Гарри Поттер и Принц-полукровка (человечий перевод) - Джоан Роулинг

– У Бомс изменился Заступник, – сказал он. – Во всяком случае, по словам Злея. Я не знал, что такое бывает. Почему это?

Люпин не торопился с ответом. Он долго жевал индейку, потом наконец проглотил и медленно произнес:

– Иногда… от большого потрясения… после тяжелых эмоциональных переживаний…

– Он большой, с четырьмя ногами, – тут Гарри внезапно осенило, и он прошептал: – Слушайте… а это не может быть…?

– Артур! – вдруг вскрикнула миссис Уэсли. Она вскочила со стула, прижимая ладонь к сердцу, и не отрываясь смотрела в кухонное окно. – Артур… там Перси!

– Что?

Мистер Уэсли оглянулся. Все быстро повернулись к окну; Джинни встала, чтобы лучше видеть. Действительно, по заснеженному двору шагал Перси Уэсли, его очки в роговой оправе сверкали на солнце. Но он был не один.

– Артур, с ним…. министр!

И правда, следом за Перси, чуть прихрамывая, шел человек, фотографию которого Гарри видел в «Прорицательской газете». Грива седеющих волос и черный плащ были припорошены снегом. В кухне никто не успел ничего сказать, мистер и миссис Уэсли едва обменялись изумленными взглядами, а задняя дверь уже отворилась, и на пороге появился Перси.

На мгновение повисло тягостное молчание. Затем Перси чопорно произнес:

– Веселого Рождества, мама.

– О, Перси! – вскричала миссис Уэсли и кинулась к сыну.

Руфус Скримжер задержался в дверях, опираясь на трость и с улыбкой взирая на трогательную сцену.

– Простите за вторжение, – сказал он, когда миссис Уэсли, сияя и утирая глаза, повернулась к нему. – Мы с Перси были поблизости – работа, знаете ли, – и он не мог не зайти и не повидаться с вами.

Между тем, Перси не выказывал желания поприветствовать кого-либо из семьи, кроме матери. Он стоял, словно аршин проглотив, и от неловкости смотрел поверх голов присутствующих. Мистер Уэсли и близнецы с каменными лицами сверлили его глазами.

– Прошу вас, входите, садитесь, министр! – засуетилась миссис Уэсли, поправляя шляпу. – Угощайтесь: пиндейка, удинг… то есть…

– Нет-нет, дорогая Молли, – замотал головой Скримжер. Гарри понял, что он узнал ее имя у Перси на пороге, прежде чем войти в дом. – Не хочу навязываться! Меня бы вообще здесь не было, если б Перси так не рвался увидеться с семьей…

– О, Перси! – со слезами в голосе воскликнула миссис Уэсли и приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать его.

– …мы всего на пять минут, так что я, пожалуй, пройдусь по двору, а вы пока пообщайтесь с Перси. Нет, нет, уверяю вас, я не хочу быть назойливым! Ну-с, если кто-нибудь покажет мне ваш очаровательный сад… а, вот молодой человек как раз доел! Почему бы ему со мной не прогуляться?

Атмосфера за столом ощутимо изменилась. Все перевели взгляд со Скримжера на Гарри. Уловка министра никого не обманула; никому не показалось естественным, что его должен сопровождать именно Гарри, хотя у Джинни, Флер и Джорджа тоже чистые тарелки.

– Ладно, хорошо, – сказал Гарри в полной тишине.

Он тоже не поверил, что Скримжер и Перси просто были поблизости, и Перси вдруг захотелось повидать родных. Ясно, что истинная причина визита – желание министра поговорить с Гарри наедине.

– Все нормально, – еле слышно произнес он, проходя мимо Люпина; тот привстал со стула. – Нормально, – повторил Гарри, заметив, что мистер Уэсли открыл рот и собирается что-то сказать.

– Замечательно! – Скримжер посторонился, пропуская Гарри вперед. – Мы только обойдем сад, а потом мы с Перси отправимся дальше. Прошу, не стесняйтесь, продолжайте!

Гарри пошел через двор к заваленным снегом зарослям. Скримжер, слегка прихрамывая, шагал рядом. Гарри знал, что нынешний министр в свое время возглавлял кабинет авроров; у него был вид сурового бойца, и этим он очень отличался от дородного Фуджа с его котелком.

– Очаровательно, – проговорил Скримжер, останавливаясь у ограды сада и глядя на белое поле с неразличимыми под снегом растениями. – Очаровательно.

Гарри молчал, чувствуя, что Скримжер за ним наблюдает.

– Я давно хотел поговорить с тобой, – спустя несколько мгновений сказал тот. – Ты знал об этом?

– Нет, – честно ответил Гарри.

– Да-да, очень давно. Но Думбльдор тебя от всего оберегает, – продолжал Скримжер. – Вполне естественно, конечно, после всех испытаний, которые выпали на твою долю… особенно в министерстве…

Он подождал, но Гарри не счел нужным отвечать, и министр заговорил снова:

– Вступив в должность, я все время ждал случая пообщаться с тобой, но Думбльдор препятствовал этому – что, как я сказал, совершенно понятно.

Гарри по-прежнему не раскрывал рта и ждал.

– Столько слухов! – тихо воскликнул Скримжер. – Конечно, мы оба знаем, как у нас умеют все переврать… странные разговорчики о пророчестве…. о том, что ты – Избранный…

Вот это уже ближе к делу, подумал Гарри, вот почему мы здесь.

– …полагаю, вы обсуждали это с Думбльдором?

Гарри напряженно задумался, не зная, солгать или нет. Он смотрел на маленькие следы гномов на клумбах и разворошенное место, где Фред поймал нынешнее украшение елочной верхушки. Наконец, Гарри решить сказать правду… или часть правды.

– Да, обсуждали.

– Вот как, вот как… – забормотал Скримжер. Гарри видел уголком глаза, что министр прищурился и внимательно на него смотрит, а потому притворился, будто донельзя заинтересован гномом, который высунул голову из-под заледеневшего рододендрона. – Что же говорит Думбльдор?

– Извините, но это наша с ним тайна, – ответил Гарри.

Он старался быть крайне любезен, и Скримжер в ответ проговорил тоже очень легким и дружелюбным тоном:

– Разумеется, разумеется, я и не хочу, чтобы ты выдавал… ни в коем случае… и потом, разве это так важно, Избранный ты или нет?

Гарри внимательно обдумал его слова и только потом вымолвил:

– Не понимаю, что вы хотите сказать, министр.

– То есть, конечно же, для тебя это чрезвычайно важно, – хохотнул Скримжер. – Но для колдовского сообщества… дело в эмоциях, верно? В том, во что люди верят.

Гарри молчал. Он начал смутно понимать, куда клонит министр, но не собирался помогать ему подойти к сути. Гном рылся у корней рододендрона, разыскивая червяков; Гарри не отрывал от него взгляда.

– Понимаешь, люди верят, что ты – Избранный, – продолжал Скримжер. – Считают тебя героем… каким ты, избранный или нет, несомненно, являешься! Сколько раз ты уже противостоял Тому-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут? Впрочем, неважно, – не дожидаясь ответа, заторопился министр, – главное, что для многих ты, Гарри, символ надежды. Некто, кому, возможно, самой судьбой предназначено уничтожить Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут… это не может не укреплять моральный дух. Я уверен, когда ты это поймешь, то сочтешь своей, скажем так, обязанностью примкнуть к министерству и поднять общественное настроение.

Гном нашел червяка и теперь тянул изо всех сил, стараясь вытащить его из мерзлой земли. Гарри молчал так долго, что Скримжер перевел взгляд на гнома и произнес:

– Забавные ребята, да? Ну, что скажешь, Гарри?

– Я не вполне понимаю, чего вы хотите, – медленно заговорил Гарри. – «Примкнуть к министерству»… что это значит?

– Ничего особо обременительного, уверяю тебя, – ответил Скримжер. – Например, если ты будешь время от времени показываться в министерстве, это произведет должное впечатление. Кстати, там у тебя будет масса возможностей побеседовать с Гавейном Робардсом, который сменил меня в кабинете авроров. Долорес Кхембридж говорит, ты мечтаешь стать аврором. Что же, это очень легко устроить…

Гарри почувствовал, как в душе стремительно закипает ярость: неужто Долорес Кхембридж оставили в министерстве?

– То есть, попросту говоря, – сказал он таким тоном, словно желал всего лишь прояснить пару неясных моментов, – вы хотите создать впечатление, будто я работаю в министерстве?

– Это укрепило бы боевой дух нации, Гарри, – в голосе Скримжера звучало явное облегчение оттого, что Гарри так быстро согласился. – Избранный печется о нас и все такое прочее… народу нужна надежда, ощущение, что дело делается…

– Но ведь если я буду мелькать в министерстве, – сказал Гарри, пока еще вежливо, – люди могут решить, что я одобряю вашу политику?

– Ну, – Скримжер слегка нахмурился, – да; в частности, поэтому мы хотим…

– Нет, вряд ли что-то получится, – мило улыбнулся Гарри. – Видите ли, мне ужасно не нравятся некоторые ваши действия. Например, арест Стэна Стражера.

Скримжер молчал, мгновенно напрягшись.

– Я и не ждал, что ты поймешь, – произнес он чуть погодя, скрывая свой гнев намного хуже, чем Гарри. – Суровые времена требуют суровых решений. Тебе всего шестнадцать…

– Думбльдору намного больше, но и он не считает, что Стэн должен сидеть в Азкабане, – перебил Гарри. – Вы сделали Стэна козлом отпущения, а из меня хотите сделать амулет.