Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв

гордому и своевольному человеку, прошедшему сотни битв и убившему сотни людей совсем не всё равно, что она, семнадцатилетня царица без царства, о нём думает. Это лестно.

– Прости, что подвергли тебя опасности, царица герозов, – Зеслев подошёл к ним и строго посмотрел в глаза Кинане. – Ты не бросила моего вождя и билась храбро. Я, кажется, понимаю, как тебе удалось одолеть Ангвеземеста. Спасибо тебе.

– Не за что благодарить, Зеслев, – в тон ему ответила Кинана. – Если бы мне не повезло так же, как вождю Велевойсу, уверена, он бы меня тоже не оставил.

– Не повезло… – хмыкнул Зеслев, почти так же, как недавно Аттал. – Ему повезло, что он вообще жив остался, да и тебе тоже. Кто, сломя голову, лезет в чащу и не смотрит по сторонам, долго не живёт. Впрочем, – тяжело вздохнул он, – сегодня мы все были не на высоте…

– Да уж, – скривился Аттал. Ему заметно не понравилось, что кто-то другой указал на его ошибку, хоть упрёк и не был высказан прямо.

– Главное, мы все живы и всё закончилось, – ободряюще улыбнулась Кинана. – Думаю, и я, и вождь Велевойс научимся на этой ошибке, мы ведь ещё молоды.

Пока они беседовали, вокруг кипела работа. Трое гисеров свежевали тушу. Ценный трофей доверили лучшим из лучших, но и те работали необычайно медленно. Прочие охотники занимались своими делами. Кто отдыхал после погони, расположившись прямо на земле с флягой в руке, кто протирал запареного коня, а кто попросту глазел на легендарного зверя. Большая компания собралась возле Левереза, с торжествующим видом показывающего всем свою рогатину, покрытую тёмной кровью по самую крестовину. Отец и дядя убийцы ликаркуда, находились тут же. Их лица сияли от гордости.

– Вот кто сегодня на горе, – недовольно скривился Зеслев. – Они и без того слишком громки на советах, а теперь ещё и это. И мать вождя, которая больше заботится о семье своего отца, чем сына…

Кинана понимающе кивнула. За неделю, проведённую у гисеров, она получила некоторое представление о местной политике. Клан Ровсеваз, из которого происходила Гезевра, подчиняется велевойсову клану Авсенз, но у варваров нет понятия о царском роде. Любой клан может стать главным, если все с этим согласятся. Ровсевазы – самая влиятельная семья в здешних краях. Прочие кланы Предгорий признали юного Велевойса верховным вождём-наизарком, опасаясь честолюбия Ровсевазов, те же стремятся править уже самим Велевойсом, в чём им потворствует его мать. Ещё несколько крупных кланов хотят того же, но для себя, сам же вождь ищет поддержки у мелких кланов и простых воинов. В такой путанице любое преимущество соперника может значить многое, а уж такое, как слава убийцы лесного скитальца… Младший из Ровсевазов молод, хорош собой и отважен. Не задумается ли кое-кто, что он стал бы лучшим наизарком, чем нынешний?

– Я одного не понимаю, – подумала вслух Кинана. – Как такое может быть, что мать стоит не за сына, а за кого-то ещё, пусть даже и родных братьев?

Ей вспомнилась Талая. Можно представить, что бы вышло, если бы её брат царевич Никомед осмелился косо посмотреть на Аминту. А лучше даже не представлять.

– Есть женщины, чьё лоно – плодородная земля, а есть те, чьё огонь, – веско сказал Зеслев. – Для первых важнее то, что из лона выходит, а для вторых – что входит.

Коротко кивнув, он отошёл. Кинана с Атталом переглянулись.

– Он что, имел ввиду, что мать вождя спит с собственным братом? – округлила глаза Кинана, из осторожности переходя на изысканный староомфийский.

– А что не гекзаметром? – усмехнулся агемарх. – Я бы поставил на племянника. Молодой, красивый. Если женщина в летах, но её кровь ещё горяча, это опасное сочетание.

– Ты так хорошо разбираешься в женщинах, Аттал? – иронично подняла бровь царица.

– Это не так сложно, – ухмыльнулся тот своей обычной наглой улыбочкой.

– И, как видно, невысокого о них мнения… – Кинана осторожно поднялась и поводила шеей, чувствуя зарождающуюся ноющую боль в натруженных связках плеч и локтей. Суметь бы завтра руку поднять.

– Обычно, они не заслуживают иного.

– И я тоже? – девушка через плечо покосилась на собеседника, так и не убравшего с лица ухмылку.

– Ты не женщина, ты царица, – невозмутимо ответил Аттал.

Охотники, наконец, сняли с туши покрытую длинной чёрной шерстью шкуру, и один из них с поклоном протянул её сидящему на камне Велевойсу. Все гисеры собрались вокруг, возбуждённо переговариваясь. Подошли поближе и Аттал с Кинаной. Велевойс принял шкуру из рук охотника и, чуть прихрамывая на повреждённую ногу, вышел вперёд.

– Тевз довсол дорозн парто авазвад… – начал он по-гисерски и Аттал тут же принялся переводить на ухо Кинане.

– Этот трофей должен принадлежать достойному, кто лучше всех проявил себя в ловле и был самым отважным. Его получит…

Молодой вождь обвёл взглядом охотников, жадно пожирающих взглядом заветную шкуру. На мгновение его взгляд задержался на двоюродном брате и его хвастливо выставленном на обозрение окровавленном копьё. Губы Велевойса тронула лёгкая усмешка, а затем он звучно произнёс:

– Кэнана, санаизарке герозор…

Перевода не требовалось. Повисла напряжённая тишина, и все глаза обратились на Левереза, мрачно смотрящего себе под ноги. Наконец, он поднял на Велевойса взгляд и медленно, с расстановкой произнёс что-то по-гисерски. Вождь спокойно ответил. Кинана коротко взглянула на Аттала, с усмешкой наблюдающего за разгорающимся спором.

– Спрашивает: это оскорбление? – ответил на немой вопрос Аттал. – Говорит, нельзя выше него ставить женщину и чужеземку. Говорит, это он убил зверя. Вождь отвечает: ты нанёс последний удар в спину. Она нанесла первый удар в грудь и билась со зверем один на один. Сколько бы ты против него продержался один? Варвар говорит: женщину нельзя ставить выше мужчины, она не может быть отважнее, это оскорбление. Вождь говорит: это не оскорбление, если она отважнее…

Все замолчали. Руки гисеров потянулись к оружию, глаза настороженно и цепко всматривались в каждого соседа. Одно движение, и тишина взорвётся кровавой схваткой. Кинана обеспокоенно огляделась: тридцать с небольшим гисеров, да они с Атталом. Вождь Анзас ни за кого, Зеслев и его семеро бойцов – люди Велевойса, а вождь Зорак открыто держит сторону Ровсевазов. Пятнадцать против одиннадцати, считая герийцев. Если только Леверез решится…

Рогатина Левереза взмыла вверх, окровавленное остриё метнулось к вождю, но ещё быстрее