Протокол 'Наследник' - Александра Лисина

болтаться поблизости от него мне не позволят. Так что эта точка нам пока недоступна, хотя если мы не сможем добраться до капсулы, то поневоле придется вернуться к этому варианту.

— Чего стоишь? Заходи, — странно посмотрел на меня из-за стола верный секретарь директора. — Тебя ждут.

И сделал недвусмысленный знак, так что я не стал медлить и, дойдя до большой красивой двери директорского кабинета, вежливо постучался.

«Предварительная оценка выявленного маготехнического устройства номер один. Категория пароля: сложный, — тем временем доложила Эмма, изучив параметры личного компа лэна Моринэ. — Уровень не ниже четвертого. Вероятность успешного взлома — двенадцать с половиной процентов. Предварительное время взлома: сорок восемь рэйнов, тринадцать мэнов и тридцать два сэна. Вероятность обнаружения попытки несанкционированного доступа оценивается как высокая».

Ну а чего я ожидал? Что лэн Моринэ мне свой персональный комп на блюдечке предоставит? Любезно пароль снимет? Или браслетом поделится, с которого, вероятно, тоже можно было выходить в Сеть?

У Иртэ, кстати, тоже имелся и браслет, и комп, однако тоже запароленные, так что пока и этот вариант я оставил на потом.

Дождавшись разрешения, я зашел внутрь и обнаружил, что Эмма не ошиблась, и вместе со мной здесь находится откровенно подавленный, бледный и мокрый, как мышь под дождем, Айрд Босхо. Вероятно, рабочие с кухни все-таки доложили завхозу о подозрительных поломках, и крепыша вызвали на ковер, начав задавать неудобные вопросы.

— А, Гурто, — не отрывая взгляда от голографического экрана, буркнул лэн Моринэ, стоило мне переступить порог. — На тебя поступила жалоба. Айрд Босхо утверждает, что ты используешь запрещенные виды магии. И полагает, что это по твоей вине с ним сегодня целый день случаются всевозможные неприятности.

«Предварительная оценка выявленного устройства номер два… — принялась перечислять подруга совсем уж неутешительные для меня сведения по персональному идентификатору лэна Моринэ. Как выяснилось, влезать туда в нашем положении оказалось еще дольше и опаснее, чем в комп, но она все равно для проформы спросила: — Взломать?»

«Нет. Пока сосредоточимся на проработке варианта с капсулой», — со вздохом ответил я, поняв, что с такой маготехникой мы с подругой не сладим. А потом поднял взгляд на директора и сделал удивленное лицо.

— Простите, лэн… при всем уважении, но я не владею такой магией, которая могла бы стать причиной бед моего одноклассника.

— У вас вроде открылся дар воздушника?

— Да, лэн, но печать с него сняли только вчера. И лэн Нортэн заверил меня, что я потенциально владею лишь магией молний. Он предупредил, что это сложная ветвь для развития, но успокоил тем, что в настоящее время я не смогу ею пользоваться, поскольку от неконтролируемого всплеска магии меня убережет идентификационный браслет.

Директор перелистнул еще несколько файлов… видимо, снимал показания с браслета… а через какое-то время, нахмурившись, все-таки оторвался от экрана и уставился на меня весьма далеким от одобрения взглядом.

— Что вы там говорили насчет особого Таланта?

Я мысленно похвалил себя за то, что вчера не поленился заглянуть в раздел учебника, посвященный редким видам магии, а сегодня рискнул задать несколько вопросов лэну Таро.

— Ничего такого, лэн. Просто бабушкины сказки.

— Что именно?

— Ну знаете… — я для виду помялся. — У меня прабабка шептуньей[1] была. Травы, наговоры и все такое. Люди считали, что у нее дурной глаз. Мол, как гаркнет в сердцах, как накричит, а оно внезапно возьмет и сбудется. То у бабы, которая ей в спину гадость шепнула, корова сдохнет, то урожай погибнет, то муж некстати ногу подвернет…

Лэн директор выразительно скривился.

И неудивительно — так называемые шептуньи тоже являлись одаренными. Только с очень слабым, неустойчивым и подчас порченым даром, который по структуре напоминал этакую магическую мозаику. Шептуньи, в отличие от обычных магов, не имели четкой направленности дара. Они, как многостаночники, умели и раны исцелять, и огонь без спичек разжечь, и водой управлять, и даже засуху вызвать… но все это было спонтанно. В очень и очень малых, прямо-таки мизерных масштабах. Причем свою силу они почти не контролировали и не попали в категорию «запрещенки» лишь потому, что по определению не могли принесли серьезного вреда.

Кстати, про сглаз и порчу на Найаре тоже слышали и зачастую связывали это явление именно с шептуньями. Но упоминать об этом вслух считалось чем-то неприличным. Бабки-травницы с зачатками магического дара воспринимались магическим сообществом как мелкое, но неизбежное зло. Этакими уродцами с вывернутой наизнанку магией. И даже упоминание о них вызывало в душе нормального, так сказать, мага этакое брезгливое отвращение, какое бывает после того, как вступишь в дерьмо.

Кстати, насчет прабабки я не шутил — моя настоящая прабабушка, говорят, и впрямь умела наговоры делать и варить потрясающую мазь, от которой рассасывались даже грубые рубцы. Баба Анна, мамина мама, у которой я в детстве проводил лето, тоже потом эту науку переняла. К ней в свое время даже из столицы на лечение приезжали. И всем она помогала, так что стыдиться тут было нечего.

— Даже если и так, то вас это не касается, — с трудом избавился от брезгливой гримасы лэн директор. — Если и была у тебя в роду бабка-шептунья, то твой дар в любом случае нормальный, без всяких изъянов.

Я пожал плечами.

— Мама говорила, я весь в нее. Хотя, конечно, в сглаз я и сейчас не слишком верю. Ну разве что в совпадения, но такое случается сплошь и рядом.

— Все это чушь, — как и ожидалось, отмел мои сомнения лэн Моринэ. — Я хочу знать, какое отношение ты имеешь к неприятностям Босхо?

— Никакого, лэн, — честно ответил я.

— То есть ты не желал ему зла? — недобро прищурился директор. — Не подумал о нем плохо? Не хотел его поранить или обидеть?

— Эм… не припомню такого. Хотя поначалу он действительно показался мне несколько грубоватым.

— У вас были конфликты?

Я скосил глаза на замершего у стены мальчишку.

Сболтнул или нет?

— Мы вчера на занятии