Боевой маг при эстелийском дворе - Екатерина Сергеевна Бакулина

коснулась, то Энрико пользовался активно и в корыстных целях. Тем более, что умер он от своего же проклятия.

Да… Мне говорили, гвардейцы потом накрыли его огнем, но это уже мало что изменило, огонь не взял. То, что я видела сейчас, сделала его собственная сила. Он вложил в этот удар все, ему оставалось либо выиграть, либо умереть, с поражением он бы не смирился. В его-то годы… Он всю жизнь мечтал о власти, пытался получить, долго ждал нужного часа. И сейчас это была последняя попытка получить все… или уж покончить со всем разом.

В скрюченных, почерневших, смятых останках даже человека сложно опознать.

Когда я думаю, что все это могло достаться Лесу… Это ведь был удар. Боевой удар, убивающий разом, а не тихо насланное проклятие, которое тихо цепляется и тихо пускает корни.

Мне страшно. А Лесу страшно повезло.

Да, пожалуй очень важно, что это есть у Леса в крови, пусть не как активный дар, но есть. Это помогло защититься и отразить. Ну и отлично настроенные щиты.

– Энрико убила собственная тьма, – тихо сказала Луиса, которая пришла с нами. – Я даже не думала, что ее было столько…

И столько лет копить в себе тьму. Он ведь мечтал о власти. Сотню лет мечтал. Надеялся до сих пор. Честно сказать, мне даже не по себе, когда я представляю, что такой человек мог бы стать королем, получить власть. Конечно, среди королей никогда праведников не было, но это как-то слишком.

* * *

– Вы же понимаете, что тоже можете умереть, если что-то пойдет не так? – спросила я.

Айва усмехнулся. Он полусидел-полулежал в кресле рядом с королем, все еще страшно бледный. Но в глазах уже азартно мелькал огонь. После всего пережитого, для него наконец появилась надежда.

– Я понимаю, что это единственный способ выжить для меня. Да и для Альберто тоже. Со смертью Эворы проклятие все равно никуда не денется.

Не денется. Старые проклятия живут своей жизнью, прорастают внутрь как грибница, чем дальше, тем тяжелее от них избавиться.

– Да и решать все равно не мне, – Айва улыбнулся, глянув на меня.

Да, решать королю. Если король дал согласие, то так и будет.

Что ж, мы готовы.

Хотя мне эта идея до сих пор кажется сомнительной, но другой у нас нет. Из живого Альберто даже Луиса вытащить проклятие не готова, так не выйдет.

Были споры, как лучше его убивать.

Самый простой и чистый, на первый взгляд, способ – остановить сердце. Для хорошего природника это не сложно. Само по себе – да. Но вот держать на грани после такого почти невозможно. Остановка сердца это однозначная смерть, и скорее всего приведет к тому, что начнут рваться связи, причем рваться разом. Как ни подливай новой силы, но без сердца это будет бесполезно.

Когда-то под Брайницем Лес выжил потому, что его кольцо ухватило мою некромантскую силу и пустило на регенерацию. Роль кольца в нашем случае выполняет Айва, их связи настроены так, чтобы тянуть силы и отдавать королю. Но тут нечего регенерировать, это тупик. Значит, либо связи начнут рваться, либо Айву рухнет следом. Не удержать. Чтобы держать – нужна стабильная ровная тяга.

Да, будет еще минут пять, но за такое время проклятие не отцепить.

Конечно, можно не останавливать сердце совсем, а просто очень прижать. С таким далеко не каждый природник справиться, но в Эстелии с природниками проблем нет. Того, кто справиться найти можно. Но если не до конца, то Альберто будет еще жив, и тут тоже на грани не выйдет. Он должен умереть.

К тому же, очень велика вероятность того, что сила природника, который будет короля убивать, и моя некромантская сила, с помощью которой я не дам душе покинуть тело, вступят в конфликт. И тогда последствия непредсказуемы. Мы можем создать новые проблемы, не решив старых.

Поэтому решили, что убивать будем чисто физически. Вскроем вены, пустим кровь. Это запустит регенерацию, даст тягу. Да, вероятно придется резать не один раз, сил у Айвы много, регенерация хорошая. Но Сатоцци сможет переток силы немного прижать. Нельзя, чтоб из Айвы вытянули все, он нам нужен максимально в сознании, иначе надежного якоря после смерти из него не выйдет.

У меня голова шла кругом от всех этих планов.

Но хорошо то, что я не одна и не мне решать. Не только мне. Я лишь должна выполнить свою часть работы. Успеть вовремя.

– Все готовы? – Сатоцци взял в руки скальпель. – Начинаем.

Я старалась по сторонам не смотреть. Вообще не смотреть. Успела увидеть, как Айва сжимает зубы, ему тоже больно, хотя это не его боль, и сам Альберто сейчас боли не испытывает. Но связи слишком сильны.

Я видела отрешенное лицо Луисы, она сейчас слишком не здесь, ее внимание на проклятие, там, на энергетическом уровне.

Я тоже сосредоточилась на работе. Нужно поймать правильный момент. Сатоцци подскажет, из него хороший координатор, но я тоже должна быть абсолютно готова.

Не ошибиться. Сделать правильно. Рассчитать силу…

В конце концов, от этого зависит будущее Эстелии. Но об этом лучше не думать тоже.

Я чувствовала, как Альберто умирает. Как жизнь по капле вместе с кровью уходит из него. Чувствовала, как из последних сил цепляется за жизнь, но ее осталось слишком мало, все истончилось.

Чувствовала, как тихо, но так отчаянно выла его душа… Я не знаю, как описать словами, но чувствовала, как больно и плохо. Страшно.

«Тихо, тихо», – пыталась я. Все будет хорошо.

Вой и слезы. Это даже не человеческие эмоции, здесь вся шелуха слетает и все, что пряталось внутри – выходит наружу. Никто не хочет умирать, это против природы, все сопротивляется…

А потом вдруг что-то ломается и…

Момент перехода.

– Давай! – велел Сатоцци, но я и сама видела. Смерть совсем рядом, обдает холодом.

Я должна удержать его здесь. Ему больно, плохо и он устал, и сил у него не осталось, но я должна…

Удержать…

Когда окончательно ломается тело, душа освобождается и устремляется на свободу. Там боли и страха больше нет…

Но нужно не дать улететь, поймать, я накрываю сложной сетью. Душа обжигает мне руки, рвется, хочет сбросить наполненное болью и отчаяньем тело, наконец обрести покой. Там, в вышине, боли нет, только свет и тишина.

Но я не могу отпустить.

Я вижу, как Луиса взялась за проклятие. Медленно, осторожно, начиная с краев. Тут торопиться нельзя, нельзя ничего упустить. Она вытаскивала тонкие волоски тьмы, проросшие