Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин

Больше Сталин ничем Маргариту Иосифовну не награждал. А после его смерти Алигер стала членом редколлегии возникшего в хрущёвскую оттепель московского альманаха «Литературная Москва». Уже сам подбор авторов не понравился скрытым сталинистам, которые сумели убедить Хрущёва в злонамеренной идейной порочности составителей. Набор третьего выпуска альманаха рассыпали. «Мне как секретарю ЦК коммунистической партии, – сказал Хрущёв на приснопамятной встрече с интеллигенцией 1962 года, – куда ближе позиция беспартийного Соболева, чем члена партии Алигер». Соболев немедленно оказался в любимцах. Под него создали Союз писателей РСФСР, с которого начался разгром талантливой литературы. А партийную Алигер принудили покаяться: «Мне подчас свойственна подмена политических категорий категориями морально-этическими. Мне не хватало разностороннего политического чутья, умения охватить широкий круг явлений, имеющих непосредственное и прямое отношение к нашей работе». Вот, оказывается, в чём страшная ошибка, которую может совершить коммунист: он ставит человеческую совесть над партийной догмой!

Алигер была несколько раз замужем, имела детей. Но судьба распорядилось так, что она пережила и мужей, и детей. 1 августа 1992 года совсем неподалёку от своей переделкинской дачи она упала в канаву и захлебнулась (родилась 7 октября 1915 года).

Поначалу Михаил Никифорович Катков был либералом, автором журнала «Отечественные записки». Но недолго. Сперва он ссорится с Белинским, потом с Бакуниным. Уезжает слушать лекции в Берлинский университет. Там увлекается философией Шеллинга, знакомится с самим философом. И возвращается в Россию убеждённым сторонником славянофильских концепций.

Особенно усиливаются его патриотические консервативные воззрения в годы польского восстания (1963-1964). В это время был он редактором журнала «Русский Вестник» и выступал с горячими публицистическими статьями в специальном разделе журнала «Современная летопись», в короткое время став одним из влиятельных публицистов России.

Нет, против реформ Александра II он поначалу не выступал. Поддерживал реформы. Даже инициировал реформы в сфере просвещения, введя в российское образование столь нелюбимое прежним императором Николаем изучение классических древностей.

Но и впереди реформ, так сказать, не бежал. Его консервативное издание потихонечку начало критиковать и реформы Александра – в тот момент, когда в них разочаровался и император. А уж в следующее царствование Катков и руководимая им газета «Московские ведомости» стала почти официальным правительственным рупором: Катков сосредотачивается на борьбе с министрами иноязычного происхождения. Нельзя сказать, что Третий Александр всегда оказывался на стороне Каткова, но в большинстве случаев император публициста поддерживал. Их охлаждение было вызвано клеветой: Каткову приписали авторство письма президенту Палаты депутатов Франции Шарлю Флоке, который приятельствовал с всесильным при Александре III Победоносцевым. Автор письма, критикуя Флоке, метил в Победоносцева.

Этот скандал разразился перед смертью Каткова, случившейся 1 августа 1887 года. Уже к этому времени Катков (родился 13 ноября 1818 года) сумел оправдаться, вернул себе симпатии Победоносцева, а император признал наличие клеветы, возведённой на Каткова сразу же после его смерти, распорядившись похоронить его по самому высокому сановному разряду.

Впрочем, с 1882 года Катков носил гражданский чин III класса тайного советника, который соответствовал генерал-лейтенанту в военном ведомстве.

Интересно ли читать сейчас Каткова? Кому как. Меня, к примеру, его публицистика раздражает. Зато его работа «Пушкин», опубликованная ещё в 1856 году, для меня, пушкиниста, не утратила своего значения и поныне.

Евгений Адамович Суворов так и не обрёл всесоюзной известности, хотя предисловие (очень хвалебное) к его повести «Совка» написал Валентин Распутин.

Считается, что Суворов – из их поколения – Распутина, Вампилова, Машкина. То есть, формально он, конечно, их ровесник. И приобрёл известность в Сибири, в Иркутске, где он работал в газетах, на областном радио. Да и родился он в Иркутской области.

Но, увы.

За пределы своего региона не вышел. Написал немало. Его книги издавались и в Москве. А рассказы и повести печатались не только в журналах «Сибирь» или «Байкал», но и в «Новом мире», и в «Молодой гвардии».

Говорят, что его творчество хвалил Виктор Астафьев. Может быть. Но не Астафьев произнёс это похвальное слово: «В художественном осмыслении крестьянской действительности Евгений Суворов пошёл дальше многих, пишущих о деревне, то есть открыл такие её глубинные пласты, которых недостаточно смело, а то и вовсе не касалось писательское перо». Это из рецензии небезызвестного сервильного критика Николая Федя, который, кстати, не стал утруждать себя доказательством своей высокой оценки. Вот и некий апологетик творчества писателя подтверждает: «Авторами рецензий на книги Суворова становились ведущие критики страны: Н. Федь, В. Дробышев, Н. Антипьев, А. Панков, Н. Котенко и ряд других». Мне известны эти фамилии. Ведущими критиками они не были. Но ведущими в журналах «Молодая гвардия» или «Наш современник», наверное, их признать можно. А вот довериться их оценке затруднительно!

Умер Евгений Адамович 1 августа 2009 года (родился 30 октября 1934-го).

2 АВГУСТА

Вот писатель, по существу повторивший судьбу многих.

Блистательное начало. Книга рассказов о Первой Мировой «Шестой стрелковый», вышедшая в 1922 году в Петербурге. Ею заявил о себе один из «серапионовых братьев» – Михаил Леонидович Слонимский, родившийся 2 августа 1897 года и ставший в ряд с братьями по одной из самых талантливых литературных групп – М.Зощенко, Л. Лунцем, К. Фединым, В. Кавериным, Н. Тихоновым, Е. Полонской.

Критика набросилась на книгу рассказов участника Первой Мировой, обвиняя их в фатализме. Да, герои Слонимского часто гибнут, сходят с ума. Писатель, кажется, не видит выхода из этого кровавого ужаса будней. Но психологичность героев Слонимского несомненна. Ритм прозы стремится передать ощущение надвигающегося хаоса.

Однако уже его роман «Лавровы» (первая редакция, 1926 год) начинает обретать черты, которые как бы расходятся с прежней импульсивной прозой: появляется осторожная взвешенность оценок.

Впрочем, это пока только касается «Лавровых». Потому что повесть «Средний проспект» (1927), «Заповедники» (1929), наконец, роман «Фома Клешнёв» написаны в прежней манере «серапионова брата», умеющего воссоздать жизнь во всех своих красках и проявлениях.

Не случайно Слонимский принял участие в 1927 году в коллективной игре – написании «огоньковцами» коллективного романа «Большие пожары».

Но и не случайно, что сразу же после войны Слонимский испытал потребность уже к 1949 году существенно переработать свой роман «Лавровы», который сближался по эстетике с обычными вялыми книгами социалистического реализма.

В дальнейшем он напишет трилогию – романы «Инженеры» (1950», «Друзьям» (1954) и «Ровесники века» (1959). Но первые два романа уж очень отчётливо обрисовали установку писателя – на получение сталинской премии. А третий, появившийся уже после смерти тирана, на премию его имени претендовать, разумеется, не мог. Слонимский попытался в нём подытожить свою трилогию и художественно это сделать не смог: соцреализм никаких, кроме надуманных, итогов, не признавал.

К чести Слонимского, умершего 8 октября 1972 года, он сумел написать и опубликовать «Книгу воспоминаний», где блеснул мастерским искусством портрета. Поэтому тем, кто хотел бы узнать побольше о Леониде Лунце или о Михаиле Зощенко, я эту книгу очень рекомендую.

Хотя Илья Александрович Груздев, родившийся 2 августа 1892 года, был активным участником группы «серапионовых братьев», он оставил не слишком большую память об этом – написал статью «Лицо и маска», занялся было творчеством Михаила Зощенко.

Но уже в 1926 году выпустил книгу «Жизнь и приключения Максима Горького» и в дальнейшем полностью переключился на творчество этого писателя. Состоял с ним в переписке (с 1925 по 1936 год Груздев обменялся с Горьким более двумястами писем), издал после войны – в 1946-м книгу «Горький».

И увенчал эти свои занятия жэзеэловской книгой «Горький», вышедшей в 1958 году за два года до смерти автора – 11 декабря 1960 года.

Виктор Максимович Жирмунский, родившийся 2 августа 1891 года, крупнейший филолог, академик АН СССР, не раз подвергался обструкции властей.

Основоположник советской германистики, он был приговорён в 1933-м к высылке за диалектологические обследования немецких колоний в Украине. Вновь арестован в 1935-м. Отпущен. Но в 1941-м он, германист, был арестован за то, что посвятил себя изучению искусства врага. Беспорядочное бегство населения привело к тому, что в тюрьме его держать не стали. В годы борьбы с космополитизмом Жирмунский (1949) был обвинён в формализме и узбекском буржуазном национализме. За что был изгнан из Ленинградского университета и лишён возможности заниматься научной работой в ИРЛИ (Пушкинском доме). И это притом, что был он в это время не каким-нибудь начинающим, а всемирно известным учёным, членом-корреспондентом АН СССР (1939).