Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии - Николай Кузьмин

В первые несколько дней операции от подрывов на минах только в нашей дивизии пострадало около 50 человек, ставших инвалидами. Погибших не было, но это – слабое утешение.

Вертолет МИ-8 мягко опустился около небольшого кишлака Анава, и я впервые стал на землю Панджшера. Первое впечатление: кругом высоченные горы, деревьев почти нет, пыль и нищета как в подавляющем большинстве горных кишлаков.

Разведбат расположился на склоне горы: 120 пыльных и усталых солдат и офицеров. С ними взвод саперов, минометный взвод 82-мм минометов. Всего где-то чуть больше 150 человек. Небогато, по обычным меркам половина батальона – 1,5 роты. А задача предстояла серьезная.

Собрал всех офицеров, их тоже немного: 6 разведчиков, сапер – командир роты спецминирования из 541 оисб Миша Рябов, артиллерийский корректировщик, авианаводчик. Вместе со мной и переводчиком Намозом Якубовым – 11 человек. Все люди обстрелянные, проверенные в деле, хорошо знавшие друг друга.

Ставлю задачу: завтра с рассветом начинаем выдвижение в горы, выходим на перевал Арзу (выс. 4805), далее по ледникам выходим к реке Арзу и вдоль нее спускаемся в долину реки Андараб к кишлаку Бану, где блокируем этот район и совместно с 395 мсп, который продвигается по долине навстречу нам, уничтожаем мятежников и не даем им прорваться в горные районы северных провинций Тахар и Бадахшан.

Остаток дня прошел в подготовке к боевым действиям: организации взаимодействия, пополнении запасов, проверке связи и т. д.

С рассветом 26 апреля мы начали подьем в горы. Я и раньше, а теперь тем более, всегда удивлялся альпинистам, проводящим свой отпуск в горах. Добровольно идти на такие мучения? Правда, мы были не альпинисты – нам было намного хуже. Ведь альпинист в легкой, специальной одежде, со специальным горным снаряжением, палатками, спальными мешками, компактным специальным горным пайком был по сравнению с нами горным орлом.

Представьте солдата в обычных сапогах, ботинках или кроссовках, в бушлате, панаме, за спиной вещмешок типа «сидор» образца русско-японской войны 1904 года, в котором находится 800 патронов, 4 гранаты, 4 сигнальные ракеты, несколько дымовых гранат, сухой паек, 2 фляги с водой, котелок, плащ-палатка. Да несет на себе еще для общего пользования 2 мины к 82-мм миномету (6 кг), да 1–2 кг взрывчатки. Я уже не говорю, что при нем автомат, 4–6 магазинов с патронами, штык-нож. Все это тянет килограммов на 35–37.

Кто хочет попробовать, пусть возьмет двухпудовую гирю, повесит ее себе на шею и походит с ней хотя бы один час. А тут не просто идти, а сутками идти вверх-вниз, все время в готовности к вступлению в бой. Вот так мы и шли в течение всего дня, постепенно поднимаясь к перевалу.

По тропинке, что вела вверх, шли очень осторожно, так как видели несколько пустых контейнеров от авиационных мин, значит, и мины где-то здесь. Впереди, как всегда, шли саперы с длинными палками (2–2,5 м) с самодельными лопатками на конце. Увидев «Лепесток», сапер осторожно поддевал его лопаткой и отбрасывал в сторону. Визуально эту маленькую мину было обнаружить очень тяжело: пролежав на земле 2 года, она покрывалась пылью и грязью и ничем не отличалась от камней, во множестве лежавших вокруг. Но, к счастью, мин на самой тропинке и рядом не было, видимо, за эти 2 года на них или кто-то уже подорвался, или их уничтожили.

Невольно, хотя и не вовремя, вспоминался «афганский» анекдот.

На окраине кишлака сидят старики. Смотрят, вдали по полю идет афганский декханин (крестьянин) с женой. Причем жена идет впереди него метрах в 30–50. Старики ему возмущенно кричат: «Ты что, несчастный, не знаешь, что согласно Корану, женщина должна идти сзади тебя?» Афганец повернулся к ним и говорит: «Уважаемые аксакалы, все я знаю, однако Коран был написан более 500 лет назад, а тогда в Афганистане не ставили на дорогах противопехотных мин». Вот такие анекдоты слагались в те годы.

На высоте 3000 м началась зона вечных снегов. Снег, лед, камень – вот весь пейзаж. К перевалу Арзу вышли только к вечеру. На перевале был пост мятежников, человек 7–8. Они обстреляли нас издалека из винтовок, мы развернули минометы, сделали по ним несколько выстрелов, и они разбежались.

Ночевать пришлось на перевале. Высота над уровнем моря – 4806 м. Температура – минус 5. Хорошо, что еще не было ветра, а то было бы гораздо хуже. Бывалые солдаты запаслись еще внизу в кишлаке всякими одеялами, у нескольких офицеров были трофейные спальные мешки. Лагерь наш стал напоминать цыганский табор, но тут было не до красоты и воинского порядка. Собравшись по несколько человек, прижавшись друг к другу, накрывшись одеялами, мы, наверно, напоминали стаю бездомных собак зимой, но надо было как-то спать – впереди предстоял очень трудный день.

Все, в том числе и я, так физически устали, что проспали даже рассвет. Оговорюсь сразу, охранение было выставлено надежное, да и были мы на самой вершине хребта Гиндукуш, выше нас было только солнце.

Вечером, когда мы выходили к перевалу, уже опустился туман и толком ничего не было видно. Теперь же, с восходом солнца, перед нами предстала воистину величественная панорама гор. Заснеженные шапки вершин, темные провалы ущелий, сверкающий снег. Ярко-синее небо. И звенящая тишина.

Красиво, конечно, но мы не туристы, любующиеся природой. Теперь нам надо спускаться с перевала и выполнять боевую задачу. А это оказалось очень непросто. Дело в том, что спуск представлял собой узкий серпантин шириной в полметра: справа скала, слева пустота. Осторожно начали спускаться. Спустились метров на 200 вниз. Дальше ледник, замерзшее озеро. Кругом трещины, провалы. Один неосторожный шаг и все…

Альпинисты всегда ходят в связке, т. е. связанные страховочной веревкой. И если один поскользнулся или оступился, то напарник его удержит. На ботинках у них съемные специальные шипы (трикони), врезающиеся в снег. В руках не автомат – а ледоруб. Опять же чтобы вбивать его в снег и не оступиться. Мы же шли так, как будто вышли воевать в пустыню, а случайно оказались в высокогорье.

Наша дивизия, которая воевала уже полгода не просто в горах, а в высокогорной местности, не имела ни одного комплекта высокогорного снаряжения!

Мало того, в дивизии не было ни одного инструктора по альпинизму. До всего предлагалось дойти своим умом: через кровь, синяки и шишки. Хорошо, что среди нас был офицер – старший лейтенант Николай Курсин, в прошлом двухгодичник, в студенческие годы увлекавшийся альпинизмом и имевший несколько восхождений.

Он-то нам и рассказывал азы альпинизма, что и как укладывать, как сделать самодельные солнцезащитные очки, что надо обильно смазывать вазелином лицо, особенно губы, что в движении надо максимально раздеваться, чтобы одежда была сухой, и много такого, что нам был должен рассказывать штатный инструктор. А если бы не было Курсина?