Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Мой лорд, — произнёс канцлер герцога за его спиной, когда Корентин стоял на самой высокой башне в стене, глядя на запад, на окутанный ночной мглой вражеский лагерь. — Не желаете ли вина?

Корентин на мгновение задержал свой взгляд на кипевшей от деятельности равнине перед стенами. Многочисленные звуки неопределённых и необъяснимых зверств доносились в город из вражеского лагеря, вместе с вездесущим воем и рычанием многочисленного чудовищного зверинца Ракарта. Сотни костров усеяли землю всюду, куда ни падал взгляд, образуя сплошное кольцо вокруг города, оранжевый пепел дрейфовал вверх на восходящих потоках раскалённого воздуха. По крайней мере, герцог надеялся, что это были костры. По собственному опыту он знал, что с тем же успехом это могли быть мангалы, в углях которых калились орудия для бесчеловечных пыток.

— Нет, Эрвен, — ответил герцог. — Я должен вознести молитву к Леди. Оставь меня.

Когда Эрвен, вопреки приказу, остался на месте, герцог Корентин повернулся к своему главному советнику. Мгновение он никак не мог узнать человека, что стоял перед ним, часть его ожидала увидеть перед собой старого Винока. Затем он качнул головой, вновь возвращая себя в настоящее. Винок пал в самый разгар войны за Череп Гиганта, тесак огра одним взмахом отрубил ему обе ноги.

— Мой лорд? — заговорил Эрвен, беспокойство портило его патрицианские черты.

— Говори, что у тебя на уме, человек, — потребовал герцог Корентин, протягивая руку, чтобы опереться на зубец стены. Леди, как же он устал.

— Мой лорд, — неуверенно начал канцлер, прежде чем, собравшись с силами продолжить. — Вам следует отдохнуть, мы чувствуем…

— Кто? — потребовал герцог, выпрямившись в полный рост, несмотря на массу брони, которую он весь день таскал на себе. — Кто так сказал? Отвечай!

— Ваши рыцари, сэр, — продолжил Эрвен. — Ваши товарищи, ваши гвардейцы и ваши ровесники. Все чувствуют, что…

— Мои ровесники? — разбушевался герцог, одной рукой обхватив рукоять меча. — У меня нет ровесников! Все они пали, отдали свои жизни на службе родине и Леди.

— Конечно, мой лорд, — произнёс канцлер, успокаивающе разведя руками. — Но вы всё равно должны отдохнуть, потому что завтра… — он позволил окончанию фразы зависнуть в воздухе.

— Завтра? — произнёс герцог, теперь точно зная, что ему следует сделать.

Отодвинув канцлера, он развернулся лицом к западу и вражескому лагерю на равнине перед его возлюбленным городом. Со звоном стали он вытащил меч и одной рукой взмахнул им перед лицом, прежде чем повернуть его остриём вниз и упереть в камни пола. Держась за своё оружие, герцог опустился на одно колено, как предыдущей ночью в храме Грааля, и склонил голову в молитве.

— Уходи, — приказал герцог сквозь сжатые зубы. — Я приказываю тебе…уходи.

Шесть часов спустя солнце взошло, и броня герцога Корентина заблестела от росы. Постепенно до него дошло, что он провёл в молитве все долгие холодные ночные часы, и что город пробуждался вокруг него. Открыв слипшиеся глаза, он понял, что то же самое происходило и в лагере под городскими стенами, где тысячи захватчиков занимались подготовкой к неизбежному бою.

Кряхтя, герцог поднялся на ноги, используя меч, как опору. Боль пронзила каждый его сустав, и он пошатнулся, выпрямившись в полный рост. Слуги, что скрывались вне его поля зрения, немедленно бросились к нему. Вытянув свободную руку, герцог отослал их прочь.

— Назад! — рявкнул он, снедаемый гневом и разочарованием. — У меня есть бой, который нужно выиграть… Эрвен?

— Мой лорд? — спросил канцлер, мгновенно появившись рядом, и склонился чуть ли не в двое.

— Прикажи, чтобы подготовили моего боевого коня, — прорычал герцог, прошедшие сражения вновь промелькнули перед его глазами. — Собери рыцарей и приготовься открыть ворота!

— Мой повелитель, я не могу… — начал заикаясь Эрвен, прежде чем остановился, его глаза до невозможности широко распахнулись на ястребином лице. Герцог на мгновение посчитал, что его канцлер смутился, но затем Корентин проследил за его взглядом и повернулся. Высоко над лагерем захватчиков взлетел чёрный дракон и понёсся прямо к башне, на которой стояли герцог и его подручные.

С бессвязным рёвом отрицания и боли, герцог вытащил меч, и его могучее лезвие заблестело в лучах восходящего солнца. Широко расставив ноги, он поднял меч, который столь долго и хорошо служил ему, и приготовился встретить повелителя тёмных эльфов.

Звук, который сопровождал приближение дракона, был словно шторм нисходящий с, в противоположность сему, ясного неба, удары крыльев порождали дикий, оглушительный рёв. Эрвен и слуги упали на пол, как только могучий зверь пролетел над их головами, но Корентин напряг все свои силы и даже не шелохнулся. Он не кланялся ни одному из людей, и тем более не склонится перед каким-то эльфом.

— Что ж, это и есть твой ответ, старик? — спросил эльф, после того как его дракон совершил вираж над стеной и начал величественное возвращение назад к лагерю. — Такую судьбу ты выбрал?

— Да, ничтожество! — заорал в ответ герцог. — Это мой ответ!

Последний раз изрыгнув ядовитый дым из своих ноздрей, дракон махнул крыльями и был уже далеко, когда все военные машины разом открыли по нему огонь. Шансы на то, что даже самый умелый наводчик требюше сможет попасть в одиночную, и быстро двигающуюся в противоположном направлении цель были чрезвычайно малы, но всё же один огромный камень пролетел в опасной близости от зверя, вызвав одобрительный рёв в рядах защитников, высыпавших на стены. Но радость была недолгой, ибо не успел ещё дракон улететь далеко, как бесчисленные боевые гидры пришли в движение, и земля задрожала под их тяжёлой поступью.

— Усилить отряды на стенах, — рявкнул герцог, и слуга немедленно побежал передать приказание. Спустя несколько минут дополнительные отряды устремились по каменным ступеням на оборонительные позиции. — Слуги, — заорал герцог, — где мой конь?

Теперь уже сами стены дрожали от поступи приближающихся гидр, но герцога сильнее заботила готовность его коня. Потеряв терпение, он сделал пару шагов к лестнице, которая вела во двор, где выстроились в ожидании его рыцари, но остановился, когда путь ему заступил сир Пьеррик, величайший рыцарь его двора.

— Мой повелитель, — сказал рыцарь, останавливаясь перед герцогом и ударяя себя в грудь латной перчаткой в почтительном приветствии, — мне сказали…

— Пьеррик, отлично. Готов ли мой конь? Построены ли мои рыцари?

— Нет, мой герцог, — ответил рыцарь, его бородатое лицо превратилось в мрачную маску, а во взгляде замерло невысказанное беспокойство.