Ледовый барьер - Дуглас Престон

Он сделал жест в сторону Клыков Хануксы.

— Сила извержения, турбулентность магмы и взрывное высвобождение газов вынесло метеорит наверх, где он оставался замурован на глубине в несколько тысяч футов. За миллионы лет, по мере роста и эрозии южных Кордильер, он постепенно продвигался всё ближе и ближе к поверхности, пока его, наконец, не вскрыло эрозией в долине острова. По крайней мере, эта версия, вроде как, соответствует фактам.

Наступило задумчивое молчание. Затем Глинн перевёл взгляд на Гарзу и Стоуншифера.

— Продолжаем.

Гарза принялся выкрикивать распоряжения. МакФарлэйн наблюдал, как некоторые из фигур в туннеле под ним осторожно прикрепляют сеть толстых кевларовых ремней к опоре и к самому метеориту. Остальные закрепляли ещё больше ремней над верхом платформы и вокруг подъёмного ворота. Затем группа отступила назад. Мотор с металлическим звуком чихнул, затем раздалось низкое гудение, и твёрдая земля под подошвами МакФарлэйна с вибрацией ожила. Два громадных дизельных мотора принялись вращать стальной ворот. По мере того, как тот поворачивался, сеть кевларовых ремней медленно напрягалась, вытягивала слабину, плотнее охватывала камень. Моторы остановились; теперь всё готово к тому, чтобы сдвинуть метеорит.

Взгляд МакФарлэйна вернулся к камню. Тень шторма опустилась на базу, и сейчас метеорит казался тусклее, будто часть его внутреннего огня погасла.

— Боже, — сказала Рашель, бросив взгляд на стену ветра и снега, которая неудержимо неслась на них. — Вот и он.

— Все по местам, — сказал Гарза.

Глинн обернулся, его парку трепал ветер.

— Мы остановимся при первых же признаках молний, — сказал он. — Двигайте его.

Внезапно стемнело, раздался приглушённый гром, и снежные шарики горизонтально прорезали воздух. В один лишь миг МакФарлэйн обнаружил, что мир вокруг свёлся к одноцветным теням. Заглушая яростный ветер, раздался рёв тяжёлых машин, и моторы раскрутились до нужной скорости. Теперь земля сотрясалась сильнее, и сквозь него прошёл низкий, инфразвуковой грохот — давящий на уши и внутренности. Моторы набирали силу, и когда они с усилием принялись толкать камень, жалобный вой сделался громче.

— Проклятье, — причитала Рашель. — Исторический момент, а я — ну нифига не вижу!

МакФарлэйн плотно приладил капюшон на лицо и наклонился вперёд. Он видел, что теперь кевлар туго натянулся, ремни напоминали полосы железа и звенели от напряжения. Раздались треск и странные звенящие звуки, слышимые даже поверх ветра. Камень не сдвинулся, напряжение в воздухе стало заметнее. Звенящие звуки стали ещё выше, моторы ревели — но метеорит оставался недвижим. И затем, на самом пике какофонии, МакФарлэйну показалось, что он увидел, как камень шевельнулся. Но в ушах пронзительно свистел ветер, снег залеплял глаза, и потому он не был уверен в том, что действительно видел движение метеорита.

Гарза поднял лицо, криво улыбнулся и показал им оба больших пальца.

— Он движется! — Крикнула Рашель.

Гарза и Стоуншифер выкрикивали распоряжения рабочим внизу. Стальные роторы под гнездом визжали и дымились. Рабочие забрасывали их и поверхность платформы постоянный потоком графита. Резкая вонь жжёной стали достигла ноздрей МакФарлэйна.

И тут всё кончилось. С оглушительным, распадающимся стоном, метеорит со своим гнездом опустились на платформу. Кевларовые ремни свободно провисли, и моторы заглохли.

— Мы сделали это! — Рашель прижала к губам оба указательных пальца и испустила пронзительный свист.

МакФарлэйн опустил взор на метеорит, благополучно усаженный на платформу.

— Десять футов, — сказал он. — Осталось ещё десять тысяч миль.

За Клыками Хануксы ярко вспыхнула молния, затем ещё одна. До них докатился могучий раскат грома. Ветер сделался ещё сильнее, он вгрызался в снег, расстилал по земле белую простыню и засыпал ей траншею.

— Всё! — Прокричал Глинн группе. — Господин Гарза, пожалуйста, укройте туннель.

Глинн повернулся к крановщику, одной рукой в перчатке крепко удерживая капюшон вопреки ветру.

— Я не могу! — Прокричал тот в ответ. — Ветер слишком силён. Он опрокинет стрелу.

Глинн кивнул.

— Тогда натяните поверх туннеля брезент и резину, пока не пройдёт шторм.

МакФарлэйн смотрел на то, как группа рабочих движется по обеим сторонам траншеи, разворачивая брезент и стараясь удержать его на месте вопреки растущему бешенству ветра. Для маскировки брезент был покрыт бело-серыми полосами, напоминающими унылую поверхность острова. На МакФарлэйна в очередной раз произвела впечатление способность Глинна предвидеть все возможности, всегда иметь наготове аварийный план, который ждёт своего часа.

Очередная вспышка молнии, на этот раз поближе, придала плотно набитому снегом воздуху странное освещение.

Удовлетворённый тем, что брезент надёжно закреплён, Глинн кивнул МакФарлэйну.

— Расходимся по хижинам, — сказал он и перевёл взгляд на Гарзу. — Я хочу, чтобы здесь не оставалось никого до тех пор, пока не пройдёт шторм. Поставьте часового, установите четырёхчасовую вахту.

Затем он махнул рукой МакФарлэйну и Рашель, и все трое направились через территорию базы, сгибаясь под ужасающими порывами ветра.

Адольф Тиммер неподвижно выжидал в темноте, за большим сугробом. Он лежал и вёл наблюдение, пока его почти полностью не завалило снегом. Внизу, под собой, он видел слабые огоньки, что исчезали и снова появлялись в падающем снеге. Дело шло к полуночи, и он не видел никакой деятельности. База была пустынной, рабочие, несомненно, скрылись в бараках. Настало время действовать.

Тиммер приподнял голову под всё усиливающимися порывами. Он встал на ноги, и ветер принялся сбивать с него налипший снег. Вокруг вздымались косые стены падающего снега, некоторые сугробы достигали в высоту десяти футов. Идеальное прикрытие.

Тяжело ступая снегоступами, он придвинулся ближе под прикрытием сугробов, и остановился у границы базы. Перед ним простиралась тускло освещённая площадка. Пригнувшись, он некоторое время выжидал за снежным наносом. Затем поднял голову и осмотрелся. Примерно в пятидесяти ярдах от него стоял одинокий сарай, и ветер свистал в щелях его дырявой крыши. На дальнем краю базы, прямо напротив сарая, он рассмотрел длинный ряд сборных бараков, их окна представлялись маленькими квадратиками жёлтого света. За тем рядом возвышались ещё какие-то сооружения и контейнеры. Продолжая всматриваться, глаза Тиммера сужались. Версия о том, что пруды для выщелачивания и свалки отходов по всему острову — обман, прикрытие для чего-то другого, подтвердилась.

Но для чего — прикрытие?

Он напрягся. Из-за угла сарая показался мужчина в тяжёлой парке. Он отворил дверь, бросил взгляд внутрь и снова её прикрыл. Затем медленно прошёлся вдоль края базы, похлопывая друг о друга рукавицами и пригибая голову от ветра и снега.

Тиммер внимательно наблюдал за ним. Мужчина не просто вышел покурить перед сном. Он стоит на карауле.

Но зачем ставить охрану у старого сарая и пустого клочка земли?

Тиммер пополз дальше, медленно — до тех пор, пока не добрался до очередного сугроба. Теперь он был очень близок к сараю. Тиммер неподвижно выжидал, пока часовой возвращался обратно к двери, топал ногами, чтобы их согреть, а затем снова отходил подальше. Если внутри больше никого, тогда караульный один.

Тиммер обогнул склон сугроба и приблизился к зданию, внимательно следя за тем, чтобы то оставалось между ним и часовым. Офицер почти слился с землёй, позволяя темноте и бурану спрятать его, если что и выставляя в кружок света, так разве что белый нейлон зимнего комбинезона.

Прежде чем он покинул борт «Алмиранте Рамиреса», команданте приказал ему не идти на ненужный риск. Он повторил это не один раз: "Будьте очень осторожны, господин Тиммер. Я хочу, чтобы вы вернулись обратно целым и невредимым". Никоим образом нельзя определить, вооружён ли часовой; Тиммеру следовало исходить из предположения, что да. Пригнувшись в тени хижины, он засунул руку за пазуху комбинезона. Пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала. Он вытянул его из ножен, убедившись, что тот не примёрз. Сдёрнув перчатку, ощутил в руке лезвие: холодное, словно лёд — и острое, как бритва. Замечательно. "Да, мой команданте, — подумал он. — Я буду очень, очень осторожен". Тиммер плотно обхватил лезвие, пренебрегая холодом, что кусал его за пальцы. Надо, чтобы лезвие было достаточно тёплым — и вонзилось в плоть не замёрзнув и не застопорившись.

Он подождал, пока буря не станет ещё сильнее. Ветер с шумом и воем хлестал по ветхим стенам сарая. Тиммер откинул капюшон, вслушиваясь в звуки неприкрытым ухом. Затем он услышал ещё раз: мягкие взмахи и хруст шагов, которые приближались к нему по снегу.