Чмод 666 - Александр Лонс

— Давно ждешь? — Маша возникла откуда-то сбоку, и Латников не заметил, как она подошла.

— Да нет, только пришел, — соврал он, чмокая ее в специально подставленную щечку. Он был выше ростом примерно на полголовы.

— На, таскать будешь, — сказала она, протягивая ему довольно объемистую сумку с логотипом Адидаса на боку.

— А что там? — удивился он, закидывая сумку через плечо. Ноша не показалась ему особенно тяжелой.

— Увидишь, — подмигнула Маша. — Сюрпрайс! Тебе может понравиться.

Потом они долго ехали на троллейбусе, шли пешком через какие-то пересеченные дворы, и, в конце концов, оказались на пятом этаже большого «сталинского» дома.

Дверь открыл молодой худощавый парень лет двадцати двух — двадцати четырех, в плотно, по фигуре, сидящей эсэсовской униформе с петлицами и витыми погонами штурмбанфюрера СС. Золотисто-желтые волосы доходили ему до плеч, а на голове красовалась эсесовская фуражка с высокой тульей, имперским орлом и мертвой головой вместо кокарды. На ногах парня чернели мягкие кожаные сапоги. По-видимому, форма была надета прямо на голое тело. Это и был, судя по всему, Лёша по кличке Голдфокс. В левой руке «штурмбанфюрер» держал фехтовальную рапиру.

Из комнаты вышла красивая бледная брюнетка с короткой стрижкой «каре» и ярко-красными губами. Девушку облегало черное платье без рукавов с высоким горлышком.

«Дита, — определил Латников. — Хороша, зараза!»

Девушка задумчиво поигрывала такой же рапирой, как и у Голдфокса, только держала и сгибала ее на манер стека. На руках она носила черные лайковые перчатки до локтей. Как только она повернулась, чтобы возвратиться в комнату, Латников с удивлением увидел, что кроме перчаток и этого платья никакой другой одежды девушка в тот момент на себе не имела. Сзади «платье» просто отсутствовало. Оно вообще держалось только на тоненьких шнурочках, стянутых на спине и пропущенных через специальные дырочки по краям ткани. Латников сразу оценил округлость ягодиц Диты, изящество ее ног и форму талии. По квартире девушка ходила босиком.

«Да уж, — подумал Латников, — точно нежная душа и ранимые чувства. Куда уж тут нам с нашими приземленными эмоциями. А вот форма у парня не совсем в порядке! Имперский орел не эсэсовского, а вермахтовского образца, да и повязка на рукаве не с той стороны».

— Привет! — сказал «штурмбанфюрер», и чмокнул Машу в щеку. Латникову он приветливо махнул рукой. — На кухне еще осталось полбутылки скотча и почти полный пузырь кьянти. Ну, вы сами там разберетесь. Что найдете в холодильнике — можете съесть. Вот эта, — он один раз стукнул костяшками пальцев в закрытую дверь другой комнаты, — в полном вашем распоряжении.

Выдав все указания, он последовал за Дитой, плотно закрыв за собою дверь.

«Ну и квартирка! — ужаснулся Латников. — Уйти бы отсюда на своих ногах!»

Маша молча взяла из его рук свою адидасовскую сумку, открыла предназначенную для их распоряжения дверь, и закинула сумку внутрь. Очевидно ничего бьющегося и хрупкого ни в сумке, ни в комнате не было.

Потом они довольно долго сидели на кухне, что-то ели, запивая дикой смесью виски и красного вина. У кьянти оказался странный вкус, отдающий грибами. Со стороны комнаты иногда доносились приглушенные вскрики и звон рапир. Потом раздался звонок в дверь, кого-то впустили, послышались негромкие голоса, и опять стало тихо.

— Мэт пришел, он сейчас присоединится к ним, — туманно пояснила Маша.

На некоторое время стало спокойно, но скоро из комнаты донеслись звуки, будто кто-то по старинке выбивал ковер. Воображение рисовало Латникову странные картины. Но потом стихло и это.

Вдруг Маша сказала:

— Все, пошли. Сейчас я буду тебя вязать.

— Что делать? — испугался Латников.

— Вязать. — Нет, с тобой точно что-то сегодня не так. Ты чего?

Примерно через десять минут Латников сидел на полу, раздетый до трусов и связанный по рукам и ногам толстыми, толщиной с палец, длинными пеньковыми веревками. Одна веревка туго обвивала его ноги, а вторая стягивала локти за спиной. Веревки издавали приятный и смутно знакомый запах. В комнате ничего не было, кроме разложенного дивана и маленького пуфика.

— Отвернись, — сказала ему Маша.

«Конопля! — вспомнил Латников. — Эти веревки пахнут коноплей».

— Как? — удивился он. — Я же пошевелиться не могу.

Тогда она молча взяла и повернула его, как мешок с картошкой, носом к стенке. На стене оказался плакат старо-советского дизайна:

Увеличивайте производство конопли, добивайтесь высоких показателей в своей работе. Берите пример со знатного коноплевода Александра Хрипунова!

Сам Александр Хрипунов был представлен тут же, на плакате. Неведомый художник изобразил знатного коноплевода с остановившимся лицом и совершено тупым взором. Видимо, конопля сделала свое дело, и тот, с кого надлежало брать пример, уже пребывал по ту сторону всего здешнего. Только сейчас Латников заметил, что вместо обоев одна стена в этой комнате сплошь заклеена разнообразными агитационными плакатами советской эпохи. Причем плакаты оказались подобраны по определенному принципу, а не просто так. Рядом с коноплеводом размещался известный плакат «Не болтай!», а с другой стороны от Хрипунова располагался лозунг — «Свет в окне — помощь врагу».

Окно действительно было завешено черной светомаскировочной тканью, как в старой фотолаборатории. Через стенку, из соседней комнаты, доносились странные звуки — будто кто-то ритмично и громко чавкал.

— Все, можешь поворачиваться, — послышался Машин голос. — А, ты же у нас сегодня малоподвижный! Ну, ничего, я тебе сейчас помогу!

И она помогла. Латников обалдел. Конечно же, это была Маша. Но совсем не та Маша, что он ежедневно видел на кафедре. Перед ним стояла античная богиня, одетая во что-то типа кожаного бикини с многочисленными блестящими заклепками. На шее — ошейник со стальными шипами, а в руке — ярко-красный стек с рукояткой в форме фаллоса. На ногах не было вообще ничего. Молча, она подняла руку со стеком вверх. К чавкающим звукам из соседней комнаты добавились другие, напоминающие редкие аплодисменты.

Но тут что-то произошло, а Маша так и застыла с поднятой вверх рукой. Необычные звуки тоже прекратились. В то же мгновение, прямо из ничего появилась Лилит. Выглядела она точно так же, как и в их последнюю встречу.

— Времени у тебя неделя, — сказала девушка. — А то я просто сотру твою личность, и всего-то дел. Время пошло.

С этими словами Лилит стянулась в точку и исчезла, а ожившая Маша, так ничего и не заметила.