Великий диктатор. Книга третья - Alex Berest

и семейными, то особо сближения в общении вне стен университета не произошло. Все одногруппники спешили по домам или на подработки. И только мы с Антоном никуда особо не спешили и могли себе позволить прогуляться по Эспланаде или посидеть, попить пивка на той же рыночной площади Хиеталахти. Наблюдая за работой грузового порта.

Может быть когда-то, давным давно, во времена основания шведами этого города, эта бухта и была с песчаными берегами (Hieta lahti). Но сейчас она была обшита в камень и дерево и забита транспортными судами. Лязг и грохот погрузки и разгрузки прекращался только с наступлением зимы, когда «Песчаную бухту» сковывал лёд.

Студенческие братства или землячества за два года существования нового университета ещё не успели сформироваться. И пока что единственным органом студенческого самоуправления была касса взаимопомощи, доставшаяся по наследству от политехнической школы. Правда, и здесь никто из студентов не захотел проявлять инициативу, и кассу возглавлял декан нашего факультета, профессор математики, Роберт Ялмар Меллин.

Что Меллин, что ректор Карл Густав Нюстрём, мне были хорошо известны. Они много лет ездили на партийные конференции к нам в кемпинг. И относились ко мне подчёркнуто добродушно, почти как к дальнему родственнику.

Когда Карл Нюстрём узнал из письма Мехелина о моём награждении Пушкинской премией, то обрадовался, а через неделю похвастался двумя приглашениями на эту церемонию, которые он смог достать, будучи академиком Санкт-Петербургской академии художеств. Причем, второе приглашение предназначалась Ээро Эркко. И когда я узнал об этом, мне стало очень стыдно, что я никак не озаботился подобным для своего издателя. Может, я и не смог бы достать второе приглашение, но, попытаться стоило бы.

Эта парочка, Эркко и Нюстрём, начала праздновать моё награждение ещё с утра в день отправления. И на вечерний петербургский поезд заявилась уже изрядно навеселе…

- Ты представляешь, Ээро, этот нахал, - Карл Нюстрём, ректор Гельсингфорского технологического университета кивнул в мою сторону. - Заявил мне, что наша форма — полный бред.

- А у вас форма есть? - пьяненько улыбаясь, притворно удивился Ээро Эркко. - Я всегда думал, что у вас только эти идиотские фуражки и есть. Кто это вообще придумал — для инженеров белые фуражки?

- Ну вот и ты туда же. А я здесь причем? Это всё Меллин придумал, в бытность директором технической школы.

- Математик, - развёл руками глава аграрной партии. - Что ты от него хочешь? Давай ещё по одной. Как наш Матти говорит — между третьей и четвертой мы полны надеждой твердой!

- Не слышал. Но давай, - согласился Нюстрём и, приняв из рук Эркко стопочку с аквавитой тут же опорожнил её себе в рот.

- Ох. Хорошо пошла, - вынес вердикт мой издатель и поинтересовался у меня. - Матти, а что за ящик ты под мою полку поставил?

- Новый пулемёт, дядя Ээро. Хочу императору передать через Мехелина.

- А он не того? Не выстрелит? - обеспокоился мой ректор.

- Не, господин Нюстрём. Он разряжен. Да и патронов нет.

- Ты это прекращай. Господином меня звать. Я тебя вот таким помню! - и мужчина показал мне рукой размер какого-то карлика. - Зови дядей. Но только не ляпни в университете.

- Хорошо, дядя Карл. В университете буду звать только господином ректором. Но когда вы к нам в кемпинг первый раз приехали в 1903 году я был повыше. Мне тогда уже почти одиннадцать лет было. А вот дядя Ээро, тот да. Тот меня таким мелким и помнит.

- Вроде и недавно это было, а уже столько лет прошло, - согласился со мной Ээро Эркко. - Если бы не твои стихи и Топелиус, то я с тобой и не познакомился бы. Надо выпить, помянуть Топелиуса, - и мужчина потянулся к полупустой бутылке с норвежским бренди.

Я отсалютовал им своим стаканом в подстаканнике и, допив чай, полез на верхнюю полку укладываться спать. Но разве уснёшь под шум что издавала эта парочка? И я просто начал планировать сюжет новой книги про приключения кота Эркки.

- Матти, ты ещё не спишь? - неожиданно вырвал меня из размышлений голос Ээро Эркко, заглянувшего ко мне на полку.

- Нет, дядя Ээро. Что случилось? - я свесился с полки и сразу всё понял. - Закуска кончилась? Вон, в «финке», - как обозвали здесь «придуманную» мной авоську. - Два свёртка с едой. Берите.

- Ага. Спасибо. Ты это. Спи. Мы больше не будем орать, - заверил меня издатель и начал шуршать бумагой, извлекая разную снедь, собранную экономкой усадьбы мне в дорогу.

Я же ещё немного поразмышлял о книге и завтрашнем мероприятии и не заметил как уснул.

…..

На Финляндском вокзале в Санкт-Петербурге нас неожиданно встретил целый полковник.

- Добро пожаловать в столицу. Разрешите представиться. Помощник министра статс-секретаря графа Витте, полковник Карл Эмиль Берг, - и военный, лихо щёлкнув каблуками, отдал нам честь.

Мы все поздоровались по очереди.

- Здравствуйте, - сонно кивнул я.

- Рад тебя видеть, Карл, - заголосил его тёзка и мой ректор и полез обниматься.

- Привет, Карл, - так же панибратски поприветствовал полковника и Ээро Эркко.

- Пойдёмте, господа. Экипаж ждёт. Матвей Матвеевич, а что это у вас, - кивнул на оружейный ящик, который я не доверил носильщику и пёр сам. - И ничего, что я так фамильярно? Мы же всё-таки родственники.

- Это пулемёт, господин полковник. А почему родственники?

- Пулемёт? - от удивления военный застыл на месте, и в него врезался Карл Нюстрём. - Зачем вам пулемёт, молодой человек?

- Это мой новый лёгкий пулемёт под русский патрон. Хочу передать через господина генерал-губернатора нашем императору.

- Понятно. Но, боюсь, что господин Мехелин не сможет вас принять. Он с графом Витте сейчас в Москве. Можете оставить мне, а я передам господину генерал-губернатору.

- И надолго, они в Москве? - нагло поинтересовался я.

- Должны завтра вернуться. Если хотите, то можете их дождаться. Квартиру я вам троим уже подготовил.

- Да, господин полковник, будет лучше, если я передам пулемёт сам. И, извините, это не из-за недоверия к вам, просто распоряжение самого Леопольда Мехелина, - нагло соврал я и чтобы сменить тему, поинтересовался. - А вы, выходит, родственник Яна Магнуса Нюберга?

-