Последний довод побежденных - Сергей Лапшин

Ввиду того, что нам разрядили винтовки и тщательно проверили, чтобы патроны хранились отдельно от оружия, начинать следовало ножами или в кулаки. Короче говоря, вся нагрузка вновь ложилась на Бона, и мы оба это знали. От меня и в прошлый раз, в грузовике, было мало толку, так что о моих реальных возможностях мы оба были осведомлены.

В общем, Бон лениво подремывал, грузовик пылил, покачиваясь на ухабах, казаки изредка переговаривались меж собой, один курил, а я рефлексировал. Думал в ключе «тварь ли я дрожащая или право имею», а успокоения искал в окрестных видах. Кстати говоря, донельзя симпатичных и к себе располагающих. Еще раз повторюсь, в окрестностях Курска, Белгорода и иже с ними мне бывать ранее не приходилось. И буйство зелени, широкие, привольные степи, и достаточно редколесные леса я всегда почему-то больше связывал с Поволжьем. Что ж, оказывается, ошибался. Было тепло, светло, одурманивал запах трав, а пыль, стелящаяся шлейфом за нашим транспортным средством, дышать совершенно не мешала. Из проносящихся мимо деревьев я опознал дубы, гордо стоящие в одиночестве или в совершенно прозрачных рощах, ряды лип, берез и стройные, пирамидальные тополя. Думаю, вы прекрасно понимаете, почему я сосредоточился именно на этом — совершенно не хотелось думать о том, что мне предстоит в ближайшее время.

Кстати говоря, не могу не упомянуть еще один немаловажный момент. Курск, Белгород, крепость Воронеж, ничего не напоминает вам? Ну подскажу — Прохоровка. По сути, эта безвестная до поры до времени деревенька была не так и далеко от нашего маршрута. Странная ирония судьбы. Мы с Боном оказались в тех местах, где в сорок третьем, в нашем мире, произошел коренной перелом в войне. После «Цитадели» немцы утратили стратегическую инициативу в войне и вынуждены были проводить лишь тактические операции. Ничуть не насмехаясь, повторю за историками — на курской земле был переломан хребет фашизма.

Как оказалось, изучением флоры и экскурсом в историю я сильно увлекся. Потому что, когда поднял глаза на сидящего напротив Бона, тот уже нетерпеливо поглядывал на меня. Удостоверившись, что я его вижу, мой товарищ мне подмигнул. Ничего общего с дружеской поддержкой это не имело. Это был сигнал к тому, что в наших кругах называется «понеслось». Как «понеслось» и куда, мы заранее не обсуждали, исходя из предположения, что план определится на месте. Мне было вменено в обязанность лишь одно — по возможности помогать. Иными словами, хоть кого да завалить.

Подав мне знак, Бон согнулся, взял из-под ног свой мешок и, утвердив его на коленях, развязал. Достал ломоть хлеба, что-то ответив заинтересовавшемуся соседу и с удовольствием впился в хлеб зубами. Меня это, признаться, несколько сбило с толку. Я-то рассчитывал на немедленный махач, а никак не на обеденный перекус. Тем более что мне на нервяке есть совершенно не хотелось.

Бон, надкусив хлеб, тем не удовлетворился. Снова полез в рюкзак, достал отрез сыра… дальнейшее, честно говоря, привело меня в ужас. Вместе с сыром на свет божий появился предмет, который съесть было невозможно. Каким образом так исхитрился Бон, мне неизвестно, но факт в том, что из его мешка вылетела граната. Стукнулась о пол, забранный досками, и покатилась в сторону кабины. Граната была без предохранительной чеки, и спусковая скоба, звонко щелкнув, упала к ногам моего товарища. Получается, быть в добром здравии всем нам в кузове грузовика оставалось не более четырех секунд.

Бон, видимо, следуя инструкции, громко проорал:

— Граната, бойся![67]

Реакция как на его крик, так и на сам факт произошедшего последовала незамедлительная. Двое, мгновенно оценив ситуацию, просто выпрыгнули за борт, еще двое последовали за ними через секунду. Оставшаяся пара поступила в высшей степени абсурдно — один остался сидеть на лавке с ошалелыми глазами, второй упал в угол, сжимаясь калачиком и закрывая голову руками. В общем, у меня было несколько примеров, которыми я мог руководствоваться.

Честно говоря, я мгновение находился в прострации, поскольку при виде катящейся гранаты едва позорным образом не наделал в штаны. Привел меня в себя и заставил действовать спокойный вид Бона. Он безо всякой паники вынул из своего мешка обойму с патронами, перехватил винтовку, стоящую рядом, и зарядил оружие. Встал со своего места, упер приклад в плечо, передернул затвор и практически в упор выстрелил в шарахнувшегося от него, все еще сидящего казака. Из дула вырвалась воронка пламени, коротко вспыхнула на свету дня, и пуля, проделав ничтожный путь в метр, начисто разнесла затылок человека. Совсем как в фильмах.

Бон, резко развернувшись в сторону борта, дослал второй патрон, и все так же, находясь на ногах, выстрелил во второго бойца, спрятавшегося от гипотетического разрыва гранаты.

Думаете, тут я и очнулся? Ничего подобного. Оцепенение мое прервал Бон. Он довольно сильно пнул меня по коленке, и обидно крикнул:

— Заряжайся, упырь! — после чего, свалившись на колени, устроился у заднего борта, пристроив на него винтовку. Следуя выданным мне указаниям, я суетливо развязал мешок и зашарил в нем в поисках обоймы.

Сколько это все заняло времени — убей бог, не знаю. Бон предупреждал меня, что каждую акцию нужно считать про себя, но я как-то этот аспект упустил. Да и не до счета мне стало практически сразу. В общем, я был в безвременье и, выудив-таки обойму, старался впихнуть ее в затвор. На стрельбище выходило неплохо, а вот в настоящих боевых условиях я отчего-то давал маху.

Чего, естественно, нельзя сказать о Боне. Со своего места, все еще сидя на лавке, я прекрасно видел, что он стреляет по выпрыгнувшим с машины и делает это весьма результативно. Засчитать поражения наглухо, как это было в кузове, я не мог, поскольку видел все довольно смутно и обрывочно, однако двое из спрыгнувших определенно валялись на земле без движения. Не радовала другая парочка, кинувшаяся в разные стороны.

В тот самый миг, когда я наконец-то впихнул обойму куда следует и передернул затвор, водитель и командир нашей группы сообразили, что в кузове что-то неладно. Водила резко ударил по тормозам, и наш автомобиль вполне закономерно повело в сторону, отчего мы с Боном, как сбитые кегли, полетели в левый борт. Я сильно ударился спиной и головой и выпустил винтовку из рук. Мой товарищ, судя по раздавшемуся мату, испытал нечто подобное. Однако помимо физических неприятностей меня ждала беда и эстетического характера. Труп с пробитой головой слетел с лавки прямо на меня, как-то совсем не элегантно приземлившись мне на грудь.

Знаете, с самого начала операции я чувствовал себя совершенно лишним? Пока я спихивал с себя убиенного, пока на четвереньках достигал своей винтовки, Бон уже успел подняться со своим оружием. Мало того, когда я на него посмотрел, он уже забивал в винтовку новую обойму! В этот миг я любовался им. Вы только меня поймите правильно, сравните мои успехи в этой операции и его. Бон мало того что все начал, так он еще и четверых минимум гасанул, пока я сумел зарядить оружие. Представьте, что бы было со мной без него! Сейчас Бон брал на себя еще одну обязанность — нейтрализовать выскочивших из кабины грузовика командира группы и водителя. И делал это в высшей степени своевременно — секунды промедления могли нам стоить жизни.

Мгновения моего восхищения были прерваны в высшей степени неожиданно и печально. Практически на моих глазах обмундирование на груди Бона окрасилось темной дырой попадания. Мало того, следующая пуля пришлась ему в голову. Брызнула в сторону кровь, и Бон, выронив винтовку, безжизненно свалился на дно кузова.

Честно говоря, у меня не было времени даже подумать. Вообще ни о чем не думал. Подхватил с пола гранату, так и не взорвавшуюся, и выкинул ее навесом через кабину автомобиля. Подождав секунду, поднялся, как раз из-за кабины, опуская локоть на металлическую крышу. Прижался щекой к прикладу, совмещая спину бегущего прямо от меня хорунжего и мушку прицела. Как и говорил Бон, аккуратно потянул на себя спусковой крючок, выжимая слабину и медленно завершил движение пальца.

Оружие уже знакомо толкнуло меня в плечо, но не заставило недовольно скривиться, как делал я частенько в последние дни. Казак, всплеснув руками, и потеряв темп, сделал еще два шага. Затем его ноги подогнулись, и он, раскинув в стороны руки, рухнул лицом в высокую сочную траву. Все это я наблюдал, уже передергивая затвор. Как и учил Бон. Поэтому много времени захват второй цели у меня не потребовал.

Водитель, обернувшись на выстрел, вообще облегчил мне задачу. Естественно, я не занимался снайперской стрельбой, и даже первого беглеца я доставал метров с десяти, не больше. Но он-то двигался, пусть даже и по прямой. Этот же, раззявив рот, остановился, уставившись на меня. Те же десять метров. Всей разницы, что он стоит лицом ко мне.