Искусство Игры - Скотт Макбейн

— А какой религиозной доктрине он следовал? — спросил Эндрю, по-прежнему не понимая, что могло быть общего у императора с ремесленником.

— Вот об этом в исторических записях ничего не говорится. Известно лишь, что он проявлял особый интерес к сочинению Сунь-цзы. Вы читали «Искусство войны»?

— Да, но я не вижу, как идеи Сунь-цзы и дао могут пересекаться.

— Сунь-цзы рассуждает о государстве и природе власти. Этих же вопросов касается и учение дао. Однако здесь теоретизирование носит общий характер, тогда как Сунь-цзы анализирует средства и приемы, необходимые для достижения победы. В дао упор делается на человека, его природу. Ибо любое человеческое существо есть субъект неких влечений и желаний. Это относится и к могущественному правителю империи, и к простому крестьянину. Разница в масштабах.

Профессор замолчал. Отпил чаю.

— Вы полагаете, на встрече император Канси и мастер Чан обсуждали природу власти? — спросил Эндрю.

— Да, но это мои предположения. Любопытен один момент. В даосизме необходимым условием существования является абсолютная свобода духа. Власть же ограничивает свободу, поскольку это ноша. Чжуан-цзы, один из основоположников учения дао, вел жизнь отшельника. Тогдашний правитель Китая, восхищенный его мудростью, послал ему дорогие дары с предложением стать его главным министром. На что Чжуан-цзы коротко ответил, что предпочитает быть на службе у своей свободной воли. Он понимал власть не как некую забаву, дающую удовольствие, а как тяжелую ношу.

Эндрю оживился:

— Вы считаете, что великий Канси предложил мастеру Чану свою империю, увидев в нем человека, менее всего желающего власти и потому достойного быть наделенным ею?

Профессор Ван кивнул:

— Вот именно. Император Канси, величайший правитель в истории Китая, осознал, что сидящий перед ним человек более велик, чем он. Этот простой ремесленник, не подверженный суетности человеческих страстей, был способен осознать свою подлинную сущность. Как мы помним, император Канси повелел Чану создать для него самую сложную головоломку из всех, какие можно вообразить. И Чан создал ее. Наисложнейшей головоломкой, по его мнению, был сам человек. Он хотел показать императору Канси, что понять себя и свое место во Вселенной не помогут ни его богатство, ни власть. Лишь заглянув внутрь себя, он найдет то, что ищет. Только так можно обрести подлинное счастье и удовлетворенность, по сравнению с которыми империя — ничто.

— То есть для мастера Чана предложенная Канси империя была ничем?

— Да, — тихо произнес профессор. — Мастер Чан, не желая ничего, уже овладел всем. И он создал для императора шкатулку-головоломку, не содержащую ничего, тем самым предложив ему постигнуть самого себя.

Эндрю легко и быстро взошел на холм, не чувствуя под собой ног. Здесь располагался Летний дворец, резиденция для отдыха, которую построил преемник Канси в окрестностях Пекина. Он сел на склоне, лицом к озеру. Вдалеке, ближе к противоположному берегу, виднелись две красивые деревянные пагоды, построенные на маленьких островках, соединенных изящным арочным мраморным мостом. Пейзаж напомнил ему рисунок на крышке шкатулки-головоломки. После смерти мастера минуло несколько веков, но красота по-прежнему правила миром, а его идеи проникновения в человеческую сущность сегодня были так же актуальны, как и тогда.

Эндрю просидел на склоне холма весь день, глубоко погруженный в мысли. Его восхищал феномен жизни мастера Чана, достигшего, казалось, недостижимого идеала. Он сумел проникнуть в свою сущность и разглядеть там все до мельчайших подробностей. И дальше в течение всей жизни следовал лишь диктату своего внутреннего самоощущения. Он следовал одному из великих принципов дао, который гласил: «Познай себя, и ты познаешь других».

В конце размышлений Эндрю подвел итоги. Итак, он откроет соперникам место своего пребывания и будет ждать их прихода, хотя это смертельно опасно. Он также начнет действовать по составленному уже давно плану, с помощью которого можно достать двадцать миллионов долларов. Эндрю решил, что должен стать Магистром.

К вечеру похолодало. Он поежился, встал. Пора уходить. Смысл шкатулки-головоломки теперь был ясен.

Ничто и одновременно все.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Если знаешь врага и знаешь себя, твоя победа несомненна.

Если не знаешь врага, но знаешь себя, можешь в равной степени и победить, и потерпеть поражение.

Ноябрь. Панама

Еще неделя, и прощай Панама!

Таня стояла на своем балконе у перил. С улицы доносились выкрики пьяных юнцов, возвращавшихся домой. В доме напротив гасли окна. На натянутых между шестами веревках сушилось выстиранное белье, на металлических перилах висели ковры. Панама показалась Тане странной, когда она только приехала сюда, а теперь даже не хотелось уезжать. Она знала, что станет скучать по этой стране. И не в последнюю очередь потому, что тут так много связано с Себастьеном. Бары и рестораны, где они встречались, пляж, где занимались любовью, наконец, эта квартира, куда он приходил тайком по вечерам. Но из Игры Таня выходить не собиралась.

Она вернулась в гостиную. Кошка сидела, довольная, на диване, мурлыкала, видимо, не ведая о судьбе Себастьена.

— Что, Гемма, пора приниматься за работу?

Последние недели Таня по вечерам просиживала дома за компьютером, выискивая сведения о соперниках. С Эндрю в принципе все ясно — бывший военный и прочее, — а вот расшифровать Горана оказалось много сложнее.

Официально он числился ведущим сотрудником престижного Института международных отношений. Его высоко ценили как экономиста и политического аналитика. Таня обшарила все закрытые базы данных института и публикации. Там не было ничего интересного. Несколько раз заходила в базы данных многих академических институтов, с которыми был связан Горан. Тоже пусто. Ей удалось обнаружить лишь маленькую зацепку — номер карточки социального страхования Горана.

Пользуясь им как проездным билетом, Таня проникла в базу данных Британского налогового управления. Там можно было получить любые сведения по налогам, социальным льготам, медицинским страховкам, рождениям и смертям, паспортам, вопросам, связанным с таможней, обороной и так далее. Она копнула глубже, забравшись в файлы полиции и специальной службы. К файлам MI6 добраться было сложнее, но для Тани, которая по заданиям Колледжа свободно путешествовала по компьютерным системам и сетям мира, ничего невозможного не существовало. Она знала способы, как войти и выйти.

Потратив несколько вечеров, Таня наконец докопалась до истины. После окончания университета Горан поступил на службу в отдел дипломатической почты министерства иностранных дел, а спустя три года перешел в Институт международных отношений. Вроде бы ничего особенного, кроме одной странности. В отделе дипломатической почты ему по-прежнему продолжали платить жалованье, хотя официально он там не числился. Ухватившись за эту ниточку, Таня обнаружила, что под ширмой отдела дипломатической почты скрывается британская спецслужба MI6. Дальнейшие исследования показали, что Горану также платит жалованье и спецслужба США.

Вот, оказывается, что это за человек. Очень грозный соперник.

Этой ночью Тане не спалось. Фактически она не раскопала ничего нового. Да, Горан агент двух спецслужб. Ну и что? Какое это имеет отношение к гибели Рекса? Убийство как-то связано с Игрой, но истинные причины ей по-прежнему не были известны.

И самое главное — кто убийца? Может, Рекса убил вообще кто-то неизвестный, по приказу Магистра, чтобы тайна о сути Игры не выплыла наружу? Или это сделал один из соперников, решив отправить Рекса на тот свет первым, чтобы он не успел сделать то же самое, когда появится возможность?

Магистр, Горан, Эндрю, Себастьен. Рекса уничтожил один из них. Кто? Этот вопрос не переставал мучить ее. Себастьен был уверен, что убийца Эндрю, хотя не имел никаких доказательств. Таня тоже полагала, что Магистр тут ни при чем. Она даже сомневалась, участвует ли он в Игре. Да, она видела, как Магистр входил тогда в апартаменты Рекса. Но вероятно, с целью выяснить причины его гибели.

Значит, убийцей являлся кто-то из двоих — Горан или Эндрю. Но ничто из того, что Таня на них накопала, не указывало, что они могли пойти на убийство ради победы в Игре. Талантливые, амбициозные, но ведь и она такая же. Ей нужна хотя бы маленькая ниточка, за которую можно ухватиться и исключить одного. Но такой ниточки у нее нет.

Не было ни единого свидетельства, позволяющего что-либо доказать. Таня понимала, что необходимо изменить подход, перестать мыслить прямолинейно. Где-то же должна быть разгадка.