Долг чести - Поселягин Владимир Геннадьевич

А хорошо сейчас летать, пистолет провез, даже не досмотрели. Может, и медаль виновата, что блестела на груди. Постоянно носить я ее не собирался, а тут решил, что надо, награжденных вряд ли будут досматривать перед посадкой. Так и оказалось. В полете я снял медаль и убрал в коробочку, дальше дремал вполглаза.

Оказалось, мама дала телеграмму свекрови о времени прилета с номером борта. Мама свекровь любила, считала ее своей второй мамой, так что я был встречен на вокзале бабушкой, осмотрен и расцелован. И кепку сняла, темечко осмотрела. Ей о ранении не сообщали, тревожить не хотели, поэтому сама приметила, что я обрит, и с одной стороны пластырь, увидела, сняла, осмотрела и вопросительно глянула на маму.

– Ранило его слегка, швы наложили.

– В машине расскажете, – строго сказала бабушка.

Попыталась забрать у нас вещи, но никто не дал, так что пошла впереди, сопровождая. Она машину наняла, нас у вокзала ожидала желтая «копейка». Оказалась, частная, сосед у бабушки подрабатывал извозом, он до дома и довез.

Мы еще в Ханты-Мансийске договорились, что бабушке нужно сказать правду, иначе сама узнает и обидится, что солгали, но осторожно и не все. Мама и рассказала, как бандитов я увидел, они по мне стрелять начали, но я убежал раненый и вызвал милицию, которая бандитов перестреляла, они отказались сдаваться, убежать пытались. Они же ранее убили трех геологов. А меня наградили грамотой и медалью, что было тут же предъявлено бабушке. Она, конечно, разволновалась, но не так сильно, как ожидалось. Водитель тоже глазом косил, любопытствовал. Высадив нас у подъезда девятиэтажки, уехал, а мы с вещами направились к подъезду.

– Смотри, Тимош, твоя одноклассница сидит. Лена Арбузова, – сказал мама, когда мы по тенистой тропинке подходили к крыльцу.

Там на лавочке действительно сидела девочка. А красивая, сейчас еще гадкий утенок, шло окукливание из девочки в девушку, однако в том, что превратится в настоящую русскую красавицу, сомнений не было. Белое лицо с большими и выразительными голубыми глазами, длинные ресницы, вишенки губ, правильные черты лица и миленький носик. Она уже сейчас красавица, а что потом будет? Стройная, толстая черная коса длиной до попы лежала на груди. У девочек в двенадцать лет обычно еще ничего нет, а у этой уже проявлялись грудки, привлекающие к себе мечтательные взоры мальчишек. Простенькое домашнее ситцевое платьице с цветочками… и гипс на левой ноге ниже колена, рядом – костыли.

Надо познакомиться и потихоньку расширять круг знакомств. То, что я изменился, родители точно отметили, увидят это и одноклассники, которые Тимофея должны знать как облупленного. Значит, история с бандитами в моей версии должна уйти в народ, это многое объяснит и снимет множество вопросов. Поэтому я решил пообщаться с одноклассницей.

Подходя к скамейке, я подмигнул ей и, слегка улыбнувшись, сказал:

– Ленусик, привет. Мы только из аэропорта, но если немного подождешь, я переоденусь и спущусь. Угощу кое-чем вкусненьким.

Она вытаращила на меня и так огромные глаза, но все же молча кивнула, провожая нас взглядом, лишь поздоровалась с моим сопровождением. Поднявшись на пятый этаж, где была квартира Корневых, двухкомнатная улучшенной планировки, мы открыли входную дверь и прошли в прихожую.

Пока старшие раздевались, я скинул сандалии и занес свои вещи в комнату. Хм, это явно гостиная и спальня родителей. Так и оказалось, мама поинтересовалась, не заблудился ли я. Моя спальня дальше. Пройдя к следующей двери, закрытой, я попал в свою спальню. Это точно она, чехол со скрипкой на столе.

Сама комната с большим окном и нешироким подоконником, квадратов десять была. Небольшая, но и не маленькая. Места хватало для односпальной кровати из ДСП, слева у стены шкаф стоял, рабочий стол у окна и пара стульев, и место еще оставалось. Все прибрано, аккуратно, на полу – зеленая с коричневым дорожка.

Положив гитару на кровать, рюкзак закинул в шкаф, а сумку оставил на столе. Подумав, трофеи убрал на шкаф, место нашел такое, чтобы и не дотянуться было, и не видно, а то, чую, мама или бабушка вещи мои разложат, еще найдут.

В вещах были покупки с Севера, например, рыба горячего копчения муксун, а также имелась сосьвинская сельдь. Я пробовал, вкуснятина. Быстро умывшись в ванной, помыл руки, потом переоделся. С этим были проблемы, вещи есть, а с выбором замешкался. Наконец надел штаны, в шортах коротких не хотел ходить, а бриджей, тех, что до колен, я не нашел.

Отдав всю оставшуюся рыбу бабушке, она уберет на кухню, одну завернул в газету, вместо стола будет, и спустился к выходу из подъезда. Лена сидела на месте, сразу же стрельнув в мою сторону глазами, но отвернулась, как будто мое появление ее не заинтересовало.

Одет я был в синие штаны из комплекта школьной формы, эта прошлогодняя, уже мала становится, поэтому испачкать я не боялся. На ногах – легкие туфли, я не в шортах, чтобы сандалии одевать, хотя в Москве сейчас жарко. Надел фиолетовую футболку, ну и кепка с длинным козырьком на голове. Мне еще долго с ней ходить, пока еще волосы отрастут.

Завтра мама планирует сходить в больницу, хочет поставить меня на учет, чтобы следили за раной. Сейчас же подойдя к девчушке, я наклонился и звонко поцеловал ту в румяную щечку. Надо сказать, я проделал это свободно. Подходы к подъезду заросли кустарником мне по пояс, их явно подстригали, также тут росли деревья, под ними – вытоптанная трава, а чуть дальше виднелось поле, там футбольные самодельные ворота, но пока все пусто, никого нет, все по лагерям или бабушкам в деревнях. А вообще дома тут рядами стояли, как в фильме «С легким паром». Поэтому нас могли увидеть только в окна первого этажа, что выходили на скамейку, но мне лично на зрителей было плевать.

К моему удивлению, она не смутилась, слегка отстранилась и, повернув ко мне голову, изящно приподняв правую бровь, сказала:

– Однако.

– Да, привыкай, – сказал я, присаживаясь рядом. – Кстати, угощайся.

Я расстелил газету, на которой лежала уже разделанная рыба. Бери и ешь. На край положил полотенце, чтобы руки вытирать. Мама дала. Лена отказываться не стала. Может, это и не принято, нужно отойти в сторону, но мы не бухарики, а лакомились вкусной рыбой, между прочим, угостили еще троих соседей, что мимо проходили, одна женщина с маленьким ребенком была, еще дошкольником. Никто не отказался. Мы посидели, пообщались, и вот к какому я выводу я пришел.

Лена – на удивление разумная и серьезная девочка, не легкомысленная, и идея пустить через нее информацию о ранении не казалась уже такой хорошей. Понравилась она мне, легко и свободно с ней. Однако о серьезных вещах тут, на скамейке, я с ней говорить не хотел. Окна нижних квартир открыты, и там как в рупоре, все, что мы говорим, должно быть слышно, поэтому я решил пригласить ее прогуляться. А как ей с ногой это делать?

Да, что с ногой, тоже узнал. Перелом, упала на ступеньках, когда выходила из Дворца спорта. Лена профессионально занимается банальными танцами. Я ее осмотрел и сразу понял, балериной ей не быть: как и у многих русских женщин, у нее широкий костяк. Станет красивой девушкой, но не балериной, так что эту мечту ей стоит забыть. Балерины нежные и воздушные. Именно так я ей и сказал, не прямо в лоб, но она поняла и, вздохнув, согласилась.

– Наша учительница бальных танцев мне то же самое сказала. Фигура у меня не та. Я хотела перейти в школу танцев, но там нужен партнер, а найти его я пока не могу.

– Партнер нужен не только для танцев, – задумчиво протянул я, соглашаясь, но она, похоже, меня не поняла.

– Вот и думаю, где искать партнера… – Тут девочка задумалась и вдруг спросила: – А может, ты пойдешь со мной?

– В принципе можно, но стоит подумать.

– Хм, удивил. Корнев, я тебя не узнаю, ведешь себя как самый отпетый хулиган, глаза не опускаешь, шутишь и не краснеешь, а тут еще на танцы согласился. Они же не для мальчишек.

– Общее мнение меня не волнует, – твердо сказал я, посмотрев в прекрасные ее глаза. – Раздумываю я не об этом. Я собирался поискать какую-нибудь секцию, чтобы держать себя в форме, подумывал над легкой атлетикой, глядишь, разряд заработаю, однако и танцы тоже вариант. Выкладываться там нужно по полной, хорошая зарядка и возможность держать себя в форме.