Свеча для трупа - Энн Грэнджер

На Мередит накатила злость.

— Вы гнусный убийца! Она ведь была совсем юной! Вы знали, что она беременна? Наверняка знали. Поэтому и убили. Чтобы никто не узнал, что вы отец будущего ребенка, — а еще о том, что вы делали с ней все эти годы? Бедная Кимберли! Сколько ей было лет, когда вы…

На лице Арчибальда промелькнуло удивление. Секунду спустя стало ясно, что с ним происходит что-то странное. Этот большой быкоподобный мужчина едва стоял на ногах от потрясения. Мередит поняла, что где-то допустила ошибку.

Она сделала неправильные выводы. Судя по реакции Арчибальда, все было совсем не так.

Дерек обрел дар речи:

— Я ее не убивал! Как я мог убить свою девочку? Своего ребенка? Свою собственную дочь? Как я мог убить Кимберли?

Мередит поняла. Она вяло сказала:

— Вы имели сексуальный контакт не с Кимберли. А с Сьюзан. Сьюзан Оутс. Сьюзан зачала от вас ребенка. Этим ребенком была Кимберли. Она ваша дочь!

Арчибальд шагнул ей навстречу. Его искаженное лицо было покрыто пленкой пота.

— Арчибальды держат мясную лавку в этом городе больше ста лет! Но у нас с женой нет детей! Сто лет семейному делу — и некому передать его! Когда я умру, лавка будет продана первому попавшемуся прощелыге. А он будет торговать там поздравительными открытками, или телевизорами, или другим каким мусором! Она мне сказала, что этот ребенок мой. У нее были другие мужчины, но она поклялась, что ребенок мой. Мать всегда знает, так ведь? Даже если она была с несколькими мужчинами, она знает, кто отец.

Мередит сочла, что сейчас не время подрывать веру Дерека в эту легенду. Естественно, он поверил сразу же, как только узнал об этом. Долгие годы осознание того, что у него есть ребенок — пусть и вне брака, было его единственным утешением.

Скорее всего, Сьюзан надеялась снять с него денег. А может, Кимберли и правда его дочь. Как бы то ни было, он в это безоговорочно верил. Поэтому можно считать, что, когда Сьюзан сбежала в Уэльс, от оставила Кимберли на попечение не только бабушки, но и отца. Она была уверена, что, если Джоанна Оутс не будет справляться, вмешается Дерек Арчибальд. Но респектабельная миссис Темпест не рассказала об этом Маркби. В ее намерения не входило объяснять детям, что отец ее первого ребенка еще жив и это жирный старый мясник из Бамфорда. И еще страшнее: а вдруг Дерек заявится в Уэльс за объяснениями? И что тогда делать респектабельной миссис Темпест?

Дерек тем временем продолжал говорить:

— Она была красивой девочкой, моя маленькая Кимберли. Я с ней гулял, покупал ей мороженое и всякое такое. Конечно, я не мог открыто признать, что она моя дочь. Но я же мог ее баловать! Джоанна Оутс почти не покупала ей ничего: ни игрушек, ни сладостей. Так что это делал я. Тот сарай за лавкой — я приводил ее туда, и мы там играли. Это был наш дом, мой и ее. Наш маленький домик.

— Понимаю, — сказала Мередит. Глупое слово, но что уж тут скажешь.

Его широкое, словно таз, лицо начала заливать краска.

— Ничего ты не понимаешь! Где уж тебе! Она была моей маленькой девочкой! Больше ничего не имело значения. У меня была она. Она была моей гордостью и отрадой. Это не просто слова. Это правда! Она была для меня всем! — Он покачал своей крупной круглой головой. Его поросячье лицо исказилось гримасой неподдельной боли. — Когда Кимберли стала постарше, она изменилась. Джоанна Оутс не следила как следует за внучкой, а я не мог ничего сделать! Ею завладели Холдены. Фирма, где она работала, обслуживала у них какой-то праздник. Она попала в их большой дом. Они ей совсем голову закрутили! Я видел, что она забеременела. Я сказал ей, чтобы она не беспокоилась — я позабочусь о ребенке. Но она пошла к этим Холденам. Ей заплатил мистер Ричард Холден, отец этого пронырливого наглеца политика. Или дал денег этому своему приживальщику, майору Уолкотту! А тот уже передал их Ким. Ким пришла ко мне и сказала, что уезжает. Дескать, у нее теперь есть деньги для переезда. Я был просто в ужасе. Ким уезжает от меня и забирает моего внука! Я сказал ей: «Приходи сегодня в сарай, мы там все обговорим». Была среда — короткий день. Мы могли спокойно поговорить, никто бы нам не помешал. — Дерек в отчаянии махнул рукой. — Я бы поскреб по сусекам и собрал еще денег. Я бы присмотрел за ней и за ребенком. Я ей сказал об этом — там, в сарае. Это же мой внук, в конце концов! Я сказал, что изменю завещание и оставлю лавку ей и ребенку. Недвижимость на Хай-стрит немало стоит. Она бы нашла кого-нибудь, кто занимался бы лавкой. Я обещал отдать все, что у меня есть, только б она передумала, только б осталась. Она бы не пожалела. Она ответила, что подумает, а подумав, она наверняка бы осталась. Наверняка бы осталась! Как это было бы хорошо для нее и ребенка!

Из крохотных, свинячьих глаз покатились слезы. Умом Мередит понимала, что она вроде бы должна сочувствовать мяснику, но это выглядело так гротескно, что она не только не ощутила сочувствия, но и не смогла подавить приступ отвращения.

— Я ушел первым, чтобы нас не увидели вместе. Я оставил Кимберли в сарае. Больше я ее не видел — живой. Когда я вернулся, жены дома не было. Тогда у нее со здоровьем было еще не так плохо, как сейчас, но она все равно мало выходила. У меня внутри все сжалось, я чувствовал, что что-то не так. Жена пришла спустя полчаса или, может, чуть больше. Она принесла что-то под плащом. Пошла в кухню и достала этот предмет. Это был нож из лавки. Весь в крови. — Голос Дерека сорвался. Почти шепотом он рассказывал об ужасе этого момента. — Я спросил: «Что ты сделала?» Она сказала, что всегда знала. Она давным-давно догадалась, что Кимберли моя дочь. Она видела, как Кимберли вышла из дома. А через несколько минут я тоже засобирался на улицу. Она догадалась. Она пошла за мной и подслушала наш разговор. Она слышала, как я просил Кимберли остаться, как я обещал, что изменю завещание. Слышала, как я говорил о внуке. Она спряталась, а когда я ушел, вошла в сарай и убила мою Кимберли! Зарезала мясницким ножом. Как скотину. Мою маленькую девочку… — Слезы текли по толстым красным щекам. Дерек стал мотать головой из стороны в сторону, словно раненый зверь. — Я бросился в сарай. Я надеялся, что ее еще можно спасти. Но было уже слишком поздно. Она лежала там в луже крови. У нее были страшно порезаны руки… и спина. Она свернулась, пытаясь защитить ребенка в своей утробе. Ее глаза были открыты. Я подумал, а вдруг она жива, позвал ее по имени, попытался посадить, стереть кровь с лица… Но она была мертва! Убита, зарезана в своем маленьком домике, где она играла в детстве. И это сделала моя жена.

— Мне очень жаль… — прошептала Мередит.

По-прежнему мотая головой, Дерек Арчибальд сделал еще шаг вперед:

— Я не мог допустить, чтобы об этом узнали. Я пошел домой, взял ткань, которую жена купила на занавески. Вернулся в сарай и завернул в нее мою Кимберли. Потому что над ней уже летали мухи. Там, где работают с мясом, всегда много мух. Они чуют кровь. Они почуяли кровь Кимберли. Я завернул мою девочку, чтобы они не добрались до нее. — Арчибальд сунул руку за пазуху. — Ты никому об этом не расскажешь. Ты тоже умрешь. Ничего не поделаешь. Не надо было шпионить…

Арчибальд достал из-за пазухи длинный и широкий нож для мяса и двинулся на Мередит. Дневной свет играл на чистой стали.

Мередит развернулась и бросилась к воротам. Там дорога, там люди, там спасение. Мясник ринулся за ней. Она не ожидала, что он способен двигаться с такой скоростью. В мгновение ока он оказался в полутора футах от ее спины. Она затылком ощутила его тяжелое дыхание и вильнула в сторону. В это время Арчибальд ударил ножом. Он промахнулся и грязно выругался.

Маневр спас Мередит жизнь, но одновременно закрыл путь к воротам. Бежать, бежать, чтобы у мясника не было той доли секунды, когда ему удалось бы чуть замедлить бег и ударить ножом. Почувствовав, что не успевает, он попытался схватить ее за плащ. Пальцы скользнули, схватили пустоту. Мясник притормозил, ткнул ножом. Мередит прыгнула в сторону. Нож ударился о могильный камень.

Из-за двух разворотов получалось, что теперь Мередит бежала обратно, по грязной тропе, избитой ногами полицейских и зевак. Тропа заканчивалась могилой Грешамов. Высокий холм свежей земли преградил ей путь.

Она отчаянно прыгнула через него, но, приземляясь, поскользнулась на скользкой влажной земле. Ноги выехали вперед, и Мередит растянулась поперек могилы. Она судорожно забарахталась, пытаясь встать. На нее упала тень.

Она с ужасом взглянула вверх. Стальное лезвие опускалось на нее, такое яркое в солнечном свете.

Мередит не поняла, как сумела схватить запястье Дерека Арчибальда обеими руками. Стремительное лезвие зависло в воздухе. Но мясник был во много раз сильнее. Его красное потное лицо застыло в гримасе безумия. Бритвенно-острый кончик ножа неумолимо приближался. Перед глазами Мередит вспыхнула картинка: Дерек у себя в лавке, спокойно и мощно опускает нож на кусок мяса, легко разделяя плоть, хрящи, жилы и кости. Если дать ему опору для ног, свободу движения для его искусной руки — он убьет ее одним ударом. Просто отмахнет голову, будто ее и не было.