Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

– Я и не ждал, что ты поймешь, – произнес он чуть погодя, скрывая свой гнев намного хуже, чем Гарри. – Суровые времена требуют суровых решений. Тебе всего шестнадцать…

– Думбльдору намного больше, но и он не считает, что Стэн должен сидеть в Азкабане, – перебил Гарри. – Вы сделали Стэна козлом отпущения, а из меня хотите сделать амулет.

Они долго и сурово смотрели друг на друга. Потом Скримжер изрек без тени теплоты:

– Ясно. Ты предпочитаешь – как твой герой Думбльдор – полностью размежеваться с министерством?

– Я не хочу, чтобы мной пользовались, – сказал Гарри.

– Другой счел бы своим долгом послужить министерству!

– Да, а кто-то еще счел бы вашим долгом сажать в Азкабан только настоящих преступников! – Возмущение Гарри нарастало с каждой секундой. – Вы такой же, как Барти Сгорбс. Неужели министерство ничего не может сделать как надо? У вас либо Фудж, который притворялся, что все чудесно, пока людей не начали убивать у него под носом, либо вы, который бросает в тюрьму невиновных и хочет изобразить, будто на него работает Избранный!

– Так ты не Избранный? – резко оборвал Скримжер.

– Кажется, вы говорили, что это неважно? – горько рассмеялся Гарри. – Вам, во всяком случае.

– Так говорить не следовало, – быстро сказал Скримжер. – Это было бестактно…

– Нет, всего-навсего честно, – возразил Гарри. – Одна из немногих правдивых вещей, которые я услышал. Вам безразлично, умру я или выживу, важно только, чтобы я помог убедить общественность, будто вы побеждаете в войне с Вольдемортом. Я не забыл, министр…

Он поднял правый кулак. На тыльной стороне холодного запястья сверкали белые шрамы от слов, которые Долорес Кхембридж заставляла его вырезать на собственной руке: «Я никогда не должен лгать».

– Не припомню, чтобы вы встали на мою защиту, когда я пытался доказать, что Вольдеморт вернулся. В прошлом году министерство почему-то не стремилось со мной дружить.

Воцарилось молчание, столь же ледяное, как земля у них под ногами. Гном извлек червяка и радостно обсасывал его, привалившись к нижним веткам рододендрона.

– Что сейчас делает Думбльдор? – бесцеремонно осведомился Скримжер. – Где бывает, когда его нет в «Хогварце»?

– Понятия не имею, – ответил Гарри.

– А если б и знал, не сказал, – продолжил за него Скримжер, – так ведь?

– Нет, не сказал бы, – подтвердил Гарри.

– Что ж, придется попробовать выяснить самостоятельно.

– Попробуйте, – Гарри равнодушно пожал плечами. – Но вы ведь умнее Фуджа и, казалось бы, должны учиться на его ошибках. Он пытался вмешиваться в дела «Хогварца». И теперь, как вы, может быть, заметили, он больше не министр. А Думбльдор остается директором. На вашем месте я бы оставил Думбльдора в покое.

Повисла длинная пауза.

– Видно, что, по крайней мере, над тобой он славно потрудился, – после долгого молчания холодно проговорил Скримжер, жестко глядя на Гарри сквозь очки в проволочной оправе. – Человек Думбльдора до мозга костей, так, Поттер?

– Да, так, – сказал Гарри. – Рад, что мы это выяснили.

Он повернулся спиной к министру и зашагал к дому.

Глава 17

ИСПОРЧЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Вскоре после Нового года, рано вечером, Гарри, Рон и Джинни выстроились перед очагом, собираясь отправиться в «Хогварц» – министерство организовало одноразовое подключение к кружаной сети для быстрой и безопасной переброски учеников в школу. Провожала ребят одна только миссис Уэсли: мистер Уэсли, Фред, Джордж, Билл и Флер были на работе. Миссис Уэсли утопала в слезах. Впрочем, надо признать, последнее время она почти постоянно плакала; с тех самых пор, когда в рождественский вечер Перси вылетел из дома в очках, залепленных пюре из пастернака («авторство» этого подвига приписывали себе Фред, Джордж и Джинни).

– Не плачь, мам, – Джинни похлопывала по спине миссис Уэсли, рыдавшую у нее на плече. – Все нормально…

– Да, не переживай о нас, – сказал Рон, позволяя матери запечатлеть на своей щеке очень и очень влажный поцелуй, – а тем более о Перси. Он такой дебил, что не велика потеря, правда?

Миссис Уэсли расплакалась еще сильнее и обняла Гарри. – Обещай, что будешь осторожен… не полезешь на рожон… – А я никогда не лезу, – ответил Гарри. – Вы же меня знаете, я люблю жить тихо-спокойно.

Миссис Уэсли слезливо хихикнула и отступила назад.

– Ладно, дорогие мои, будьте умницами…

Гарри шагнул в изумрудный огонь и выкрикнул: «Хогварц!» Перед глазами мелькнули напоследок уголок кухни и мокрое лицо миссис Уэсли, а затем пламя объяло его целиком. Гарри закружило, завертело; перед ним пронесся размытый калейдоскоп чужих колдовских жилищ, но картинки исчезали раньше, чем он успевал что-либо рассмотреть. Чуть погодя движение замедлилось, и наконец резко остановилось. Гарри стоял в камине кабинета профессора Макгонаголл, которая, когда он стал перелезать через каминную решетку, на мгновение оторвалась от своей работы и сказала:

– Добрый вечер, Поттер. Постарайтесь не испачкать ковер.

– Что вы, профессор.

Гарри поправил очки и пригладил волосы. В камине тем временем показался вертящийся Рон. Подождав Джинни, все трое вышли из кабинета Макгонаголл и быстро направились в гриффиндорскую башню. По дороге Гарри выглядывал в окна. Солнце уже садилось за стенами замка, вся территория которого была укрыта снежным ковром, еще более плотным, чем в саду Пристанища. Вдалеке, перед хижиной, Огрид кормил Конькура.

– Ерунда, – уверенно произнес Рон, подходя к Толстой Тете. Она была необычно бледна и поморщилась от его громкого голоса.

– Нет, – сказала она.

– Что значит «нет»?

– Пароль сменили, – пояснила Толстая Тетя. – И умоляю тебя, не кричи.

– Нас не было, откуда нам знать…?

– Гарри! Джинни!

К ним подлетела раскрасневшаяся Гермиона в мантии, шляпе и перчатках.

– Я вернулась часа два назад, я только что от Огрида и Конь… то есть, Курокрыла, – на едином дыхании сообщила она. – Как Рождество, хорошо?

– Да, – с готовностью отозвался Рон, – довольно-таки бурно, Руфус Скрим…

– У меня для тебя кое-что есть, Гарри, – сказала Гермиона, не глядя на Рона и будто не замечая его. – Да, кстати – пароль. Воздержание.

– Точно, – слабым голосом промолвила Толстая Тетя и качнулась вперед, открывая дыру за портретом.

– Что это с ней? – спросил Гарри.

– Переусердствовала на праздники, – закатив глаза, ответила Гермиона и первой пролезла в переполненную общую гостиную. – Они с подружкой Виолеттой выпили все вино у пьяных монахов, знаете, с той картины в коридоре около кабинета заклинаний… Ладно, неважно…

Она порылась в кармане и вытащила пергаментный свиток, подписанный почерком Думбльдора.

– Отлично, – Гарри сразу развернул послание и узнал, что следующее индивидуальное занятие назначено на завтрашний вечер. – Мне столько всего надо ему рассказать – да и тебе тоже. Пойдем сядем…

Тут раздался громкий визг: «Вон-Вон!», и Лаванда Браун, выскочив неизвестно откуда, бросилась на шею Рону. Народ захихикал; Гермиона мелодично рассмеялась и сказала:

– Вон столик… ты с нами, Джинни?

– Нет, спасибо, я обещала найти Дина, – ответила Джинни без всякого энтузиазма, чего Гарри, разумеется, не мог не отметить. Рон и Лаванда стояли, сцепившись в борцовском захвате. Оставив их обниматься, Гарри повел Гермиону к свободному столику.

– А как твое Рождество?

– Нормально, – она пожала плечами. – Ничего особенного. А что было у Вон-Вона?

– Сейчас расскажу, – пообещал Гарри. – Слушай, Гермиона, а ты не могла бы…?

– Нет, не могла бы, – бесцветным голосом ответила та, – даже не проси.

– Я думал, что, может, за каникулы… ну, ты понимаешь…

– Это Толстая Тетя выпила цистерну пятисотлетнего вина, Гарри, а не я. Ну, говори, что за важные новости ты хотел сообщить?

У нее был настолько свирепый вид, что Гарри предпочел забыть о Роне и пересказал разговор Малфоя и Злея.

Когда он закончил, Гермиона немного посидела в раздумье и сказала:

– А ты не думаешь…?

– …что он притворялся, будто хочет помочь, чтобы выведать у Малфоя признаться его намерения?

– Ну… да, – кивнула Гермиона.

– Мистер Уэсли и Люпин тоже так думают, – недовольно буркнул Гарри. – Но, значит, Малфой точно затевает какую-то пакость, надеюсь, ты не станешь отрицать…

– Нет, не стану, – медленно произнесла она.

– И действует по приказу Вольдеморта, как я и говорил!

– Хм-м-м… а это имя произносилось?

Гарри нахмурился, припоминая.

– Не уверен… Злей точно сказал: «твой господин»… кто же еще?

– Не знаю, – Гермиона прикусила губу. – Может, его отец?

Она уставилась вдаль и так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не замечала, как Лаванда щекочет Рона.