Начало опричнины - Руслан Скрынников

     В числе сосланных в Казанский край лиц упоминается большая группа мелких костромских вотчинников Ольговых и Путиловых. Так, в Свияжск были сосланы Василий, Кислый, Никита и Десятый Федоровы дети Путилова[1210]. Вследствие опалы их родовая вотчина в Костроме с. Шибухино с деревнями (65 четвертей пашни) подверглась конфискации и спустя несколько лет, 8 марта 1569 (7077), была передана Костромскому Никольскому монастырю: «что было то село и деревни вотчина Катерины Федоровы жены Олгова да ее детей, Василия да Сусла, да Кислово, да Никиты, да Десятого, да Замятии»[1211].

     Ссылкою в Свияжск и опалой объясняется утрата «старинных костромских вотчин» М. Я. Путиловым и Ф. Н. Ольговым[1212]. После амнистии им не были возвращены родовые земли, и только в 1567—1568 (7076) гг. они получили «против старинные костромские вотчины» землю в Белозерском уезде, которую поспешили продать в том же году[1213].

       Все приведенные выше факты ценны тем, что подтверждают достоверность летописного известия о конфискации земельных владений у лиц, сосланных в Казань в 1565 г.

Косвенным свидетельством успеха антикняжеской земельной политики служит проект духовного завещания Грозного периода опричнины. Согласно духовной грамоте, царь намерен был разделить между сыновьями богатейшие вотчины, конфискованные казной у князей Суздальских, Ярославских и Стародубских. После смерти боярина князя А. Б. Горбатого в феврале 1565 г. казна наложила руку на его родовые суздальские вотчины. Эти вотчины царь предполагал передать царевичу Федору вместе с Суздальско-Ярославским уделом.

       Помимо вотчин Суздальских княжат царь Иван намерен был передать младшему сыну вотчины, конфискованные им у Ярославских княжат. «А которые есми вотчины поимал у князей Ярославских, — писал царь, — и те вотчины сыну моему Федору, а сын мой Федор в том волен, хощет те вотчины за собою держать, хощет он отдать»[1214]. Последнее распоряжение, очевидно, относилось ко времени, когда казна стала возвращать вотчины их прежним владельцам. (См. ниже).

 конфискация родовых вотчин у Ярославских князей вызвала яростный протест со стороны беглого боярина князя Курбского. По утверждению Курбского, царь погубил его родственников (князей Ушатых и т. д.), чтобы завладеть их земельными богатствами: «тех же княжат Ярославских роду погубил всеродне: понеже имели отчины великие, мню, негли ис того их погубил»[1215].

    Князья Ушатые были самой богатой ветвью Ярославского рода. Один из младших Ушатых князь С. Ю. Меньшой владел вотчиной в 3 тысяч четвертей пашни и мог вывести в поход 25 вооруженных слуг[1216]. В самом начале опричнины С. Ю. Ушатый был сослан в Казань, а все его земли конфискованы в казну. Старший брат ссыльного князь Д. Ю. Ушатый постригся в монахи, по-видимому, еще до опричнины[1217].

     Очень крупные вотчины были конфискованы опричниной у князей Сицких. Один из них, князь Д. Ю. Сицкий Меньшой, владел до опричнины вотчиной в 4800 четвертей пашни. После ссылки в Казань он также расстался со своими владениями[1218].

    Измельчавшие князья Засекины располагали менее значительными земельными богатствами. Опальный князь И. И. Володимеров-Засекин имел вотчину в 1600 четвертей, кн. Д. В. Солнцев-Засекин владел вотчиной в 1200 четвертей[1219]. После ссылки названных дворян в Казань их земли перешли в казну.

    Конфискация княжеских вотчин в Ярославле не носила всеобщего характера. Земель лишились лишь те князья, которым объявлена была царская опала. Прочие их сородичи сохранили родовые владения. В соответствии с этим в завещании царь сделал сыну Федору следующее наставление: «А у которых князей Ярославских их вотчин не имал, и сын мой Федор тех вотчин не отнимает у них, жен и у детей их...»[1220]. (Курсив наш. — Р. С.)

    Если младшему сыну Грозный завещал вотчины Суздальских и Ярославских княжат, то старшему сыну он намерен был передать родовые вотчинные земли, конфискованные казной у стародубских княжат в Стародубе. Список стародубских княжеских вотчин включает десятки наименований сел, деревень и даже отдельных «жеребьев» небольших поселений. Перечень выделяется в тексте духовной как интерполяция[1221].

    Можно полагать, что стародубский перечень вотчин был составлен после передачи Стародуба во владение удельного князя В. А. Старицкого в марте 1566 года. В то время стародубские вотчинные земли были поделены на две неравные части. Одни вотчины перешли к Старицкому. Подробный перечень их был включен в меновные грамоты на Стародуб от 11 марта 1566 г. Большую часть княжеских стародубских вотчин казна удержала в своих руках. Перечень их царь включил в текст своей духовной, по-видимому, с той целью, чтобы оградить владения наследника от покушений со стороны Стародубского удельного князя[1222]. «Да сыну же моему Ивану,— писал царь в своем завещании, — даю к Володимеру в Стародубе в Ряполовим Стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя...»[1223]. Можно предположить, что в первоначальном варианте завещания значилось имя князя В. А. Старицкого, владевшего Стародубом в 1566—1569 гг. В последний раз царь Иван перерабатывал текст духовной в начале 70-х гг., когда Стародуб стал уделом князя М. И. Воротынского. Возможно, что именно тогда царь заменил имя Старицкого именем Воротынского: «Стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя Михаила Воротынского»[1224].

      Стародубский казенный список был включен в текст завещания, по-видимому, в первые годы опричнины. Начиная с лета — осени 1566 г. правительство стало возвращать стародубские вотчины прежним владельцам, вследствие чего казенный список начал утрачивать действенное значение[1225]. После 1566 г. царь не раз возвращался к черновику завещания, но перечень стародубских вотчин так и не был им выправлен.

     С. Б. Веселовский подверг сомнению достоверность стародубского списка царского завещания, указав на то, что «очень многие владения, перечисленные в духовной, как отобранные у стародубских князей, в действительности были даны в разное время монастырям и притом большею частью теми же самыми лицами, которые упоминаются в духовной, как бывшие владельцы этих вотчин»[1226].

          К сожалению, С. Б. Веселовский полностью игнорирует некоторые факты, а именно, массовую конфискацию стародубских вотчин в связи с казанской ссылкой и возврат некоторых вотчин прежним владельцам после амнистии в 1566 г. Данные о пожертвованиях стародубских вотчин в монастыри относятся к периоду после амнистии, к 1567—1578 гг., когда многие княжата вернули себе запустевшие вотчины.

    Попытаемся более детально проследить, как и в какое время перешли в казну стародубские вотчины, поименованные в царской духовной. Прежде всего мы находим здесь большую группу владений, перешедших в казну как выморочное имущество, отписанных у сирот и вдов или же монастырей. К этой категории принадлежат бывшие вотчины князей В. П. Осипского,[1227] Т. Ф. Пожарского,[1228] кн. Е. Стародубской,[1229] кн. М. Стародубской,[1230] кн. М. С. и Ф. С. Мезецких,[1231] кн. С. Д. Палецкого с братьями,[1232] кн. Ромодановских[1233]. Владения перечисленных фамилий подверглись конфискации в соответствии с уложениями о княжеских вотчинах, главным образом, в доопричный период[1234]. Конфискация вотчин растянулась на длительный период времени. Но максимума эти конфискации в Стародубе достигли, по-видимому, после принятия Уложения 1562 года.

    Меры, направленные к ограничению стародубского княжеско-вотчинного землевладения, получили продолжение в опричнине. Десятки стародубских князей подверглись опале и были сосланы на поселение в Казань. Их родовые земли перешли в казну. В царском завещании перечислены следующие владения казанских ссыльных:

    1.    «Село Старые Меховицы, что было Романа Гундорова».

    2.    «Село Рожественское, да деревня Каменное, да три (треть. — Р. С.) села Васильева, что было князь Ивана князь Семена сына Пожарского». В копии завещания допущена описка. Названная вотчина принадлежала князю Ивану Семеновичу Коврову. Выше мы подробно писали о ссылке Коврова в Свияжск и о переходе его вотчины в казну.

    3.    «Село Амелева (Хмелево. — Р. С.), что было князь Никиты Стародубского». Князь Н. М. Стародубский лишился вотчины после ссылки в Свияжск по указу Грозного.

    4.     «Село Татарово, да село Никольское, что было князь Афанасья Нагаева». А. А. Нагаев-Ромодановский был казанским ссыльным.