Трансфер на тот свет - Лев Юрьевич Альтмарк

я позвоним, сразу примчится. Как сюда добраться, я тоже объяснил.

– Звони, и будем собираться…

Шауль недоумённо разводит руками, и я, наконец, различаю его лицо более или менее отчётливо:

– Куда ты такой поедешь? Ты даже на ногах не стоишь. Тебе нужно восстановиться, и лишь потом… Где всё-таки Георгий? Вы не вместе?

– Потом расскажу… Звони Керен! И ни в коем случае не сообщай Габи!

Кимхи в ещё большем недоумении:

– У вас что-то пошло не так? Не выполнили задание? И как это – не сообщать Габи? Тогда ещё хуже будет…

– Прошу тебя, не задавай пока никаких вопросов! Мне трудно говорить… – на моих глазах, наверное, выступают слёзы, и Шауль тотчас испуганно достаёт из кармана телефон и набирает номер Карины.

А я… я ещё полежу минутку с закрытыми глазами. Потом надо вставать…

– Керен будет через час, – сообщает Шауль, – она обещала. Как ты, уже лучше?

Киваю головой и пробую подняться. Тело пока налито свинцовой тяжестью, но руки и ноги уже слушаются.

– Расскажи всё-таки, Даниэль, что у вас там произошло? И почему ты вернулся один? Что с твоим другом?

Кошу глаз на бесчувственное тело своего напарника по путешествию, лежащее на соседней кровати, и лицо его кажется безмятежным, а губы даже слегка улыбаются. Некоторое время всматриваюсь и раздумываю про то, что тело здесь, а его хозяина пока нет. Через некоторое время он придёт в себя на берегу Гудзона и тоже непременно вернётся. А куда ему ещё деваться? Вот только встречаться мне с ним почему-то совсем не хочется.

– Дай руку, – прошу через силу, – и… пойдём отсюда куда-нибудь. Не хочу находиться с ним в одной палате…

– Ого, – удивляется Шауль, – здорово же вы с ним там, наверное, поругались! Он хоть жив?

– Жив.

Он помогает мне встать, и я, пошатываясь, но уже без посторонней помощи выхожу в коридор. Мы идём на кухню.

– Садись, сейчас кофе сделаю, – Кимхи заботливо подвигает мне стул.

Пока он суетится с электрическим чайником и разовыми стаканчиками, гляжу в окно, за которым тоже ночь, но совсем не такая, как в Нью-Йорке. С улицы слышно, как поют сверчки в остывающей от дневного жара траве, и нет в воздухе ни снежинок, ни ветра. Большие круглые часы на стене показывают четверть двенадцатого.

– Всем привет! – раздаётся за спиной, и мы от неожиданности вздрагиваем.

Опираясь о стену, в дверях стоит Георгий. Сразу видно, что он очень бледен и слаб, но в глазах у него тоже тревога.

Шауль бросается к нему, подхватывает под руку и дотаскивает до стула. Мы сидим через стол, но друг на друга не смотрим.

– Что же ты меня там бросил? – наконец, хрипло выдавливает Георгий.

– А сам-то как думаешь?

Но мой недавний попутчик не отвечает, лишь мотает головой, трёт лоб ладонями и вдруг спрашивает:

– Ты куда спрятал… коробку и бумаги? И зачем тайком от меня?

– Ничего ты не понял! – раздражаюсь моментально. – Я всё уничтожил! Утопил в заливе…

Некоторое время Георгий молчит, потом опускает голову и неожиданно говорит:

– Ну, и правильно сделал! Уважаю…

Мы переглядываемся с Шаулем, который всё ещё не понимает, что происходит. С трудом поднимаюсь со своего стула и подсаживаюсь к Георгию:

– Ты же понимаешь, что, если оружие, изобретённое Теслой, получит Габи, оно через него попадёт к разным нехорошим людям. У меня очень большие сомнения, что твой начальник – честный человек… Прости, что я тебя ударил. Мне показалось, что ты за деньги готов на всё.

Георгий смотрит на меня, а кажется, что сквозь меня, и ничего не видит.

– Я всё ещё боюсь Габи. Очень боюсь, – он виновато отводит глаза. – Что мы ему теперь скажем?

– Ага, начинаю догадываться, что у вас там произошло, – Шауль ставит перед нами по стаканчику кофе и садится рядом. – Но об этом позже, когда появится свободное время… Я придумал, что нам нужно сделать. Во-первых, не будем ни от кого скрываться. Даже наоборот, надо пошуметь как можно больше про то, что вы побывали у Николы Теслы за день до его смерти, беседовали с ним и он якобы признался, мол, никакого глобального разрушительного оружия в природе не существует. Все его прежние заявления – это, как сегодня говорят, пиар. А твоя журналистка Керен, – он кивает мне, – в этом нам поможет. Вы с Георгием дадите ей интервью, которое она завтра же растиражирует. Я просто уверен, что его подхватят СМИ, и оно облетит весь мир… Как предложение?

– А Габи? – всё ещё не успокаивался Георгий. – Мы этим интервью только вашу журналистку подставим.

– Что сможет сделать Габи, когда все завтрашние газеты выйдут с сенсационными заголовками? Надо только действительно сделать всё быстро и успеть скрыться до того, как начнётся шум. Потом уже Габи не рискнёт нас разыскивать. Ему лучше будет остаться в стороне и делать вид, что он ни при чём. Ведь он же не дурак!

– Ой, не думаю! Вы его плохо знаете…

Мы молча пьём кофе, и Шауль всё время косится на часы:

– Ну, где же она? Пора бы уже приехать.

Он то и дело выглядывает в окно на освещённую фонарями бетонку, ведущую сквозь непроглядную темень к нашему корпусу. Где-то на недалёком горизонте, за киббуцными плантациями, светится шоссе, и по нему проносятся машины, но на нашу, петляющую среди холмов дорожку никто пока не сворачивает.

Лезу в карман за телефоном, который всё это время был выключен:

– Сейчас сам позвоню этой подруге и узнаю, в чём дело.

Карина долго не отвечает, и я вижу, как Шауль с Георгием напряжённо наблюдают за мной и всё больше и больше мрачнеют. Наконец, слышу её голос, немного глуховатый и отрешённый:

– Да, Даниэль. Рада тебя слышать. Я знаю, что ты уже вернулся…

– Шауль просил тебя приехать за нами? Где ты сейчас?

– Да, просил. Но я не могу.

– Почему же ты ему об этом сразу не сказала? Мы на тебя рассчитывали. И я просил…

– Так сложилось. Извини. Тебе всё потом объяснят… – и сразу в трубке короткие гудки.

Удивлённо разглядываю телефон, будто он хранит какие-то секреты. Мои друзья молча сидят напротив меня, и я слышу, как Георгий даже скрипит зубами от бессилия.

– Ну, что теперь будем делать? – уныло спрашивает он. – Дожидаться, пока приедет Габи? И тогда…

– Что тогда?! – взрываюсь и швыряю свой стаканчик с недопитым кофе на пол. – Думаешь, если бы ты привёз ему эти чёртовы «лучи смерти», что-то изменилось бы? Мы же говорили уже с тобой об этом…

– Но надо всё равно как-то выбираться отсюда, –