Я вернусь через тысячу лет. Книга 1 - Исай Давыдов

Я читал, что людям было не очень приятно, когда их обслуживали эти безукоризненно одетые и предельно вежливые машины. Что-то мешало. Что-то чисто психологическое. И это что-то заставляло мозг людей работать, и киберы постепенно стали превращаться просто в придатки различных машин. В механизмы, скрытые от глаз и потому не действующие на психику. Как в биолёте.

Когда жил я на Земле, человекоподобные роботы были ещё администраторами в гостиницах, гондольерами в Венеции, манекенами в домах моды, гидами на выставках. Но ни в промышленности, ни в геологии роботов-людей уже не было. Трудились тут подвижные и лёгкие киберы, которые имели внешность не людей, а машин, и потому не давили на психику. Эти киберы просто устроены, их легко и изготовлять, и ремонтировать, и перестраивать на новую программу.

На Риту мы взяли с собой, как на Ноев ковчег, всякой твари по паре. Для рудных карьеров и различных строек человекоподобные киберы пока нужны. Хотя тут они без костюмов, без галстуков и без человеческого лица. Голый металл с ящиком вместо головы.

А вот в сфере обслуживания без них удобнее. Кибер-портье в гостинице Нефти, например, имеет форму вращающегося куба. И отлично справляется. Не в форме суть!

…Биолёт мчится по узкой лесной дороге, среди широколистых густо-зелёных деревьев, стенами поднимающихся по бокам, и Зигмунд продолжает говорить о том, какие киберы ему нужны. Только по назначению! Дизайн ему безразличен.

Ему нет дела до того, где и как их изготовить. Ему важен результат. От него самого ждут результат, и он так же ждёт результат от нашей бригады, которая занимается киберами. Но у него хоть есть лаборатория – громадная, на десятки гектаров раскинувшаяся лаборатория, в которой он может искать, экспериментировать и которую упорно расширяет по мере того, как прибывают к нему новые полестаны. А у нас, кибер-техников, только трюмы «Риты-3» да список того, что будет со временем извлечено из этих трюмов. Нам негде экспериментировать. И не с чем. Нам подают готовые механизмы, готовые запасные блоки – и наше дело установить их, заставить работать. И как можно скорее.

– …У нас недостаток киберов, – произносит Зигмунд и усмехается, приподнимая концы полных губ. – А у Марты – наоборот, избыток. Просила передать тебе, что её санитара можно перепрограммировать. К нам его, на полестан. Орудия навешивать. Как раз на двенадцатом поле устанавливаем новую ферму. Киберы там нужны. Так что выкроится часок, займись…

Это просто ужасно, какая я свинья! Уже три часа мотаюсь с Зигмундом по полям и до сих пор не вспомнил и не спросил о Марте! О той самой Марте Коростецкой, которая делала мне операцию, которая, может, спасла мне жизнь, потому что после нападения обезьяны я вполне мог испустить дух, пока прилетит Мария Челидзе из Города.

– Как вообще-то Марта? – виновато спрашиваю я и чувствую, что уши мои пылают. – Здорова она?

– Вполне. А с чего ты вдруг?

– Да ни с чего. Просто подумал, что я свинья: не спросил о Марте сразу.

– А-а!.. – Зигмунд облегчённо вздыхает. Он, кажется, совсем не обижен моим невниманием к его жене. – Да что ей сделается? У нас вообще никто не болеет. Целые дни все на воздухе, здоровы. Разве что какие-нибудь царапины… А тут ещё второй фельдшер у нас появился, жена Марека. И Ра всё время торчит у них в больничке. С тех пор, как выходила тебя, почувствовала неодолимую тягу к медицине. Когда тебя увезли, пришла к Марте и вполне серьёзно попросила, чтобы её тоже научили делать мёртвых людей живыми. Марта стала её кое-чему учить. А сейчас вдвоём учат, с Жанной Марек. Ра уже стала отличной санитаркой. Учат на медсестру. Поэтому-то Марта и решила отдарить мне своего киберсанитара. Всё равно он последнее время у них выключен. И не собираются включать. – Зигмунд качнулся на резком повороте лесной дороги и слегка придавил меня мощным плечом. Потом выровнялся и задумчиво добавил: – Вообще, эти ра – толковый народ. Вот посмотри – охотники. Вначале боялись роботов больше, чем нас. А потом быстренько сообразили, что робот не сделает человеку зла и поэтому безопасен для них. Теперь они на киберпастухов внимания не обращают. Будто их нет. И, понимаешь, глядя на Ра, я начинаю думать, что они вовсе не так уж злы. Ра – добрая. И это не мимикрия по обстановке. Это характер. Столько лет рядом – можно разобраться. И, как ребёнок, всем хочет помочь. Если бы удалось как-то поладить с этим племенем, они стали бы помощниками. Для начала, конечно. Потом пошли бы сами. Письменность там, книги…

– Лингвисты уже разработали им алфавит, – делюсь я с Зигмундом свежей новостью. – Пытались втолковать его тем парням, которые у нас. Пока не доходит. Они, кажется, скорее научатся читать по-нашему, чем по-своему.

– Хм! – Зигмунд усмехается. – А не всё ли равно, что раньше? Важно, чтоб усваивали знания. На любом языке. А потом придут и к своей письменности, и к своей литературе… От вашего Марата какие-нибудь вести есть?

Я отрицательно мотаю головой.

– Кроме того, что известно всем, нету.

– Грустно.

Зигмунд мрачнеет и умолкает. Биолёт проносится по дороге вдоль пятого поля, мимо пульта, громадными изогнутыми стёклами отражающего солнце, и снова ныряет в густой, стоящий как стена, лес.

От Марата было пока только одно сообщение. На другой же день после его отлёта, к вечеру, на диске появилась короткая запись, которую затем передали по радио для всех. «За меня не волнуйтесь, – сообщал Марат. – Они меня слушают. С ними, кажется, можно разговаривать».

И с тех пор – ни слова. Вот уже пять дней. Ни передач, ни сигнала тревоги – ничего. И только эти вчерашние охотники, которые впервые мирно смотрели на действующие полестаны. Может, Марат убедил их смотреть, а не стрелять?

– А ведь знаешь, – как бы догадавшись о моих мыслях, произносит Зигмунд, – они у нас тут, на ферме, давно не стреляют в людей. Я только сейчас всё сопоставил. Кажется, с тех пор, как у нас убили Чанду – ни одной стрелы. Может, они наблюдают за Ра? Видят, что она здорова, свободна. Может, считают нас каким-то особым племенем? Когда мы это узнаем?

– По-хорошему, мы это давно должны знать! – замечаю я. – Мы слишком нелюбопытны к ним. Наверняка они о нас знают больше, чем мы о них.

– Но они не понимают того, что знают.

– А мы не знаем того, что вполне могли бы понять.

– Считаешь, за них нужно было браться раньше?

– Видимо.

– Кто же знал, что они будут убивать?

– Ну, хотя бы когда начали.

– Ты этого не знаешь… – Зигмунд задумчиво качает головой. – А я помню. Вначале всем казалось, что это случайность. Никто не мог предположить, что это – политика племени. Тебе легко судить, ты знаешь всё. А мы вначале не знали, как развернутся события. Боялись – не сделать бы хуже. Ведь человек Земли отвык воевать. И соответственно изменилось мышление. Пока к нам попала Ра, пока привыкла и поняла наш язык! Пока стала женой Арстана! Ведь только после этого она рассказала легенду племени. А до этого молчала… Это же всё – время. И немалое.

– Но ведь даже после этого, Зигмунд, ничего не изменилось! Вот что удивительно. У Ра уже дети растут, а мы всё так же пассивны. Марат – первое исключение.

– Ты не совсем прав, Сандро. Изучали язык, потом летали над стоянкой, обращались по радио. Что-то делали, ждали результатов. А Марат… Конечно, он герой. Но ведь и ему нужно было подготовить почву. Хотя бы тот же язык. Ведь Марат получил его готовеньким. И его путь возник после того, как были испробованы другие пути. А если бы Марат начинал, он бы тоже наверняка начал с радио. Легко быть умным, когда знаешь ошибки предшественников… Конечно, это риск, страшный, смертельный… Но ведь и у Марата чуть не появился предшественник. Хотя и не такой отчаянный. Почти три года назад. Ты Теодора Вебера знаешь?

– Знаю. Он знакомил нас с Городом. И с Заводским районом.

– Вот он… – Коростецкий вздыхает. – Когда у него погибла жена, он хотел уйти на Восточный материк. К лерам. Слыхал о племени леров?

– Слыхал.

– А видел этих женщин? На Севере.

– Приходилось.

– Речь шла об этом племени. Вебер не хотел идти к ра. Потому что убийца его жены скрылся. И, естественно, Вебер в каждом охотнике видел бы убийцу. Просился к лерам. А его не пустили. Совет не пустил. Видимо, не понимали, что это необходимо, неизбежно. Надеялись: обойдётся без этого. Пришло время, поняли, что не обойтись. И кто-то пробился первым. Так бывает всегда. И потом тут ведь такая штука: пойти к ра или к лерам – это не то же самое, что полететь на Риту. В этом отношении жёны крепко связали нас. Но без жён вообще немногие полетели бы. И немного было бы от этого проку. Нужен род, нужно потомство, чтобы изменить целую планету. Человек прочно, намертво стоит только там, где растут его дети…

Биолёт снова выскакивает из леса и останавливается возле пульта управления четвёртого поля. Медленно, почти незаметно для глаза, движется по одной из полос стометровый полестан. Сотни длинных тонких щупалец свешиваются с фермы, и набухшие концы с фотоэлементами крутятся среди лиловых цветков картофеля. У фотоэлементов чёткий ориентир: лиловый цвет. Концы щупалец тянутся к цветкам, и мгновенная искра перебивает стебель. Завтра-послезавтра перебитые стебельки упадут. Но уже сегодня они перестанут отнимать соки у клубней, и картофель начнёт расти быстрее.