По ту сторону огня - Ева Вишнева

– Еще ничего не ясно. В смысле, кто жив, а кто мертв. Маа сказала, охотники столкнулись с неведомым доселе чудовищем.

Кто-то из женщин, находившихся поблизости, сдавленно вскрикнул, другая заплакала.

– Как оно выглядит? На что оно похоже?

Пустынники разделяли чудовищ на виды, давали имена тем, кто встречался чаще остальных.

Дерстом называли чудовище с выпуклыми глазами без зрачков, слепое, но с превосходным слухом, с когтями, полными яда, от которого жертвы умирали за считаные минуты. Кастень был страшной тварью с длинными руками-ногами, двигался как паук, перекусывал пополам упавшего или замешкавшегося. Сзилла вырастала из песка, облепляла человека с ног до головы и высасывала кровь. А были и те, что не подходили ни под одну категорию.

– Маа не сказала, как оно выглядит.

– Темное, сильное, страшное. Пустыня боится его, песок дрожит… – вдруг сказала Маа; она, кажется, очнулась, попыталась подняться на ноги. Га стала помогать ей, а мне бросила:

– Довольна? Приступай к работе.

Я прошла к своему месту, где уже ждали сложенные горкой шкуры. Что же, утреннее распределение обязанностей мы тоже пропустили, поэтому придется довольствоваться тем, от чего отказались другие. Выделка – занятие кропотливое, тяжело продвигается по жаре. Но я обрадовалась, подумав, что сегодня эта сложная работа сможет хоть как-то меня отвлечь.

Не помогло, никак не получалось сосредоточиться на чем-то, кроме Диего.

Я думала о нем, доверившись памяти рук.

Он смеялся звонко, по-мальчишески, когда рассказывал мне о том, как в детстве давил виноград: прямо босыми ногами в большой бочке. Играл, прятался среди виноградных лоз от управляющего плантацией, перебегал с одного ряда на другой. Как собирал гроздья, помогая работникам, и как однажды пробрался в погреб с оравой мальчишек и на спор выпил по стакану из каждой бочки (а их было немало).

«Поедем со мной, Энрике. Погуляем по тем местам, выпьем вина», – сказал однажды Диего в шутку.

Я согласилась: «Обязательно, спасибо за приглашение».

«Я на самом деле очень хотел бы показать тебе все это. Дом, в котором жил. Плантации. Ближайший город со всеми его пригородами… Жаль, что мы не встретились раньше».

Тогда мы сидели плечом к плечу, едва касаясь друг друга. Я откровенно любовалась профилем Диего. Для южанина у него была слишком светлая кожа и глаза удивительного изумрудного цвета, которые достались ему от мамы – от той странной женщины, повторившей судьбу Эйле из легенды.

Вспомнилось, как перед балом Фернвальд сказал, что, отмыкая замки, открывая ворота и убирая стражу, Ларсис надеется, что похищенная принцесса не сбежит, останется с ним по доброй воле. Тогда я долго размышляла про любовь и свободу, про непроизнесенные и сказанные слова. Я ставила Ларсиса и Эйле в новые условия, пыталась вообразить, что будет, если… Таких «если» было много. Но что, если бог вообще перестанет выпускать пленницу, не будет первого дня зимы, перевоплощений и погони? Об этом я ни разу не задумалась, зато теперь знала ответ.

«Я люблю тебя», – сказала я Диего в тот день. Впервые в жизни я призналась кому-то в любви, и – до чего же нелепо! – тут же потеряла сознание, разморенная жарой.

Очнулась у реки. Диего сидел рядом, разминал мои плечи, шею, тер виски. «Ну и напугала же ты меня!» Он выглядел таким растерянным, что я рассмеялась, зачерпнула горсть воды, брызнула: «Какой трусишка». Диего вытер рукавом лицо, ухмыльнулся, а в глазах заплясали искры: «Ну, держись!»

Я взвизгнула, уворачиваясь от брызг, побежала вдоль реки. Мужчина рванул за мной. Нагнал, повалил – нет, мягко опустил на песок, – наклонился. Я прикрыла глаза, ожидая поцелуя, но этот мерзавец… принялся меня щекотать! Я смеялась, извивалась, пытаясь стряхнуть руки Диего. Кое-как вырвалась, побежала, песок летел из-под босых пяток.

«Энрике!» – истошный вопль заставил меня замереть.

Миг, и перед глазами возникло что-то черное, перекрыло пустынный пейзаж. Я не сразу поняла, что происходит, а когда пригляделась, было уже поздно.

«Не двигайся. Видишь, у него нет глаз», – прошептал Диего, остановившись где-то у меня за спиной.

Чудовище застыло в десяти шагах, оно было похоже на огромного паука: вывернутые наружу колени и локти, нереально длинные руки и ноги – тонкие, жилистые. Что-то между дерстом и кастенем – и ни то, ни другое. И еще у пустынной твари было почти человеческое лицо: нос, глаза с пустыми глазницами, безгубый рот. Остатки волос на кривой голове.

Несколько секунд мы оставались неподвижны, словно шахматные фигуры, ждущие решения игрока. А потом чудовище протянуло ко мне длинную руку, пальцы замерли в считаных сантиметрах от лица. Запахло гнилью. Я задержала дыхание. Вдруг в горле твари заклокотало, будто она силилась что-то произнести. Отвратительный запах усилился настолько, что защипало в глазах. Я не выдержала, закашлялась, отступила на пару шагов.

Тут же все пришло в движение. Чудовище угрожающе надвинулось, Диего сбил меня с ног, отбросил в сторону. А когда я поднялась, то едва не закричала от ужаса.

Диего стоял, вытянув руки, над которыми дрожал воздух. А чудовище корчилось, визжало и плакало. Кривящийся рот, слезы из слепых глаз, потерявшие контроль руки и ноги бились о песок. И, кажется, в криках творения проклятых земель я все-таки слышала что-то похожее на слова, вот только понять их не могла. Приблизилась, вслушиваясь. «Стой, где стоишь, – резко одернул Диего. И добавил мягче: – Тебя может задеть».

«Убей его, зачем так долго мучить», – попросила я, но Диего или не услышал, или не смог обуздать свой дар.

«Е-ы-р-а-ш», – хрипела тварь, и это было так жутко, что я взмолилась: «Замолчи, пожалуйста, замолчи».

Хрипы оборвались. Чудовище повернуло ко мне лицо, уставилось черными провалами на месте глаз; его руки и ноги так и продолжали извиваться, бессильно биться о песок.

«Хватит, – мои нервы не выдержали этого пустого взгляда. – Умри, пожалуйста. Уже пора».

Чудовище тонко проверещало, будто отвечая, а потом его тело обмякло. Я выдохнула с облегчением, перевела взгляд на Диего и поняла, что еще не все кончено. Мужчина так и не опустил руки, и воздух над ними теперь не просто дрожал – потрескивал, словно в ладонях горел невидимый огонь.

В следующую секунду тело твари мелко затряслось; было видно, как перекатываются мышцы под тонкой кожей, водят по сторонам глаза под опущенными веками.

«Прекрати!»

«Если б мог, прекратил бы», – зло бросил Диего.

В тот момент я окончательно убедилась в двух вещах. Первое: чудовища когда-то действительно были людьми. Такими, как я, мои родители и сестры, Фернвальд или Алан. Встреченная у речки тварь и впрямь казалась человеком, которого разобрали по