Боевой маг при эстелийском дворе - Екатерина Сергеевна Бакулина

Луиса улыбнулась, погладила меня по плечу. – Когда-то он был хорошим братом. Пока мы были детьми, он всегда заботился обо мне, во всем помогал. Хорошим человеком он уже тогда не был, и я часто спорила с ним, видела, как часто он не прав. Но братом был хорошим. Вот только мой выбор так и не смог принять. И это разрушило все.

Вздохнула тяжело.

– Но вы ведь не пожалели, да… – я сказала и запнулась, может и не стоило. Сколько можно?

Луиса улыбнулась.

– Сомневаться нормально, девочка моя. Не сомневаются только наивные дурочки, которые не видят последствий своих действий и не понимают, что мир не всегда такой, как они нафантазировали. Отсутствие сомнений говорит лишь о недостатке ума. По-настоящему важны не сомнения, важны поступки и принятые решения. Герой не тот, кто не боится, а тот, кто несмотря на весь свой страх находит силы поступать правильно. Я невероятное количество раз приходила в ужас от того, как изменилась моя жизнь после того, как я сбежала с Гильермо. Временами я его ненавидела. Но оглядываясь назад… Нет, я ни о чем не жалею. Если бы все вернулось назад, я поступила бы так же. Не хотела бы другой жизни. Но это было мое решение. У тебя свое.

Я зажмурилась, потом закрыла лицо руками.

– Я просто устала, – сказала тихо.

Луиса обняла меня.

– Все будет хорошо. Сейчас вернется Лес… я уверена, ты не бойся. Потом мы все отдохнем. Нужно отдохнуть перед тем, как взяться за проклятие, это потребует сил. Заодно и Раймундо сможет немного восстановиться. А потом завершим это дело. И все. Все будет хорошо. Не сомневайся.

Да…

Мы еще долго сидели так. Потом она снова пошла к королю, я осталась.

Пустота внутри. Даже напряжения уже не сталось, все выгорело, слишком много за последнее время. Просто пустота.

Я все прислушивалась к шагам за дверью… Кто-то должен прийти. Я все надеялась, что дверь распахнется и войдет Лес… веселый, радостно скажет, что они справились. Скажет, что все удалось, мы победили… Он ведь уже должен прийти. Тут не так уж и далеко, а он верхом. Я понимаю, что какие-то дела могли отвлечь и задержать, но все равно…

Я ждала, но было тихо.

Долго тихо.

Иногда входили слуги, я вздрагивала каждый раз. Мне принесли воды с лимоном, предлагали чего-нибудь еще. Нет, я…

Я ждала.

Сатоцци подошел, спросил что-то. Я даже не сразу смогла понять, вздрогнула. Он тихо улыбнулся, покачал головой.

– Сеньора, я тут подумал, – сказал он. – А вы не хотели бы в Карагоне преподавать? У вас ведь есть преподавательский опыт. А нам нужны некроманты.

Неожиданно. Я даже попыталась собраться, чтобы осознать.

– Не знаю, я… сейчас…

У меня мысли не собирались.

– Вы подумайте. Если решите остаться в Эстелии, это могло бы быть неплохим вариантом.

– Я подумаю, – сказала растерянно. – Но ведь это и не вы решаете тоже.

– Не я, – согласился он. – Но с Оливером мы это уже обсуждали.

Оливер Морено, ректор Карагоны. Что ж… Но я не в силах что-то решать сейчас.

– Да, спасибо, я…

– Не торопитесь, – улыбнулся Сатоцци. – Просто имейте в виду.

И вдруг…

– Сеньора! – шаги за дверью и зовут меня. – Там… Его принесли…

Что?!

Я вскочила разом.

Лес живой.

Живой. Мне сразу сказали. Просто…

Главное, что живой.

Леса действительно принесли и уложили на диванчик в соседней комнате. На этот диванчик он катастрофически не влез, ноги свисали почти полностью, руки тоже сваливались на пол. Надо бы на кровать? Или сразу домой его? К нам домой.

Без сознания, но живой.

Проклятием его задело.

Мы подоспели почти одновременно с Луисой, и она сразу оттеснила меня и бросилась осматривать. Проклятия – это ее поле. Я наблюдала за ней, стараясь по лицу понять, насколько все плохо. Луиса хмурилась, очень сосредоточенно осматривая Леса, и то, что она видела – ей не нравилось, она качала головой. Мне тоже не нравилось, но как бы понять – насколько это серьезно.

Было видно, как удар пришелся по Лесу. Как он пытался прикрыть лицо или хоть глаза локтем. Как правая рука пострадала больше всего, он, видимо, пытался выбросить вперед щит, выставил руку вперед, и удар пришелся по руке. Потемневшие скрюченные пальцы, словно разом высохшие, безжизненные. Почти так же сильно – предплечье на левой руке. Одежда почти истлела. Лицо он чуть прикрыл, чтобы не пострадали глаза, поэтому больше макушка и немного подбородок, но так же плечо и грудь.

Лес дышал хрипло, со свистом, а это значит – дошло и до легких.

Насколько далеко это зашло?

И главное – насколько это обратимо? У Леса всегда была невероятная регенерация, но с проклятиями все не так однозначно. Проклятия не всегда поддаются.

– Он ведь поправится? – спросила я осторожно.

Вот тут сейчас – насколько все серьезно я понять не могла.

Луиса вздохнула, осторожно погладила Леса по лбу. Потом закрыла глаза и замерла так, прислушиваясь.

– Он выживет, – сказала она, наконец. Тяжело вздохнула. – В этом я почти уверена. Проклятие обожгло серьезно, но корни не пустило, не прилипло к нему. Так что со временем… Но… – оглянулась на меня. – Восстановление точно будет долгим. Функционально все восстановится, скорее всего. Глубоких повреждений я не вижу. Но шрамы останутся.

Я выдохнула. Шрамы – это последнее, что меня сейчас волнует. Уверена, Леса тоже шрамами не напугать.

Ничего, все нормально. У меня даже голова закружилась.

Теперь нужно отдохнуть.

Живой. Все хорошо будет.

Еще немного, и для Леса нашли свободную комнату, перенесли туда, уложили в кровать. Я пошла с ним. Подождала, пока свободный природник сможет прийти и осмотреть. Тот покивал серьезно, сказал все то же, что и Луиса. Это как ожог, проклятие лишь коснулось, но не закрепилось на нем, значит, необратимых последствий не будет, регенерация справится. Да, обычного человека такое убило бы, но не такого, как Лес. На энергетическом уровне ничего не затронуло, только физические повреждения. Да, ожог от проклятия будет проходить долго, тут своя специфика. Но в целом… Шрамы скорее всего будут, особенно на руках. Возможно, чуть снизится подвижность пальцев на правой руке, она пострадала больше, но в обычной жизни это не критично, и Лес не музыкант. На здоровье в целом это не скажется. Просто нужно время.

Я готова была расплакаться от облегчения.

Когда все ушли, я влезла к Лесу в кровать, обняла его. Теперь можно и отдохнуть. Самое страшное для меня уже позади. Конечно, дел еще много, но теперь