Смерть и креативный директор - Рина Осинкина

class="p1">Левой рукой Михеев взялся за крюк дверной ручки с внутренней стороны створки, правой – уперся в противоположный дверной косяк, преградив Олесе путь в оранжерею.

Или это у него спонтанно получилось? А может, с умыслом? Может, он решил, что Звягина боится высоты, и будет этой фобией ее пытать, вынуждая поступить, как ему, извращенцу, захочется?

В таком случае, его ждет облом и полное разочарование. Ничего подобного она не боится, а значит, перед ней все пространство мира лежит, стоит только сделать один шаг.

– Должен вас предупредить, – проговорил Михеев, и голос его вибрировал от непонятного для Олеси напряжения, а в глазах появилась странная лихость.

– Да, – сказала она. – Конечно, я вас слушаю.

– Слушать буду я! – внезапно выкрикнул он по-петушиному, но тут же голос приглушил. – Вы ведь не из полиции, лапа? Не лгите. Перед смертью незачем лгать.

– Перед смертью? С какой стати?! – возмутилась Олеся. – Вы псих?

Он псих. Ей опять сделалось боязно. Пора уходить.

Она повернулась к нему спиной, собираясь немедля спуститься во двор, а через двор пройти к калитке быстрым шагом, переходящим в бег, но чиновник сказал ликующе: «Лестница под напряжением», и Олеся застыла на месте.

– Провода крысы перегрызли, такие мерзавки, – добавил он и засмеялся самодовольно.

Точно сумасшедший. Бессвязная речь и путаные мысли.

А если, несмотря на помешательство, он правду говорит?

Она спросила осторожно:

– Об этом вы предупредить меня хотели?

– Так вы из полиции, девушка, или частным сыском промышляете? – словно ее не расслышав, вернулся он к интересующему его вопросу. – Второй вариант больше похож на правду. Хотя это неважно. Женщины всегда женщины, им соперничать природой предписано. Известно ли вам, Олеся Звягина, что вы чуть было не испортили мой сценарий?

Она вздрогнула, услышав слово «сценарий».

– Одна неудачница – вы с ней незнакомы – должна была по неосторожности получить удар током, а затем свалиться вниз. Она сейчас в тренажерном зале в цокольном этаже. Прибыла за минуту до вас, такое вот неприятное совпадение. Но я справился, как вы можете заметить. Когда вы внезапно позвонили по домофону, я сказал ей, что со мной рвется поговорить дамочка из полиции, то есть – вы, и мне потребуется время, чтобы вас выставить. И предложил немного подождать, и сидеть тихо. Она инструкции выполняет, умничка. Я мог бы не приглашать вас в дом, но любопытство, знаете ли, пересилило. Дай, думаю, служебные секреты у дамочки поразведаю. И не ошибся, да. Узнал даже больше, чем мог рассчитывать. Но и вы ведь тоже кое-что про меня узнали, я прав? Вы ведь по лицам читать умеете, да и я тоже. Как говорится: я знаю, что ты знаешь, что я знаю.

– Ничего не понимаю, – растерянно промолвила Олеся.

– Придется разжевывать, с логикой у вас беда, – проговорил Михеев с веселым сарказмом. – Но ничего, некоторый запас времени у меня есть. Я прокололся, когда упомянул рукомойник в Любашиной подсобке. Вдобавок, вас насторожил эпизод с часами. Насторожил, но не более того. Однако вы ведь на кого-то работаете? Для кого-то сведения собираете? И не исключено, что он, прослушав ваш отчет, сделает опасные для меня выводы. Я не могу это позволить, тем более вы еще и про ножницы разнюхали. Маленькая гирька на весы, а для вас результат фатальный.

– Да при чем тут ножницы?! Я про них просто так сболтнула! – почти закричала Звягина, начиная осознавать, что ей и в самом деле грозит беда.

– Вы не в курсе? Ну и не надо, вашу ситуацию это никак не изменит. Хотя – они под той опунцией, закрутился и забыл достать.

Он кивнул в сторону стоящего справа от пожарного выхода трехъярусного стеллажа, полки которого были заставлены множеством керамических кашпо с колючими насаждениями. Имелась в их числе, наверно, и опунция, но Звягина в кактусах мало разбиралась.

– Вы блефуете, – сказала она, стараясь произносить слова размеренно и твердо. – С лестницей все в порядке.

– Не верите? Сможете сами проверить, когда я вас туда вытолкну. Гарантирую, что свалитесь в конвульсиях прямиком на отмостку. Я после этого сразу же Зоиньке Бергер наберу, она уже заждалась в полуподвале. Взволнованным голосом сообщу, что срочно нужна ее помощь, она выскочит, подбежит к пожарной лестнице, а я сверху координировать ее буду. Попрошу, чтобы она прислонила вас, бездыханную к перильцам, вдруг очухаетесь, она непременно схватится либо за поручень, либо за ступеньку, и все – миссия выполнена. А полицейским, которые приедут, я дам показания, что барышни подрались из-за меня. Бегали друг за другом по зимнему саду, а потом в пылу драки обе свалились с лестницы. Менты поверят.

– Вы блефуете! – с отчаянием выкрикнула Олеся. – Если лестница под напряжением, то ваша сигнализация вопила бы во все динамики!

И умолкла, сообразив, что отражающееся тоненьким дребезжащим эхом от стеклянных стен и потолка невнятное гудение, источник которого был где-то над входом в оранжерею, – и есть звук работающей сигнализации.

– О, вы разбираетесь в электрике, – с шутовским уважением проговорил Михеев. – Я тоже, как выяснилось. Все проще простого, если приложить мозги. Достаточно закоротить реле под нижней ступенькой лестницы и оголить проводок, который от динамиков к нему проложен. Кусочек фольги и обычный скотч – вот и все расходники. Динамики, конечно, начали бы орать, но я их заранее приглушил до минимума. Времени на эти манипуляции ушло минут двадцать, от силы – полчаса, а в результате я получил способ устранить возможную шантажистку.

– Я не собираюсь вас шантажировать!

– А я не про вас.

Она привела еще один довод, заранее зная, что для убийцы он вовсе не довод:

– Но как же Любовь Сергеевна?! Она ведь тоже может пострадать! Ее вам не жалко?

Михеев задумался. После небольшой паузы проговорил:

– Не думаю, что ей грозит какая-то опасность. Она за версту обходит эту лестницу – что снизу, что сверху. Нет, не грозит. А вот жалко ли мне экономку в принципе?.. Каждый когда-нибудь умирает, не так ли? Смерть от удара током не самая тяжелая. Кстати – это вам бонус.

Олеся не нашлась, что ответить, да и нужно ли?

Ей сейчас думать надо над тем, как смерти избежать, хоть и легкой – по мнению чиновника.

Сердце бешено билось, не давая мыслям сосредоточиться. А время-то поджимает – это было понятно.

И еще: она не верила, что сейчас умрет. Не может этого быть, в голове таковая данность не укладывалась и сердцем не воспринималась. И это тоже мешало решать задачу.

Что она может…

Ну, как – что? Поднять крик, позвав на помощь.

Ага, конечно. Михеев тотчас