Стихи - Тимур Кибиров

– 29-

НЕЗАБУДКА

В двадцатых числах мая,Плюс-минус десять дней,Бесстыдно загораяНа даче на своей,Узришь ты цветик сей.

Малюсенький цветочек,Голубенький такой!Сорви его, дружочек,Он представитель мой,Ходатай пред тобой!

Ведь я такой же нежный,Хотя не голубой,И так же безнадежноЦвету перед тобой,Багровый и седой!

Сорви ж цветочек странный,Вложи его в блокнот,И пусть он, безуханный,Меня переживет.И – Ah! Forget me not!

– XXX-

Others, I am not the first,Have willed more mischief than they durst:If in the breathless night I tooShiver now, 'tis nothing new.

More than I, if truth were told,Have stood and sweated hot and cold,And through their reins in ice and fireFear contended with desire.

Agued once like me were they,But I like them shall win my wayLastly to the bed of mouldWhere there's neither heat nor cold.

But from my grave across my browPlays no wind of healing now,And fire and ice within me fightBeneath the suffocating night.

– 30-

Вот так выбор – смертный хладИль кабацкий блядский чад,Липкий пот чужих перинИли морга формалин!

Озверевший от жары,Я бы вышел из игры,Коль и впрямь, пока я жив,Нет иных альтернатив.

Но поставить я боюсьСнежной королеве плюс,Потому что вспомнил тотГениальный анекдот:

«Сколько хочешь, глупый Кай,Слово вечность составляй,Но из Г, О, В, Н, ОНе получится оно!»

– XXXI-

On Wenlock Edge the wood's in trouble;His forest fleece the Wrekin heaves;The gale, it plies the saplings double,And thick on Severn snow the leaves.

'Twould blow like this through holt and hangerWhen Uricon the city stood:'Tis the old wind in the old anger,But then it threshed another wood.

Then, 'twas before my time, the RomanAt yonder heaving hill would stare:The blood that warms an English yeoman,The thoughts that hurt him, they were there.

There, like the wind through woods in riot,Through him the gale of life blew high;The tree of man was never quiet:Then 'twas the Roman, now 'tis I.

The gale, it plies the saplings double,It blows so hard, 'twill soon be gone:To-day the Roman and his troubleAre ashes under Uricon.

– 31-

За окнами ноябрь ярится,Кружатся мокрые листы.Мне впору снова взбелениться —Мол, как же так, мол, где же ты?

Но краток век, но вечер долог.Зарифмовавши grave и brave,Застыл классический филологВ каком-то давнем ноябре.

И так легко филолог-стоикСоединяет move и love,Что плакать все-таки не стоит,Об этом парне прочитав.

И будь ты хоть сто раз философ,И будь филолог ты, дружок,Но этих половых вопросовНикто еще решить не смог.

И те вопросы на поверкуСовсем не половые, друг.Но день прошел. Но вечер меркнет.И ночь берет нас на испуг.

– XXXII-

From far, from eve and morningAnd yon twelve-winded sky,The stuff of life to knit meBlew hither: here am I.

Now – for a breath I tarryNor yet disperse apart —Take my hand quick and tell me,What have you in your heart.

Speak now, and I will answer;How shall I help you, say;Ere to the wind's twelve quartersI take my endless way.

– 32-

Конечно, не так, как прежде,Но все же вынослив я,Сношу-выношу нагрузкиИ тяготы бытия.

Но как же, Господи, тяжко!Как злато и как свинец.А все-таки смерть перевеситТяжелую жизнь под конец.

Вот так же невыносимаЛюбовь. Но тебя, дружок(Пусть не на руках – на закорках),Еще б я понес чуток…

– XXXIII-

If truth in hearts that perishCould move the powers on high,I think the love I bear youShould make you not to die.

Sure, sure, if stedfast meaning,If single thought could save,The world might end to-morrow,You should not see the grave.

This long and sure-set liking,This boundless will to please,– Oh, you should live for ever,If there were help in these.

But now, since all is idle,To this lost heart be kind,Ere to a town you journeyWhere friends are ill to find.

– 33-

ПОХОТИ ЛУКАВЫЕ

Заставь дурака молитьсяЗа здравье твое, дружок, —Я так возоплю велегласно,Уж точно услышит Бог!

Страстей моих глупых радиСпаситель вонмет мольбе —И вольная и невольнаяПростит согрешенья тебе!

Избавит от всякой скверны,Пока я поклоны бью!И внидешь ты в Царство БожьеВерхом на чужом горбу!

Вот так и договоримся —Я буду предстатель твой,Я лоб расшибу, молившись,А ты уж греши – со мной!

– XXXIV-

THE NEW MISTRESS

'Oh, sick I am to see you,will you never let me be?You may be good for something,but you are not good for me.Oh, go where you are wanted,for you are not wanted here.And that was all the farewellwhen I parted from my dear.

'I will go where I am wanted,to a lady born and bredWho will dress me free for nothingin a uniform of red;She will not be sick to see meif I only keep it clean:I will go where I am wantedfor a soldier of the Queen.

'I will go where I am wanted,for the sergeant does not mind;He may be sick to see mebut he treats me very kind:He gives me beer and breakfastand a ribbon for my cap,And I never knew a sweetheartspend her money on a chap

'I will go where I am wanted,where there's room for one or two,And the men are none too manyfor the work there is to do;Where the standing line wears thinnerand the dropping dead lie thick;And the enemies of Englandthey shall see me and be sick.

– 34-

СУБСТИТУТ

«Ну все! Терпение лопнуло!Ты, видно, и правда псих!Сносить эти дикие выходкиуже нет сил никаких!Ищи другую подружку —попроще и поглупей!» —Таков был E-mail последнийпоследней любови моей.

Найду я другую подружку —попроще и понежней,И долго искать не придется —давно мы знакомы с ней.Мы с ней занимались любовьюеще с тринадцати лет.А если она изменяла —я сам изменял в ответ.

Найду я другую подружку —совсем простушка она,Прости Господь, глуповатаи ветрена, и юна.Она болтушка и врушка,зато не динамит любя.Она и правда богиня —в отличие от тебя.

С такой подружкой я справлюсь,А разозлюсь – и с тремя!Придется Эрато смириться,что так ей неверен я!И будет Эвтерпа витьсяв моих объятьях змеей!Смиренница Каллиоппаразделит пламень со мной!

– XXXV-

On the idle hill of summer,Sleepy with the flow of streams,Far I hear the steady drummerDrumming like a noise in dreams.

Far and near and low and louderOn the roads of earth go by,Dear to friends and food for powder,Soldiers marching, all to die.

East and west on fields forgottenBleach the bones of comrades slain,Lovely lads and dead and rotten;None that go return again.

Far the calling bugles hollo,High the screaming fife replies,Gay the files of scarlet follow:Woman bore me, I will rise.

– 35-

В летний зной на СелигереТишина и благодать.Так какого ж было хераЭту музыку врубать?

Бумс, и бумс, и бумс – ужасноБьют в дремотные мозги.Бесконечны, безобразны,Вижу, движутся полки!

Сколько их, куда их столько?!Впереди – Аполлион!Как писал об этом Толкин.Ох, не ври, совсем не он!

Вскую языки метутся,Призывая вражью рать…Все! Пора мне окунуться.Перегрелся я, видать.

– XXXVI-

White in the moon the long road lies,The moon stands blank above;White in the moon the long road liesThat leads me from my love.

Still hangs the hedge without a gust,Still, still the shadows stay:My feet upon the moonlit dustPursue the ceaseless way.

The world is round, so travellers tell,And straight though reach the track,Trudge on, trudge on, 'twill all be well,The way will guide one back.

But ere the circle homeward hiesFar, far must it remove:White in the moon the long road liesThat leads me from my love.

– 36-

Блестит дорога под луной,И не дрожат листы.Блестит дорога под луной.Любовь моя, прости!

Светло и чудно в небесах,В сиянии земля.Со старой песней на устахОдин шагаю я.

В сияньи голубом земляГотовится ко сну.Ну что ж, немного погодяЯ тоже отдохну.

Найду свободу и покойИ сном забудусь я…Блестит дорога под луной.Прости, любовь моя.

– XXXVII-

As through the wild green hills of WyreThe train ran, changing sky and shire,And far behind, a fading crest,Low in the forsaken westSank the high-reared head of Clee,My hand lay empty on my knee.Aching on my knee it lay:That morning half a shire awaySo many an honest fellow's fistHad well nigh wrung it from the wrist.Hand, said I, since now we partFrom fields and men we know by heart,For strangers' faces, strangers' lands, —Hand, you have held true fellows' hands.Be clean then; rot before you doA thing they'd not believe of you.You and I must keep from shameIn London streets the Shropshire name;On banks of Thames they must not saySevern breeds worse men than they;And friends abroad must bear in mindFriends at home they leave behind.Oh, I shall be stiff and coldWhen I forget you, hearts of gold;The land where I shall mind you notIs the land where all's forgot.And if my foot returns no moreTo Teme nor Corve nor Severn shore,Luck, my lads, be with you stillBy falling stream and standing hill,By chiming tower and whispering tree,Men that made a man of me.About your work in town and farmStill you'll keep my head from harm,Still you'll help me, hands that gaveA grasp to friend me to the grave.

– 37-

НА МОТИВ «ПРОЩАНИЯ СЛАВЯНКИ»

Наступает минута прощания.Покидая отеческий край,Весь в слезах я шепчу: «До свидания!»,Про себя повторяя: «Прощай!»

На чужбину меня провожая,Провожая меня в целый мир,Собралася толпа небольшаяТех, кого я тогда зафрендил.

Элизиум, прощай,Меня не забывай,Прощай, АСП!Прости-прощай! Прости-прощай!

Летят-летят года,Но песня со мною всегда!И так прекрасноВ лазури яснойГорит-горит одна звезда!В лазури ясной,МноготиражнойГорит-горит одна звезда!

Отечество, прощай,Меня воспоминай,Прощай, ГРД!Прости-прощай! Прости-прощай!

Никогда не предам я злословию,Никогда, ни за что не предам,Присягнувши такому сословию,Присягнувши таким вот френдам!И —Рам-пам-пам-пам,Рам-па-па-ру-рам!

– XXXVIII-