Рай с привкусом тлена - Светлана Бернадская

ломаются о прутья решетки. Жизнь оказалась не сказкой. В жизни прекрасный принц превратился в лживого рабовладельца, принцесса день за днем чахнет в золотой клетке, а страшный дракон плюется ядом и норовит эту самую принцессу сожрать.

Уколов палец иглой, я зашипела, слизнула капельку крови и отложила вышивку. Колесо дней повернулось еще дважды, и Диего вернулся к заседаниям в Сенате. После нашего с ним объяснения он старался быть со мною обходительным, хоть и заметно замкнулся в себе; Изабель лучилась поддельным участием, не забывая цепко вглядываться в мое лицо и внимательно пересматривать по утрам белье — я знала это от Лей.

Съездить на Арену Диего больше не предлагал, зато мы посетили утреннюю службу в церкви, а остаток дня посвятили объезду владений Адальяро. Он показал мне длинные ряды оливковых деревьев и виноградников на склонах гор, огромные массивы хлопковых плантаций, провел по пахнущей стружкой лесопилке, свозил в порт и познакомил с управляющим доходным домом.

— Ты должна знать, чем занимается твой муж помимо протирания штанов в Сенате, — вымученно улыбнулся Диего, заглядывая мне в глаза. — Мама помогает мне в меру сил, иначе я бы не справился со всем этим хозяйством.

Мне было все равно. От того, больше или меньше денег осядет в его карманах, у меня счастья не прибавится. Я хотела попросить, чтобы он снова свозил меня на невольничий рынок, но не решилась: как мне узнать, какой раб хочет быть освобожденным, а какой — нет? Не спрашивать же их об этом прямо на рынке? Надо бы, пожалуй, обсудить это с Джаем. Нет, лучше с Лей…

Мысль о Джае заставила меня невольно поежиться. С ним творилось что-то странное. Он перестал отвечать на вопросы, тяжело дышал и нервно вздрагивал, когда я смазывала ему раны, и все время смотрел на меня волком. Я даже тронула однажды его лоб, чтобы убедиться, что у него нет лихорадки. Мне показалось, что кожа была непривычно горячей, но Джай вдруг утробно зарычал, приподнявшись на локтях и глядя на меня так, будто собирался убить, поэтому я оставила свои попытки выяснить, в чем дело.

Несмотря на многозначительные взгляды Изабель, подступиться к нему еще раз я никак не решалась. Это угнетало. Джай ненавидит меня, а Ким… одна только мысль о том, что его руки прикоснутся ко мне, немедленно вызывала тошноту. Шел четвертый день из отведенной мне Изабель недели…

Ну не выбирать же раба из бараков, в самом деле?

Что же делать?

За стеной что-то прогрохотало, заставив меня вздрогнуть: Джай сегодня вел себя особенно беспокойно. Может, и в самом деле вернуть его обратно, к остальным? Свежие шрамы на спине немного затянулись, и он сможет работать. Но надолго ли хватит его выдержки, чтобы вновь не сорваться и не спровоцировать очередную драку?

Мелькнула даже малодушная мысль его продать, но я осадила себя: об этом не могло быть и речи. Допустить, чтобы над ним продолжали издеваться другие жестокие хозяева, я не могла.

Впрочем, из меня тоже получалась не слишком хорошая хозяйка. Он никогда не выглядел довольным, несмотря на мои усилия, а я не могла выторговать ему хотя бы подобие свободы, чтобы не держать его взаперти. Даже на мою просьбу отдать Джаю одежду Изабель хитро прищурилась и возразила:

— Одежда сейчас будет ему только мешать. Он и без нее хорош, не так ли, дорогая?

Я еще раз облизнула кровоточащий палец. Слишком засиделась сегодня, спину заломило. Захотелось подняться и потянуться всласть. В окно впорхнула разноцветная бабочка, беззаботно облетела комнату, покружила вокруг сладких фруктов в серебряной вазе и в конце концов присела на мою вышивку. Я лениво наблюдала за тем, как она медленно складывает и расправляет тонкие расписные крылышки. Счастливая. Она может улететь обратно в сад, когда ей заблагорассудится.

Пришла Сай с известием, что Диего вернулся из Сената. Меня ждали к ужину.

После неизменной вечерней прогулки я снова отправилась к себе. Стемнело, день подошел к концу; Сай и Лей приготовили меня ко сну. Оставшись одна, я услышала шум за стеной и вздохнула: пришла пора поговорить с Джаем начистоту. Медлить становилось все опасней: каждый потраченный впустую день неумолимо толкал меня в постель к Киму. Оставался крохотный шанс, что Джай согласится на подобное безумство… Или сочтет меня полоумной?

Отодвинув засов, я постучалась и вошла. Джай, по всей вероятности, занимал себя тренировками: заметив меня, он медленно поднялся с пола. Сильное тело блестело от пота в отблесках масляной лампы, неровное дыхание с шумом вырывалось из его груди.

— Джай, — начала я, облизнув в нерешительности губы. — Я могу с тобой поговорить?

— Поговорить? — он криво ухмыльнулся, оглядывая меня с головы до ног. — Попробуйте, госпожа.

Медленно, шаг за шагом, я подошла ближе. На его лице играли желваки, губы дергались, то плотно сжимаясь, то кривясь в нехорошей улыбке.

— Это не может продолжаться бесконечно, — глубокий вздох застрял в горле. — Я должна признаться тебе кое в чем.

— Признаться? — он шагнул навстречу. — В чем, моя госпожа?

— Не называй меня госпожой. Ты не раб мне.

— А кто же? — в низком голосе прозвучала угроза.

— Джай, — как можно мягче сказала я и тронула кончиками пальцев его скулу. — Скажи мне, что тебя тревожит? За что ты так злишься на меня? Я ведь тоже себе не хозяйка. Я здесь такая же рабыня, как и ты.

— Рабыня? — его лицо перекосилось еще сильней. — Ты пришла насмехаться?

— У меня и в мыслях не было… — тело прошиб озноб от испуга, но я попыталась улыбнуться. — Поделись своей болью, а я поделюсь своей. Тебе станет легче, если откроешь мне свое сердце.

— И что ты хочешь там увидеть? — зарычал он вдруг. — В моем сердце нет ничего, что могло бы тебе понравиться. Чернота и яд. Лизни его — и ты отравишься.

Злые слова снова хлестали больно, будто плетью. Как мне его успокоить? Как сделать так, чтобы он не рычал и не огрызался на каждое слово, словно я ему враг?

— Джай…

Моя рука погладила колючую щеку, спустилась ниже, тронула вздувшуюся вену на мощной шее, легла на твердую грудь. Он и правда красив. Силен, как бык. И пугающе опасен.

Поняла я это слишком поздно: лишь тогда, когда сильная рука молниеносно схватила меня за волосы на затылке, а другая до боли сжала запястье.

Ты помнишь, как он взял тебя, каким он нежным был.

Он был горячим, как вулкан. А дальше? Дальше он остыл.

Остановить не хватит сил, а мстить не хватит зла.

Ты пробуешь кричать: