Я вернусь через тысячу лет. Книга 1 - Исай Давыдов

Они полетели вдвоём, на вертолёте, и отыскали племя леров в глухих лесах Восточного материка.

К соплеменникам Нала отправилась одна, обмотав бёдра широкими свежими листьями и сняв с себя остальную одежду.

Жюль хотел идти с ней, но она остановила его:

– Я вернусь, не бойся. Я уже не могу без тебя.

Он уговаривал её хотя бы надеть на шею, как амулет, крошечный транзистор тревоги. Чтобы хоть сигнал можно было дать, хоть пеленг, по которому искать её.

Но она отказалась и от этого.

Он ждал её полдня возле вертолёта, нервничал, и уже собирался подняться над стоянкой племени на ранце.

А она бесшумно выскочила из зарослей у него за спиной, и вслед за Налой возле вертолёта появилась ещё одна точно такая же дикарка. Если бы Нала не была чиста и причёсана, если бы у её сестры Латы не было перекошено от страха лицо – их трудно было бы отличить друг от друга.

Лате дали есть прямо здесь же, у вертолёта. И Нала удивлённо глядела, как торопливо и жадно ест голодная сестра.

А потом, в Нефти, она приучала сестру к новой жизни так же мучительно и трудно, как недавно приучали её, Налу.

Появление сестры позволило Жюлю снова, хотя бы недолго, бывать в геологических партиях. А теперь уже уходят в поиск две сестры и два геолога, их мужья. Эти близнецы-леры стали приличными коллекторами. Они работают без ошибок и очень терпеливо, хотя и медленно. Они уверенно, немного нараспев читают, но, как и Ра, не любят по собственной инициативе брать книгу в руки. Зато, как дети, любят, когда им читают вслух. И ещё любят сидеть у телевизора.

Им не раз предлагали снова полететь к племени леров и привезти с собой в Нефть кого-нибудь ещё. Кого угодно – женщину, мужчину, ребёнка – кого сами захотят взять.

Но сёстры упорно не хотят делать этого. Может, потому, что у Латы там остался очень сильный муж и она боится его.

И вообще, они не любят вспоминать и говорить о своём племени. И если кто-то, по незнанию, спрашивает их – отвечают неохотно, коротко, односложно.

В Городе, в интернате, у них растут дети. И матери видят их редко.

Нала и Лата знают, что дети всех геологов живут в городском интернате, и поэтому не считают себя обиженными или обездоленными. Но приезжают они к своим детям реже других и ненадолго.

Наверно, где-то глубоко в душе бывшие дикарки ещё не чувствуют себя равными людям, среди которых живут. Но держатся как равные, с тихим достоинством – и это приятно.

О племени леров от них удалось узнать немного. Это племя умеет добывать огонь, плетёт хижины из лиан и не боится других племён, потому что многочисленно. Все дети племени воспитываются вместе, и поэтому сёстры так спокойно отдали своих детей в интернат.

В этом племени мужья живут с жёнами недолго – пока жёны молоды. Через пять-шесть лет совместной жизни мужчина может выбрать себе другую молодую жену, если выдержит состязания с молодыми охотниками.

В этом случае прежняя жена становится свободной, и её может выбрать кто-нибудь из тех мужчин, которые состязаний не выдержали.

Впрочем, женщина может остаться и в хижине своего прежнего мужа, если ни он, ни молодая жена не возражают против этого.

Но бывают в племени и такие случаи, когда муж и жена живут вдвоём очень долго, до старости. И никто этому не удивляется, потому что это такой же обычай племени, как и смена жён.

Наверно, поэтому леры так красивы и многочисленны и не боятся других племён. Ведь почти все дети у них – это дети любви.

Я не сразу понял, почему старожилы выпустили из сферы своего внимания это доброе и мирное племя. Может, с него и надо было начинать? Может, леры стали бы первыми нашими союзниками на этой планете? Неужели всё дело только в том, что никто не решился к ним пойти? А может, кто-то и решался, но не пустили? Ведь Тушин признался, что специально сдерживал эту цепную реакцию…

Что ж… И он по-своему прав. Ведь до нашего прилёта здесь было немыслимо мало землян. И им надо было немыслимо много сделать.

А теперь нас больше. И мы большее можем. И всё дело теперь, наверно, в индивидуальной решимости.

Эх, если бы переплыли на наш материк леры, а не эти жестокие непримиримые ра! Наверняка с лерами мы быстро нашли бы общий язык. Потому что это, в общем-то, счастливое племя. А счастливые люди обычно добры и доверчивы.

Нужна очень долгая беспросветная цепь несчастий, чтобы человек ожесточился. Нужны долгие века гонений, лишений и сплошных несправедливостей, чтобы могло ожесточиться целое племя.

20. Розита

Марат решил улететь поздно вечером, в темноте, и отыскивать стоянку племени по кострам. А придёт он к ра на рассвете – утром люди всегда добрее.

Сегодня утром над стоянкой племени, на парашюте, были спущены первые «посылки» – прозрачные полиэтиленовые мешки с чашками, мисками и тарелками из пластмассы. Кто-то предлагал «послать» и ложки. Но ложки были отвергнуты – рано, не поймут, для чего это надо.

Вертолёт долго кружил после этого над стоянкой, но ра, отлично видевшие спущенный «подарок», не подошли к нему.

Значит, очень прочно у них недоверие ко всему, что исходит от чужого племени.

Сегодня ночью бесшумный вертолёт опустит Марата в лесу. И Марат выгрузит из машины два контейнера со всем, что может понадобиться. Эти контейнеры так и останутся в лесу. Их не откроет даже самый хитроумный охотник. Но, судя по всему, он и не захочет их открывать.

У Марата будут и ЭМЗ, и суперЭМЗ. И всё-таки Марат будет беззащитен, как всегда бывает беззащитен тот, кто идёт с добром к озлобленным и недоверчивым людям.

Почему-то очень надеется Марат на свой маленький карманный магнитофон с записями десятков самых красивых земных мелодий.

– Они будут слушать это! – уже в который раз, как бы убеждая самого себя, повторяет он. – Даже самые жестокие люди любят слушать музыку. И в эти минуты становятся добрее.

Розита Гальдос кусает свои яркие губы, готовые изогнуться в недоверчивой усмешке. Розита явно не верит этим заклинаниям Марата, хотя и выполнила его просьбу: «напела» немало песен в магнитофон. Она поднялась сюда, на крышу, проводить Марата одна, без Женьки. Женьки нет среди провожающих. Хоть на это хватило его!..

Проводить Марата пришли Бруно и Изольда, Энн и Майкл, Али со своей тихой незаметной Аней, и Михаил Тушин. Здесь и наши командиры – Фёдор Красный и Пьер Эрвин. И мы с Бирутой.

Бирута порадовала сегодня меня: сказала, что у нас будет маленький. Она, оказывается, давно знала это, но сказала только теперь, когда увидела, что я с самого утра подавлен предстоящим отлётом Марата. Если честно – я очень боюсь за него. Он кажется мне ещё одной жертвой этой красивой и коварной планете. Добровольной жертвой.

Видно, к такому трудному дню Бирута и берегла свою новость. Как амортизатор. И была права, конечно, потому что теперь этот грустный день невольно стал для меня праздником.

О сыне я мечтал давно. О маленьком любопытном мальчишке, который долго будет глядеть на мир моими глазами, которому я помогу открыть этот мир и утвердиться в нём, как помогал мне отец. А потом, когда-нибудь, этот мальчишка останется в мире вместо меня, и я, уже истлевший, проживу вместе с ним вторую жизнь и стану жить вечно – в его детях, в его внуках, в его потомках, как живут во мне далёкие предки мои – бородатые уральские мужики, приписанные к демидовским заводам в Нижнем Тагиле и делавшие на них «горячую работу».

Даже Бируте не говорил я об этих мечтах. Но она знала, конечно, что я хочу сына. Не могла не знать. Она вообще удивительно хорошо знает меня. Может, даже лучше, чем я сам себя знаю.

И сейчас я чувствую к ней какую-то необычную, почти отцовскую нежность. И благодарность – за прошлое и за будущее. И всё время нестерпимо хочется укутать чем-то тёплым худенькие зябкие беззащитные плечи её.

– …На твоей волне, Марат, всегда будет включена запись, – доносится до меня голос Тушина. – Так что передавай в любое время. Ни одно твоё слово не упустим.

– Может, крутить для тебя специальную музыкальную программу? – спрашивает Пьер Эрвин.

– Пока хватит этого! – Марат хлопает себя по карману. – Не хватит – сообщу. Вы не думайте, я не собираюсь стесняться.

– Может, всё-таки оставить в лесу вертолёт? – спрашивает Фёдор Красный. – Мало ли как сложится…

– Зачем? – удивляется Марат. – Чтобы они сразу поняли, что я им не доверяю и приготовил машину для бегства? Всё-таки я иду к ним жить, а не посмотреть, как они живут.

– А если тебе понадобится там жениться? – вдруг спрашивает Розита. – Ну, чтобы стать совсем своим…

– Женюсь! – Марат улыбается. – Поздравление пришлёшь?

– Ужасно! – Розита брезгливо передёргивает плечами. – Они такие грязные! От них даже в больнице пахнет потом!

– А чем пахло от твоих предков? – подаёт голос Бруно.

– Я всё понимаю! – отвечает ему Розита. – Всё-всё! Но я бы не смогла.

– Пора! – говорит Марат.

Мы по очереди обнимаем его, и он уходит в машину. Один. Машину приведёт обратно кибер, по радиолучу. Она вернётся, как привязанная на резинке.