Начало опричнины - Руслан Скрынников

   В первые годы опричнины начали свою карьеру дворяне В. Г. Грязной и его троюродный брат В. Ф. Ошанин, М. Л. Скуратов-Бельский и Р. В. Алферьев. В опричную думу никто из них первоначально не входил[1049]. Влияние Грязного и Скуратова усилилось лишь после разгрома «заговора» Федорова.

   На протяжении первых пяти-шести лет существования опричнины руководство опричной думой осуществляла старомосковская знать и отчасти дворяне. Входившие в думу представители высшей титулованной знати не пользовались большим влиянием[1050]. Почти все они получили думные чины из опричнины в самом конце 60-х годов. Помимо боярина князя В. А. Сицкого опричниками были боярин князь И. Темкин и окольничий князь Д. И. Хворостинин.

   В чине боярина князь В. И. Темкин много лет служил в Старицком удельном княжестве[1051]. В начале Ливонской войны он попал в плен к литовцам и только благодаря этому обстоятельству избежал царской опалы. Сын Темкина и все его братья были сосланы в Казанский край. 5 июля 1567 г. Темкин вернулся в Россию[1052]. Ситуация к тому времени настолько изменилась, что его сразу же приняли в опричнину[1053]. Царь поручил Темкину весьма неблаговидное дело — расследование «преступлений» Ф. Колычева. Темкин успешно выполнил это поручение и, вероятно, в награду за это получил ранее октября 1569 г. чин опричного боярина[1054].

     Князь Д. И. Хворостинин происходил из самой младшей малознатной ветви Ярославского княжеского рода. Думный чин был пожалован ему за военные заслуги. Хворостинин обладал выдающимися военными дарованиями. В 1569 г. он получил титул опричного окольничего[1055].

    По форме опричная Боярская дума ничем не отличалась от думы любого другого удельного княжества. По существу дела, опричная дума копировала в миниатюре ту самую комбинацию политических сил, которая сохранялась в земщине и формально выражалась в союзе между удельными князьями и старомосковской нетитулованной знатью. Но подлинные удельные князья не входили в опричнину. Опричнина была детищем почти исключительно старомосковского боярства.

    В состав опричнины вошли земли трех категорий. Во-первых, крупные дворцовые и великокняжеские оброчные волости, расположенные по большей части невдалеке от столицы. Во-вторых, обширные территории Поморья и Севера. И, в-третьих, несколько небольших центральных уездов с развитым служилым землевладением[1056].

    Дворцовые волости должны были снабжать опричный двор всеми необходимыми продуктами[1057]. Иные цели преследовало зачисление в опричнину северных уездов с богатыми торговыми городами Вологдой, Устюгом Великим, Каргополем, Вагой, Двиной, Холмогорами и т. д.[1058]. Поморье и Север принадлежали к числу слабо заселенных районов страны[1059]. Здесь дольше всего сохранялось общинное землевладение, среди населения преобладало черносошное крестьянство. Феодальное служилое землевладение не получило широкого развития в этих уездах. К середине века во многих северных волостях было введено земское самоуправление, население обложено «кормленым окупом» в пользу казны[1060]. Северные торговые города Вологда, Холмогоры, Двина, Каргополь относились к посадам средней величины[1061]. Вологда и Холмогоры расположены были на конечных пунктах великого речного пути по Северной Двине и Сухоне. Этот путь служил главной торговой артерией, связывавшей Москву с Поморьем[1062]. Названные города были центрами обширных местных рынков и средоточием ремесленного производства[1063].

    Самым крупным из опричных посадов был Устюг Великий, зачисленный в опричнину «со всеми волостями»[1064]. Устюг являлся административным центром обширного края и контролировал важнейшие торговые пути из России на Урал и в Сибирь. Устюжский рынок был крупнейшим пушным рынком страны. Передают, что еще в 80-х гг. XVI в. Устюг платил в Четвертной приказ до 30 тысяч рублей тяглом и податью, всего на 10 тысяч рублей меньше, чем Москва[1065].

     Как можно установить, опричное правительство забрало в опричнину важнейшие центры соляной промышленности страны, включая Каргополь, Соль-Тотемскую, Соль-Вычегорскую, Соль-Галич, Соль-на-Балахне (Балахну) и Старую Руссу[1066]. Среди всех перечисленных городов первое место бесспорно занимала Старая Русса. В середине XVI в. здесь числилось 1545 дворов[1067]. Главным богатством города были соляные варницы, много сотен варниц, на которых ежегодно добывали сотни тысяч пудов соли[1068]. Старорусскую соль продавали на рынках Новгородско-Псковской и отчасти Тверской и Смоленской земель[1069]. На протяжении XVI в. Старая Русса сохраняла значение крупнейшего торгово-промышленного центра страны. Еще в 80-х гг. она платила в казну в счет торговых пошлин 18 тысяч рублей. Столько же платили Москва и Новгород вместе взятые. Правда, Русса выплачивала пошлины не деньгами, а главным образом натуральным продуктом[1070]. Обычно опричные уезды имели конфигурацию сплошных массивов. В отношении Руссы допущено было исключение. Русса располагалась посредине Новгородских земских пятин наподобие небольшого островка.

     По мнению С. Б. Веселовского, Русса, Балахна, Тотьма и т. д. были взяты в опричнину для снабжения солью государева двора[1071]. Полагаем, что опричный дворец не мог поглотить и тысячной доли продукта, добываемого в одной Руссе. Опричная казна преследовала более значительные цели. Соль интересовала ее не как натуральный продукт, а как важнейший товар на рынке страны. Взяв под свой контроль главные центры солепромышленности, опричное правительство установило своего рода соляную монополию. Опричнина контролировала соляную торговлю всего Северо-Запада (Старая Русса), Заонежья (Каргополь), Заволжья (Солигалич), Нижегородского края (Балахна) и Севера (Соль-Вычегодская). В руках опричного правительства соляная монополия стала важнейшим средством финансовой эксплуатации населения страны, как опричного, так и земского[1072]. Напомним, что в XVI в. соляная торговля была делом более прибыльным, нежели даже виноторговля[1073]. Далеко не случайно крупнейшая купеческая фамилия XVI века Строгановы нажила капитал именно в сфере соляной торговли.

         Всевозможные поборы, подати, «кормленые окупы» и торговые пошлины с городов и волостей Севера и Поморья, а также соляной доход служили основным источником дохода для опричной казны[1074]. Зачисление названных местностей в опричнину объяснялось главным образом фискальными соображениями.

      В соответствии с древней традицией после образования опричного «удела» царь получил свою долю, «жеребей» на Москве. В опричнине оказался обширный район в западной части столицы, через который пролегал путь в опричный Можайск[1075]. Из опричных кварталов Москвы были выселены все бояре, дворяне и приказные люди, не принятые в опричнину. На их место водворились опричные служилые люди, бояре, дьяки и т. д. Тяглая посадская община почти вовсе не была затронута опричным переселением.

          Опричнина получила свою долю также и в Кремле, где были реквизированы дворовое место удельного князя Старицкого, митрополичье подворье, царицыны хоромы и многочисленные дворцовые службы до Курятных ворот[1076]. Царь намерен был выстроить себе в Кремле новую опричную резиденцию, но через полгода отказался от своего намерения.

    В опричнину попало около десятка уездов с развитым служилым землевладением. Только три из них можно с некоторой натяжкой отнести к числу уездов средней величины (Вязьма, Можайск, Суздаль). Прочие были мелкими и мельчайшими из уездов (Галич, Малый Ярославец, Медынь, Козельск, Перемышль, Белев, Лихвин)[1077]. Названные уезды должны были дать основные контингенты для опричного дворянского войска.

    Одним из первых мероприятий опричной думы явилось формирование опричного стрелецкого и дворянского войска. Стрелецкое войско несло функции личной охраны царя и его семьи и насчитывало первоначально до 500 человек[1078]. Обычно стрельцы набирались из среды посадских людей. Не запрещено было также вербовать стрельцов из кабальных слуг опричных князей и бояр. Численность опричного стрелецкого войска не оставалась неизменной на протяжении всей опричнины. Его контингенты росли по мере расширения территории опричнины и спустя пять лет достигли 1500 человек[1079].