Аргумент барона Бронина 4 - Олег Валентинович Ковальчук

достаточно высокое для вашего титула и статуса, — заключил Седов. — Об этом не беспокойтесь, про обязательства империя никогда не забывает.

— Я даже не сомневался.

— Также нам известно о вашем временном положении, и я распоряжусь, чтобы вам были представлены достаточно толковые люди для вашей безопасности.

— Я об этом сам позабочусь, — заявил отец.

— Вы уже позаботились, господин Медведев, — не смог удержаться от укола Лупицкий. Я отчётливо слышал, как скрипнули зубы у моего отца.

— Ваша помощь не помешает, — тем не менее, произнёс Седов, зыркнув на Лупицкого таким взглядом, что тот тут же принял невозмутимый вид, будто не он только что это произнёс. Он бы еще сделал жест из серии «закрывающегося на замок рта».

А Лупицкий, похоже, в хорошем настроении. Вон, весь день развлекает собравшихся. Интересно, что его так радует.

— И рекомендую вам, — снова заявил Седов, — обзавестись землями близ Великого Новгорода и обеспечить себе там штаб-квартиру. Думаю, вы часто будете бывать в столице.

Вот какие перспективы вырисовываются, однако.

— Будет исполнено, — произнёс я.

Далее последовало выяснение других нюансов и вопросов. Я здесь уже, наверное, был не нужен, поэтому особо внимания не обращал. Было много обсуждений среди лордов, уточнений, рекомендаций и пожеланий. Многие были толковые, а некоторые — не очень. Я же ждал конца собрания, потому что порядком устал сидеть без дела. А ещё, как бы это ни звучало смешно, мне нужно было делать уроки. А заданий было немало. Они, конечно, решались на раз-два, но я снова вернулся к тренировкам ментальной магии.

Что я понял? Попытки рассчитать этот мир и пробиться сквозь него сыграли мне на руку. И пускай не сразу, но я понял, что стал куда сильнее. Опять же, телекинез, который я никогда не воспринимал всерьёз, стал для меня чуть ли не основной силой, потому что он работает и в этом мире, и в мире Инферно, и в моём родном мире. И самое любопытное, телекинез ничуть не хуже чистой менталистики, а то и куда лучше. Да, он достаточно груб, им сложно работать с тонкими материями, но тем не менее, в мире материальном он работает исключительно.

Ментальная магия, к слову, тоже стала сильнее. Кстати, после того, как я вновь обрёл свои силы, у меня даже стало получаться взаимодействовать с одарёнными людьми этого мира без угрозы для себя. Пускай еще плоховато, но научился различать поверхностные мысли. Это, конечно, в основном домыслы на уровне эмпатии. И пока что связанные предложения сложно вычленять, но отдельные слова уже получается разобрать. И хоть это непросто, но у меня иногда получается понять мотивы людей и прочитать их мысли. Вот, как, например, сейчас.

Отец то и дело поглядывал на меня, видимо хотел начать диалог, но сам не знал о чём. До сегодняшнего дня он считал, что я абсолютное ничтожество и бездарь, и что от меня следует немедленно избавиться. А тут встречает снова, и вот вчерашнее недоразумение чуть ли не наравне с ним, а то и поважнее. По крайней мере, на меня столько должностей навешали, возлагают надежды, а его будто бы и не вспоминают. Так, был какой-то Медведев, кажется, герой. И он совершенно не понимал, как себя вести. Отец пребывал в полнейшей растерянности.

Он явно хотел начать диалог, но понимал, что я вполне могу послать его куда подальше. Ведь он меня выгнал из своего рода.

Что мне с ним делить? Что мне с ним обсуждать? И он ждёт, что я сделаю первый шаг, и понимает, что я его не сделаю. И от этого он злится ещё сильнее. Как же мне это нравится!

Однако, подобное игнорирование это нормальная реакция для подростка, бывшего Алексея Медведева и Алексея Бронина, которому присущи эмоциональные перепады, обиды и всё такое прочее. Но во мне — опыт архимага. Пускай ломаный, исковерканный, наполовину истёртый, но в моей голове живёт не ребёнок. И если уж совсем по-честному, попав в тело маленького ребёнка, я хоть как-то, но помнил свою прежнюю личность. Я помнил, что до периода попадания в чужое тело я прожил долгую, насыщенную жизнь. И поэтому обида во мне никогда не была столь сильна. Я относился к ситуации с практической точки зрения. Исключение из рода не доставило мне каких-то новых неудобств или трудностей. Наоборот, подарило много новых возможностей впечатлений и приключений.

Опять же, несмотря на то что я почти дюжину лет числился наследником, я себя таковым не считал. Было у меня такое чувство, что я самозванец, пришёл на всё готовенькое в чужую семью и на что-то там претендую. Поэтому лишение наследства меня тоже не особо тронуло, а даже освободило от тягостных обязательств. А решение отца избавиться от нежелательного элемента в каком-то роде я понимал. Признаться, сам, будучи Архимагом, пару раз избавлялся от учеников, которые оказывались совсем уж неумными. Никогда не любил тратить время впустую. К чему это?

Ну, а Медведев, если уж смотреть по косвенным признакам да по деяниям, не такой уж плохой человек. Да, как отец он так себе. Как семьянин, наверное, тоже. Его ведь не было очень долгое время.

Мной и сёстрами занимался кто угодно, но не отец. Тем не менее, сейчас, когда я был отдельной личностью, со своим титулом, со своим имуществом, и смотрел на Медведева как на равного, ну или как барон смотрит на графа, мне было проще его оценивать. И я понимал, что это человек, с которым можно иметь дело. Да, многие обиженные подростки кричали бы, что раз он бросил старшего сына, то и делового партнёра может подставить, в случае если тот ему не понравится. Но, с другой стороны, что-то мне подсказывало, что больше он такой ошибки не совершит. И сегодня он получил один из самых важнейших уроков своей жизни. И этот урок не пройдёт даром.

— Отец, я не злюсь на тебя, — произнёс я после, наверное, пятнадцатиминутной паузы в нашем диалоге.

Всё это время отец к чему-то готовился, хотел подобрать слова, начать диалог. Но я это сделал легко и непринуждённо, выявив самую ту суть, к которой он бы ещё не скоро подошёл.

Медведев на миг растерялся.

— Что? Как это? За что ты на меня должен злиться?

— Да ладно, — оборвал я его. — Давай не будем играть в тактичность и обходить неудобные темы, делая вид, что мы ничего не понимаем.