Несовместимость - Илана Л

– Простите, что случилось? – положил ключи на тумбу и посмотрел на женщину.

– Тут такое дело. Аня попросила меня остаться, на тот случай, если ей будет плохо. Ну, там воды принести или еще что-нибудь, – выдала она.

Я не знал, как реагировать. Это еще что за новости? Нет, Аня та еще актриса, но зачем привлекать постороннего человека в свои игрища?

Сняв пиджак и обувь, я прошел в квартиру.

– Мне просто домой надо, Роман Александрович, – остановила меня несчастная женщина.

Я обернулся. Она ждала ответа.

– Конечно, вы свободны, можете ехать. Спасибо за помощь.

– Да мне только в радость, – махнула она рукой и принялась одеваться, – просто завтра рано утром надо к внукам ехать. Обещала с ними посидеть. А они загородом живут.

– Подождите, – бесцеремонно перебил я ее, – чьи это ботинки? – указал на мужскую обувь черного цвета, на которых опять задержался мой взгляд. Она проследила за моим движением, тоже глянула на обувь и сказала:

– Врача.

Я потерял дар речи.

– А вы что не знали? – теперь пришла ее очередь удивляться.

Знал ли я? Хороший вопрос. Мы с Аней разговаривали днем, я сказал, что вечером приеду и нам надо будет серьезно поговорить. Она даже слушать не стала, прямым текстом заявила, что я за все ей отвечу. Собственно, жена пребывала в бешенстве. И ни слово о том, что ей плохо. И плохо ли на самом деле?

Быстро вызвав такси, я отправил бедную женщину домой.

Зайдя в спальню, застал картину один в один, как тогда с угрозой выкидыша в больнице. Все то же самое, только антураж поменялся: вместо белых больничных стен – теперь золотистые.

Мое присутствие было сразу же обозначено. Аня недовольно присела на кровати, поправила одеяло, и опустила голову, а врач отошел к окну.

– Здравствуй, Аня. Что здесь происходит?

– Плохо. Мне плохо, Рома, – и голос загробный. Аня медленно вздохнула.

Чувствовал себя круче, чем в цирке, но виду не подал.

– В обед тебе было очень хорошо, не так ли? – говорил спокойно, не поддавался на провокацию. Медленно подошел к кровати.

– Когда я понервничаю, мне сразу становится нехорошо. A у меня всегда найдется повод для волнения, –  она надменно отвернулась, показывая кто здесь виновник произошедшего.

Я посмотрел на врача. Он не слова ни проронил, опустил глаза в пол. Эскулап хренов.

– Считаю спектакль удавшимся. Антракт. Гости могут идти по домам.

Мои слова нарушили недолгую тишину; Аня дерзко выпрямила спину и развернулась ко мне. Я кивнул и взглядом показал, что ждать больше не намерен, пусть выпроваживает своего гостя. Жена скривилась, начала искать взаимную поддержку у врача, и тот все же поднял глаза, подхватил меня под руку, вроде, как он рулит здесь парадом. Я отмахнулся от неприятного касания.

– Ваша жена позвонила, сказала, что снова стала ощущать режущие боли внизу живота. Я настаиваю на госпитализации, – не обращая внимания на мою грубость, не мигая начал врач, – все же стоит пройти более тщательное обследование в клинике, Роман Александрович.

– Непременно все так и будет. Я поговорю с супругой, и мы к вам обратимся, – проталкивал его к входной двери, боролся с нарастающим во мне бешенством. Очень хотелось кому-нибудь вмазать и этот докторишка был одним из первых на очереди. Смотреть в распахнуто-обвинительные глаза Ани и слушать вполне убедительную, но пространную речь доктора, было выше моих сил. Своей вины я не снимал, но участвовать в этом цирке не желал.

– Аня, – выпроводив врача, я вернулся в спальню. Жена осталась полулежа сидеть в кровати и с упоением рассматривала настенные часы, – что это было, скажи мне, пожалуйста? Сколько раз я тебя просил не выносить ссор из избы. Я не придурок и петь про то, что ты якобы плохо себя чувствовала, не надо, – жена скорбно подняла брови и прижала руки к груди, – Аня, еще один такой концерт и разговаривать я буду уже иначе. Поняла?

Она ничего не ответила, отвернулась от меня и полностью укрылась одеялом. Я громко выдохнул, борясь с нарастающим во мне раздражением по отношению к этой женщине.

– Аня, я с тобой разговариваю! – отбросив одеяло в сторону, я навис над ней.

– Я не хочу с тобой говорить. Устала. Я спать хочу.

– Нет, мы с тобой поговорим. Так не пойдет. Есть вещи, которые остаются внутри стен дома. Мне не нравится, когда ты приходишь ко мне работу и скандалишь. Работа – это не место, где выясняют отношения. Там люди работают. Я их начальник. Не подкидывай им темы для сплетен, я и так сыт ими по горло. И домой не зови, пожалуйста, больше левых врачей для того, что показать мне, своему мужу, как я по-скотски с тобой поступаю. Аня, я давно все понял. И, если я тебе ничего не говорил, не значит, что нахожусь в неведении, – жена закрыла руками лицо, и всхлипнула, – не надо плакать. Давай как взрослые люди решим наши проблемы. Мы сможем договориться, надо только этого захотеть.

Я по-прежнему оставался склоненным к Аниному лицу, ее руки слегка подрагивали, выдавали с головой волнение. Она демонстративно еще больше вжалась в кровать, заставляя меня чувствовать поганее, чем я есть.

–  Ань, наша жизнь похожа на кошмар. Неужели ты о таком мечтала? Мы оба ошиблись, давай теперь исправлять наши ошибки.

Жена дернулась, убрала руки с лица и с ненавистью уставилась на меня.

– Все было бы иначе, если бы ты, Рома, был ко мне терпимее и шел на уступки. Я жду от тебя ребенка, но ты постоянно об этом забываешь.

–  Аня!

– Интересно, а как бы ты себя повел, если бы я вот так же уезжала на ночь глядя, бросив дурацкое оправдание " к маме", – жена села в кровати, откинула в сторону одеяло, – а сама с любовником развлекалась?

Снова шумно выдохнув и выпрямившись, я отошел немного в сторону. Аня рассмеялась.

– Неудачное сравнение, правда, Рома? Тебе всегда было безразлично где я и с кем. Да хоть земля меня поглотит – ты даже внимание не обратишь. Любопытно, а если бы твоя Даша не пришла ночевать? Хотела бы я посмотреть на тебя в этот момент и упиваться твоей болью.

– Да что