Начало опричнины - Руслан Скрынников

     В начале опричнины аресту подвергся боярин князь B. С. Серебряный-Оболенский, прославленный воевода, сыгравший выдающуюся роль при взятии Юрьева и Полоцка. Но он пробыл под арестом недолго: не прекращавшиеся ни на один день военные действия вынудили правительство освободить его на поруки. За опального князя не поручился ни один член Боярской думы. Он не нашел необходимого числа поручителей даже среди дворян и должен был воспользоваться услугами московского купечества[1149]. Этот единственный в своей роде случай свидетельствовал о том, что былому могуществу Оболенских пришел конец.

     Опричнина как бы мимоходом завершила разгром боярского рода князей Оболенских. Но её главные удары обращены были не против них, а против суздальской знати: князей Суздальских — Шуйских и их родичей.

     Старшее поколение Суздальских князей, выдвинувшееся в годы боярского правления, почти целиком сошло со сцены к середине 60-х годов. Единственным его представителем оставался боярин князь А. Б. Горбатый, выдающийся воевода, стяжавший славу завоевателя Казани. Участник боярских смут 40-х гг., он был одним из главных покровителей Сильвестра в последующее время. После отставки Сильвестра Горбатый стал признанным вождем оппозиции в Боярской думе. Царь потребовал головы непокорного боярина на первом же совещании с думой, посвященном вопросу об учреждении опричнины. После провозглашения опричнины он приказал казнить Горбатого и его пятнадцатилетнего сына[1150]. Младший родственник Горбатых князь А. И. Нохтев-Суздальский, получивший боярский чин за несколько лет до опричнины и никогда не пользовавшийся большим влиянием, был вскоре же переведен на службу в Старицкий удел. Прочие Шуйские были ко времени опричнины людьми совсем молодыми, за исключением одного лишь князя И. А. Шуйского[1151]. В силу знатности и успешной военной карьеры И. А. Шуйский мог претендовать на получение боярского чина в первую очередь. Однако правительство не доверяло ему и в течение многих лет отказывалось допустить его в Боярскую думу. Царь проявлял крайнюю подозрительность по отношению к Шуйским, свидетельством чему служит следующий эпизод. Во время службы Шуйского в Смоленске в Литву сбежал один из его холопов. Узнав об этом, царь, не мешкая ни часу, отстранил воеводу от дел и «свел» в Москву[1152]. Только после падения правительства Басманова князь И. А. Шуйский с большим запозданием получил боярство и в 1571 г. вошел в земскую Боярскую думу[1153].

     Казнив боярина кн. А. Б. Горбатого царь не только обезглавил род Суздальских князей, но и добился полного изгнания Шуйских из Боярской думы в первые же месяцы опричнины.

     Крупной политической мерой, направленной против суздальской знати, явилось зачисление в опричнину древнейшего политического центра Северо-Восточной Руси города Суздаля с уездом. Как отметил С. Б. Веселовский, из всех опричных уездов только в Суздальском и Можайском было некоторое количество старых вотчинных земель[1154]. Однако он утверждает, будто вотчинные владения Суздальских князей в Шуе и Суздале были незначительны[1155]. Неизвестно, пишет он, были ли вотчины в Суздале у князей Горбатых, нет никаких сведений и о землевладении князей Шуйских[1156].

    К сожалению, С. Б. Веселовский, полностью игнорирует показания некоторых общеизвестных источников. Можно установить, что Горбатые владели в Суздале несколькими очень крупными волостями и селами. После казни Горбатых царь наложил руку на их суздальские вотчины и в своем завещании отказал эти вотчины младшему сыну Федору. «Да сыну ж моему Федору, — писал он, — даю в Суздале... волость Коряковская со всеми деревнями и с починки и с рыбными ловлями, да село Лопатниче, да Борисово, да полсела Гориц, да две трети села Тернеева, что были княжо Александровские Горбатого»[1157]. Много лет спустя Шуйские вернули себе некоторые из перечисленных здесь вотчин. В 80-х гг. боярин И. П. Шуйский был сослан Годуновым «в вотчину ево в село Лопатни» (Лопатниче. — Р. С.)[1158]. Возможно, что село Лопатни было конфисковано в начале опричнины не у Горбатого, а у малолетнего тогда И. П. Шуйского и позже ему же возвращено.

    Зачисление Суздаля в опричнину преследовало, по-видимому, две цели. Первая состояла в том, чтобы сократить родовое землевладение Суздальских князей, и эта цель была отчасти достигнута после конфискации земель у Горбатых. Вторая цель сводилась к тому, чтобы ослабить традиционные политические связи суздальской знати с многочисленным средним и мельчайшим дворянством Суздальского уезда. В итоге опричного генерального смотра из уезда были выведены все местные феодалы, которых подозревали в симпатиях к Суздальским князьям, потомкам местной княжеской династии[1159]. Суздаль был «старшим» из городов и наиболее крупным политическим центром, попавшим в опричнину. Созданная по типу удела опричнина могла с полным правом именоваться «суздальским уделом». Создание «суздальского удела» было мерой, направленной острием своим против суздальской знати.

    Вслед за Суздальскими князьями репрессиям подверглись их младшие сородичи князья Ростовские, Ярославские и Стародубские. Для суждения об опричных репрессиях против высшей титулованной знати исключительное значение имеет указ Грозного о ссылке княжат в Казанский край.

     Земельные экспроприации опричнины служили одним из главнейших средств разрешения политического конфликта. Поэтому земельная политика опричнины и её репрессии неотделимы друг от друга.

    Исследование земельных мероприятий и земельной политики опричного правительства имеет, пожалуй, наиболее важное значение для понимания целей и содержания опричнины в целом.

      Впервые С. Ф. Платонов приписал опричнине «систематическую ломку», разгром крупного княжеско-вотчинного землевладения. Во всех своих построениях С. Ф. Платонов исходил из представления о массовой высылке вотчинников из опричных уездов, а также предположения, будто «в опричное управление были введены за немногими и незначительными исключениями все те места, в которых ранее существовали старые удельные княжества» и которые ко времени опричнины оставались центрами княжеско-вотчинного землевладения[1160]. Проблема земельной политики опричнины была сведена С. Ф. Платоновым, в конечном счете, к изучению территориального состава опричнины.

      Концепция Платонова встретила решительные возражения со стороны виднейшего исследователя опричнины академика С. Б. Веселовского[1161]. По мнению последнего, С. Ф. Платонов неточно и частично неверно определил опричную территорию, в связи с чем его концепция переполнена промахами и фактически неверными положениями[1162]. С.Б. Веселовский первый указал на то, что в опричнину вошли по преимуществу уезды с развитым поместным землевладением, в которых никогда не было наследственных княжеских владений. В их числе были уезды Можайский, Вяземский, Козельский, Лихвинский, Медынский, а также Костромской, Переяславский и пр. Вне опричнины остались такие центры княжеско-вотчинного землевладения, как Оболенск, Стародуб, Тверь, Рязань, а также другие районы с наибольшим количеством старинных княжеских вотчин[1163].

     Взгляды С. Б. Веселовского поддержал А.А. Зимин. Опираясь на данные о территориальном составе опричнины, он пришел к заключению, что опричная земельная политика не имела антикняжеской направленности, хотя и была направлена против пережитков удельной раздробленности и удельно-княжеских традиций[1164].

   При анализе земельной политики опричнины надо четко разграничить два различных вопроса: во-первых, вопрос о территории опричнины и, во-вторых,   вопрос  об  отношении опричного правительства к крупному светскому землевладению. Территория опричнины, зачисление в государев удел тех или иных уездов определялись в первую очередь потребностями организации опричного войска. По этой причине в опричнине оказался целый ряд уездов с развитым поместным землевладением. Основным содержанием земельных мероприятий в опричных уездах явилось перераспределение фондов поместного и лишь отчасти вотчинного землевладения.

    Более важное значение для выяснения земельной политики опричнины имеет вопрос о специальных мерах опричного правительства в отношении крупного феодального землевладения. Исключительное значение в этом плане имеет вопрос о ссылке княжат и дворян в Казанский край после провозглашения опричнины.

    Первая попытка анализа и оценки данных о казанской ссылке принадлежит С. Б. Веселовскому. Опираясь на опубликованную в отрывках писцовую книгу Казани, он составил список казанских ссыльных, насчитывающий 58 человек[1165]. С. Б. Веселовский утверждал, что в подавляющем большинстве ссыльные дворяне принадлежали к низшим слоям государева двора, и на этом основании сделал вывод о том, что для царя учреждение опричнины было разрывом не с одними княжатами и боярами, а со всем старым двором и дворянством вообще[1166]. Подобный вывод был тем более парадоксален, что среди названных С. Б. Веселовским ссыльных по крайней мере 26 лиц имели княжеский титул[1167]. Изыскания С. Б. Веселовского о казанской ссылке, сделанные в виде чернового наброска в 1945 г., увидели свет только в 1963 г. в связи с изданием его «Исследований по истории опричнины».