Как мы пережили войну. Народные истории - Коллектив авторов

Кастинг в офицерском казино

Мы жили в несусветном голоде. Приближались зима и Рождество 1941 года. По деревне прошли полицаи и объявили, что им нужно подобрать детей беловолосых, с голубыми глазами и прямыми, а не рахитными ногами. Нам сказали, что такие дети будут проходить кастинг в офицерском казино, которое располагалось в здании школы. Моя бабушка очень боялась меня туда отпускать, переживала, что я могу оттуда не вернуться. Я со своими длинными светлыми волосами, прямыми ногами и василькового цвета глазами прошла кастинг. Но мне сказали, чтобы я стояла, повернув лицо к залу, так, чтобы не было видно шрамов. Всем девочкам, кто прошел отбор, их родные в деревне шили из марли накрахмаленные пачки. Из бус делали короны.

И вот Рождество 1941 года. Я стою на чем-то похожем на обычный стол – помню, что боялась оступиться и упасть. Нужно рассказать стих или спеть песню, а также сплясать. Я стала читать: «Ленин, Ленин дорогой, ты лежишь в земле сырой. Но когда я подрасту, в твою партию вступлю!» Это говорила я, трехлетняя, не понимая смысла, шепелявя невероятно из-за ран, но с большим выражением, махала руками. Всем понравилось, все аплодировали. Фурор произвел мой танец «Яблочко», которому меня учил отец. Руки за спиной, а ножки выбрасываешь вперед и танцуешь вприсядку Еще я исполнила танец «Снежинки» – ручки кверху и кружишься, потом приседаешь в реверансе. Этому меня до войны научили родители.

Потом немцы нас разобрали по столикам. Видимо, они испытывали страшную ностальгию по детям, ведь это было их первое Рождество без семьи. Один немец посадил меня на колени, помню, что от него невероятно вкусно пахло – ароматом лета, ландышами. А потом они с нами фотографировались и в заключение раздавали подарки. Подарки (сгущенное молоко, шоколад, орехи и семечки, залитые цветной глазурью) нам клали в подол юбочек, а мальчикам – в карманы. Потом с этими сладостями мы долго пили чай дома. А королевой бала немцы выбрали одну девочку с потрясающими белыми длинными вьющимися волосами. Ее семье дали больше всех подарков. Она даже роняла их по дороге.

Через год, в декабре 1942-го, нас опять собрали в школе. Мы уже знали, что нужно готовиться не экспромтом. Мне тетя сделала красивый синий бант на юбочке, сажей нанесли небольшой макияж – подкрасили бровки и реснички (мне сажа в глаз попала, я плакала). И опять я прошла кастинг. К этому времени меня уже научили бить чечетку. Тогда любимая женщина Гитлера Марика Рекк танцевала и била чечетку. Этот танец пользовался большой популярностью среди немцев, в деревне это знали. Меня без конца вызывали на повтор и дали больше подарков, чем другим детям. За дверью меня ждала бабушка.

Тиф и партизаны

Ночью к нам в дом стучались партизаны, чтобы взять простыни для перевязки и еду. Все, что нам перепадало от немцев, мы отдавали им. Всегда боялись, чтобы нас не застукали немцы. Все уже было закручено в простыни и быстро бросалось в форточки.

Потом в деревне начался тиф. Почти все население было поголовно в бреду. Немцы поставили две доски крестом, написали «тиф» и на эту территорию не ступали. Здоровых молодых женщин и детей собрали в одном доме на краю поселения. И мы не знали, как там наши старики. Немцы забросили деревню и перешли в другую, а к нам стали все чаще наведываться партизаны. Вдруг фрицы обнаружили, что партизаны у нас подкармливаются, и несколько десятков наших людей согнали в сарай и сожгли. Тетю угнали на торфяные разработки в 20 километрах от деревни. Однажды она не вернулась, мы решили, что ее забрали в Германию. Но ей удалось бежать с поезда, и она, босая, обмороженная, через две недели к нам вернулась. Мы ее прятали.

Мама Аллы Мария Андреевна Костюченко (справа)

В 1943 году Смоленщину освободили. Мы с бабушкой пережили войну.

Моя мама, Костюченко Мария Андреевна (1915 г. р.), прошла всю войну старшей операционной сестрой эвакогоспиталя 1-го Белорусского фронта под командованием Жукова. Закончила войну она в Берлине в звании лейтенанта, при демобилизации расписалась на Рейхстаге. Неоднократно была награждена медалями и орденом. В 1943 году была награждена медалью «За храбрость», так как задержала шпиона, который при большом поступлении раненых пробрался на кухню и пытался бросить отраву в бак с питьевой водой и кастрюлю с пищей. Мама вернулась к нам в 1946 году после демобилизации.

Папа Аллы (слева)

Папа погиб в августе 1941 года в Брестской крепости.

Мой брат Исаченков Виктор Павлович до войны работал на машинно-тракторной станции, а в 1941 году в возрасте 15 лет ушел добровольцем на фронт. Он был зачислен механиком-водителем танка Т-34 и всю войну до ранения в 1934 году воевал танкистом.

После госпиталя воевал в пехоте и дошел до Берлина. В 1949 году демобилизовался и вернулся в Касплю, где работал председателем ДОСААФ. Умер в 1992 году.

Я пошла учиться, но даже через несколько лет, поступив в медицинский институт, всегда стояла к аудитории неискалеченной стороной лица. Идо сих пор, если в метро слышу чистую гортанную немецкую речь, у меня начинает бешено биться сердце, я чувствую приступ страха, и мне хочется бежать прочь.

Исаченкова Алла Васильевна, 1938 г. р. (Записала Анастасия Соколовская)

Нас спасла старая эстонка

Когда началась война, мне было 7 месяцев, а моей маме, Купцовой Марии Петровне, – 22 года. Мы жили у родителей мамы в деревне Еглино Ленинградской области. Отец сразу ушел в народное ополчение. Пропал без вести.

Началась эвакуация. Мама рассказывала, что мирное население привезли прямо в тыл немцам. Это станция Рогавка. Все побежали в лес. Мама – со мной на руках стала пробираться к своим родителям в деревню. Вскоре и туда пришли немцы. Они открыли комендатуру, деревенского жителя назначили старостой. Некоторые деревенские ходили к фашистам, жаловались, как им плохо жилось при советской власти.

Вскоре гитлеровцы стали отбирать людей для отправки в Германию. Забрали старшую сестру мамы, потом ее отца – моего деда. Маму немец осмотрел и сказал: «Ты худая, до Германии не доедешь, да еще и ребенок, оставайся дома». Но мама понимала, что это только начало отбора, дойдет и до нее очередь.

Так она осталась совершенно одна, да еще с грудным ребенком на руках, без средств к существованию. Деревенские делились с ней кто чем мог.

Однажды староста предупредил людей, когда будет очередная облава (то есть отбор людей в Германию). Взрослое население покинуло деревню, все побежали в лес… Страшно не было, мысль у всех крутилась одна: «Выжить. Выжить любой ценой!»