Анна Каренина - Лев Толстой

сутуловатый мужчина с огромными руками, в коротком, не по росту, и старом

пальто, с черными, наивными и вместе страшными глазами, и рябоватая

миловидная женщина, очень дурно и безвкусно одетая. Признав этих лиц за

русских, Кити уже начала в своем воображении составлять о них прекрасный и

трогательный роман. Но княгиня, узнав по Kurliste, что это был Левин Николай

и Марья Николаевна, объяснила Кити, какой дурной человек был этот Левин, и

все мечты об этих двух лицах исчезли. Не столько потому, что мать сказала

ей, сколько потому, что это был брат Константина, для Кити эти лица вдруг

показались в высшей степени неприятны. Этот Левин возбуждал в ней теперь

своею привычкой подергиваться головой непреодолимое чувство отвращения.

Ей казалось, что в его больших страшных глазах, которые упорно следили

за ней, выражалось чувство ненависти и насмешки, и она старалась избегать

встречи с ним.

XXXI

Был ненастный день, дождь шел все утро, и больные с зонтиками толпились

в галерее.

Кити ходила с матерью и с московским полковником, весело щеголявшим в

своем европейском, купленном готовым во Франкфурте сюртучке. Они ходили по

одной стороне галереи, стараясь избегать Левина, ходившего по другой

стороне. Варенька в своем темном платье, в черной, с отогнутыми вниз полями

шляпе ходила со слепою француженкой во всю длину галереи, и каждый раз, как

она встречалась с Кити, они перекидывались дружелюбным взглядом.

- Мама, можно мне заговорить с нею? - сказала Кити, следившая за своим

незнакомым другом и заметившая, что она подходит к ключу и что они могут

сойтись у него.

- Да, если тебе так хочется, я узнаю прежде о ней и сама подойду, -

отвечала мать. - Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть.

Если хочешь, я познакомлюсь с мадам Шталь. Я знала ее belle-soeur, прибавила

княгиня, гордо поднимая голову.

Кити знала, что княгиня оскорблена тем, что г-жа Шталь как будто

избегала знакомиться с нею. Кити не настаивала.

- Чудо, какая милая! - сказала она, глядя на Вареньку, в то время как

та подавала стакан француженке. - Посмотрите, как все просто, мило.

- Уморительны мне твои engouements, - сказала княгиня, - нет, пойдем

лучше назад, - прибавила она, заметив двигавшегося им навстречу Левина с

своею дамой и с немецким доктором, с которым он что-то громко и сердито

говорил.

Они поворачивались, чтоб идти назад,как вдруг услыхали уже не громкий

говор, а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа

собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно удалились, а полковник

присоединился к толпе, чтоб узнать, в чем дело.

Чрез несколько минут полковник нагнал их.

- Что это там было? - спросила княгиня.

- Позор и срам! - отвечал полковник. - Одного боишься - это встречаться

с русскими за границей. Этот высокий господин побранился с доктором,

наговорил ему дерзости за то, что тот его не так лечит, и замахнулся палкой.

Срам просто!

- Ах, как неприятно!- сказала княгиня. - Ну, чем же кончилось?

- Спасибо, тут вмешалась эта... эта в шляпе грибом. Русская, кажется, -

сказал полковник.

- M-lle Варенька? - радостно спросила Кити.

- Да, да. Она нашлась скорее всех, она взяла этого господина под руку и

увела.

- Вот, мама, - сказала Кити матери, - вы удивляетесь, что я восхищаюсь

ею.

С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила,

что m-lle Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех

отношениях, как и с другими своими proteges. Она подходила к ним, разговари-

вала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить ни на одном

иностранном языке.

Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться с

Варенькой. И, как ни неприятно было княгине как будто делать первый шаг в

желании познакомиться с г-жою Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она

навела справки о Вареньке и, узнав о ней подробности, дававшие заключить,

что не было ничего худого, хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама

первая подошла к Вареньке и познакомилась с нею.

Выбрав время, когда дочь ее пошла к ключу, а Варенька остановилась

против булочника, княгиня подошла к ней.

- Позвольте мне познакомиться с вами, - сказала она с своею достойною

улыбкой. - Моя дочь влюблена в вас, - сказала она. - Вы, может быть, не

знаете меня. Я...

- Это больше, чем взаимно, княгиня, - поспешно отвечала Варенька.

- Какое вы доброе дело сделали вчера нашему жалкому соотечественнику! -

сказала княгиня.

Варенька покраснела.

- Я не помню, я, кажется, ничего не делала, - сказала она.

- Как же, вы спасли этого Левина от неприятности..

- Да, sa compagne позвала меня, и я постаралась успокоить его: он очень

болен и недоволен был доктором.. А я имею привычку ходить за этими больными.

- Да, я слышала, что вы живете в Ментоне с вашею тетушкой, кажется,

m-me Шталь. Я знала ее belle-soeur.

- Нет, она мне не тетка. Я называю ее maman, но я ей не родня; я

воспитана ею, - опять покраснев, отвечала Варенька.

Это было так просто сказано, так мило было правдивое и открытое

выражение ее лица, что княгиня поняла, почему ее Кити полюбила эту Вареньку.

- Ну, что же этот Левин? - спросила княгиня.

- Он уезжает, - отвечала Варенька.

В это время, сияя радостью о том, что мать ее познакомилась с ее

неизвестным другом, от ключа подходила Кити.

- Ну вот, Кити, твое сильное желание познакомиться с mademoiselle...

- Варенькой, - улыбаясь, подсказала Варенька, - так все меня зовут.

Кити покраснела от радости и долго молча жала руку своего нового друга,

которая не отвечала на ее пожатие, - но неподвижно лежала в ее руке. Рука не

отвечала на пожатие, но лицо m-lle Вареньки просияло тихою, радостною, хотя

и несколько грустною улыбкой, открывавшею большие, но прекрасные зубы.

- Я сама давно хотела этого, - сказала она.

- Но вы так заняты...

- Ах, напротив, я ничем не занята, - отвечала Варенька, но в ту же

минуту должна была оставить своих новых знакомых, потому что две маленькие

русские девочки, дочери больного, бежали к ней.

- Варенька, мама зовет! - кричали они..

И Варенька пошла за ними.

XXXII

Подробности, которые узнала княгиня о прошедшем Вареньки и об

отношениях ее к мадам Шталь и о самой мадам Шталь, были следующие.

Мадам Шталь, про которую одни говорили, что она замучала своего мужа, а

другие говорили, что он замучал ее своим безнравственным поведением, была

всегда болезненная и восторженная женщина. Когда она родила, уже разведясь с

мужем, первого ребенка, ребенок этот тотчас же умер, и родные г-жи Шталь,

зная ее чувствительность и боясь, чтоб это известие не убило ее, подменили

ей ребенка, взяв родившуюся в ту же ночь и в том же доме в Петербурге дочь

придворного повара. Это была Варенька. Мадам Шталь узнала впоследствии, что

Варенька была не ее дочь, но продолжала ее воспитывать, тем более что очень

скоро после этого родных у Вареньки никого не осталось.

Мадам Шталь уже более десяти лет безвыездно жила за границей на юге,

никогда не вставая с постели. И одни говорили, что мадам Шталь сделала себе

общественное положение добродетельной, высокорелигиозной женщины; другие

говорили, что она была в душе то самое высоконравственное существо, жившее

только для добра ближнего, каким она представлялась. Никто не знал, какой

она религии - католической, протестантской или православной; но одно было

несомненно - она находилась в дружеских связях с самыми высшими лицами всех

церквей и исповеданий.

Варенька жила с нею постоянно за границей, и все, кто знал мадам Шталь,

знали и любили m-lle Вареньку, как все ее звали.

Узнав все эти подробности, княгиня не нашла ничего предосудительного в

сближении своей дочери с Варенькой, тем более что Варенька имела манеры и

воспитание самые хорошие: отлично говорила по-французски и по-английски, а

главное - передала от г-жи Шталь сожаление, что она по болезни лишена

удовольствия познакомиться с княгиней.

Познакомившись с Варенькой, Кити все более и более прельщалась своим

другом и с каждым днем находила в ней новые достоинства.

Княгиня, услыхав о том, что Варенька хорошо поет, вопросила ее прийти к

ним петь вечером.

- Кити играет, и у нас есть фортепьяно, нехорошее, правда, но вы нам

доставите большое удовольствие, - сказала княгиня с своею притворною

улыбкой, которая особенно неприятна была теперь Кити, потому что она