Вредность не порок - Лариса Ильина

Он вполне мог бы сойти за деревянного истукана, если бы не глаза и едва заметно вздрагивающие крылья влажного черного носа. Мы на пару с Ленечкой захохотали, Елена Петровна глубоко вздохнула и, стараясь не рассмеяться, сердито начала:

— Сколько раз… — но Мотя был тертый калач, безошибочно уловив послабления в интонации, он переступил передними лапами и пророкотал:

— У-у…

— Сколько раз… — начала Елена Петровна, но не выдержала и засмеялась:

— Ладно, иди сюда, прохиндей…

На!.. — Она сунула мгновенно подскочившему Моте большой кусок булки с маслом. — И чтоб сегодня я тебя здесь больше не видела!

Довольно вильнув коротеньким обрубком, Мотя показал, что готов подписаться в этом собственной кровью, и прогарцевал на улицу. Насмеявшись, Ленечка отодвинул чашку и встал:

— Спасибо, бабуленька… А вы подождите пару минут, я сейчас бидоны в прицеп поставлю… Довезу вас до шоссейки, на остановку.. — Он мельком глянул на часы и пошел к двери. — Как раз автобус скоро. А там вы мигом до Горелок доберетесь… А денег на дорогу я вам дам, не волнуйтесь…

Мы переглянулись с Еленой Петровной, в глазах которой ясно читалась безмерная гордость за любимого внука.

— Ну вот, Настя, приехали… Автобус будет минут через десять. Они здесь по расписанию ходят… А хотите, я вас до самого дома довезу?

— Что вы, не надо, — демонстрируя самую милую из своих улыбок, отозвалась я. — Вы же опаздываете, не волнуйтесь, я доберусь, все будет в порядке! Большое спасибо, вы мне так помогли!

Еще пару минут мы говорили друг другу любезности, потом Ленечка сверкнул зубами, развернул машину и, махнув мне на прощание рукой, торопливо убыл в обратном направлении. Я яростно махала ему в ответ до тех пор, пока он не скрылся за поворотом. Настроение было прекрасное, улыбаясь самой себе, я, сидя на лавке, весело болтала ногами и напевала песенку Удивительно, как некоторые люди могут создавать вокруг себя ощущение, казалось бы, беспричинной радости. Словно проблемы и беды обходят их стороной. А ведь так не бывает. Однако золотой парень Ленечка вдруг явился словно из ниоткуда, и поэтому я скоро увижу Стасика и бабку Степаниду…

И Надьку.. Я извинюсь перед бабкой, крепко-крепко обниму Стаса и объясню им, что я непролазная дура.

Хоть и учительница младших классов.

Пока я представляла себе, что скажу, когда появлюсь на пороге бабкиного дома, за поворотом послышался шум мотора. Я поднялась. Действительно, автобусы здесь ходят словно курьерские поезда. Но, прислушавшись, поняла, что поторопилась со столь лестными выводами о местной транспортной службе. По звуку это была легковушка, я снова устроилась на лавке, решив на всякий случай частный транспорт не беспокоить. В подтверждение моих мыслей в поле зрения показались белые «Жигули». Я проводила машину взглядом и глянула на поворот. Никаких признаков автобуса.

«На пять минут он точно опаздывает», — прикинула я мысленно и вдруг насторожилась. Затормозив в сотне метров от остановки, белые «Жигули» медленно, но верно сдавали назад. «Ай-я-яй!» — больше в голову ничего не пришло, и я подозрительно следила за подкатывающей машиной. «Жигули» поравнялись с остановкой, и в окошко высунулся улыбающийся парень. «Слава богу! — едва не перекрестившись на него, я облегченно выдохнула. — Первый раз его вижу… Я уж думала, что в округе таких не осталось!» Сообразив, что он просто хочет меня подвезти, я улыбнулась в ответ, прикидывая, как бы отказать повежливее.

— Ну что, — парень оскалился еще шире, — садись, подвезу..

Улыбка медленно сползла с моего лица, и я поняла, что самым наглым образом обманула золотоволосого Ленечку — не добраться мне до дому…

Куда подевался этот проклятый автобус? Словно нарочно, ни одной живой души. Оно и понятно, шоссе здесь идет по лесу, остановка называется "Санаторий «Светлый», так что ни на кого, кроме отдыхающих, рассчитывать не приходится. Я осторожно встала и, не сводя глаз с машины, двинулась в сторону. Ленечка говорил, что до санатория отсюда по лесу около километра, может, рвануть бегом по пересеченной местности? Наблюдающий за мной с живым любопытством парень радостно сообщил:

— Не успеешь… Сшибу машиной к чертовой матери…

А ведь и правда сшибет. Он и не на такое способен.

Прихвостень поганый. Я вздернула нос вверх.

— Давай, Сова.., попробуй…

Он и попробовал. Я даже не успела повернуться к нему спиной, как он вылетел из машины и с лету опустил кулак на мою несчастную глупую головушку.

Я очнулась в каком-то каменном закутке. Приподнявшись на локте, охнула, схватившись за голову. Батюшки, вот это шишка! Неудивительно, что глаза на лоб вылезают… Стараясь не трясти головой, осторожно подтянулась и села. Подо мной оказалось нечто вроде матраса, брошенного прямо на пол. Прислонившись затылком к холодной кирпичной стенке, я несколько мгновений сидела с закрытыми глазами. Пожалуйста, пусть это будет сон… Однако во сне голова не гудит, словно ею играли в футбол. И когда я открыла глаза снова, ничего не изменилось. Стены белого кирпича, комната метров шесть…

А там что? Я подалась вперед, охая и причитая. В углу вместо двери решетка из толстых железных прутьев. Вот почему здесь светло… В соседнем помещении горит свет, правда, весьма тусклый. Где это я? Окон нет, может, это подвал? Но в подвалах обычно специфический затхлый воздух, здесь же чисто и сухо. Добравшись до решетки, я осторожно выглянула. Но перед решеткой оказался небольшой узкий коридор длиной метра три, свет шел из-за угла, и, как я ни старалась, нечего дельного не увидела. Я прислушалась. За углом кто-то был. По бетонному полу передвинули что-то вроде стула, послышались шаги. Вот мужской голос забормотал под нос популярную, навязшую в зубах песенку, энергично постукивая по полу ботинком. «Тоже мне Шаляпин…» — усмехнулась я против воли. С этим голосом я познакомилась гораздо раньше, чем с его владельцем. Первый раз я услышала его в недостроенном коттедже, когда они закапывали мою подружку и красавчика Юрочку… Второй раз — на веранде, когда настал час наркомана Мутного. Ох, Сова, красивый у тебя голос, а мозгов все-таки маловато…

Привалившись плечом к стенке, я прокашлялась и насмешливо протянула:

— Заткнись, Сова. От твоего пения кошки дохнут.

Пение умолкло, и через секунду из-за выступа высунулась радостная рожа.

— Ну ты-то еще не сдохла…

— Так я ж не кошка… К тому же, полагаю, я вам еще здорово нужна…

— Не иначе, когда мозги раздавали, ты два раза в очередь встала…

— Точно… Второй раз вместо тебя.

Сова не нашелся что ответить и сердито засопел. Однако перетерпеть такое от лучшей половины человечества он не смог и поэтому многозначительно изогнул бровь:

— Хочешь в глаз?

Интересно, он ждал, что я скажу «да»? Я демонстративно усмехнулась и ретировалась к матрасу. Хотя, по совести говоря, усмехаться мне вовсе не хотелось. Гораздо больше хотелось реветь, лишь страстное желание не доставлять Сове такое удовольствие сдерживало. Где же мы теперь? Снова на даче у Бешеного? Есть ли в его доме подвал, я разузнать не успела. Вероятнее всего, конечно, есть. И если это так, то верх в сражении с Седым взял Ефим. Неужели вдвоем с Совой? Ловкие они, должно быть, ребята… Может, поспрашивать Сову, пока мы с ним окончательно не разругались? Обычно мужики любят рассказывать о своих героических подвигах, а тут чем не подвиг — вдвоем против восьмерых?

Прислушавшись, я убедилась, что Сова за углом, продолжая бубнить все ту же песенку, он самозабвенно лязгал какими-то железками.

— Эй, Сова… — вякнула я хрипло, потому что давно хотелось пить и в горле пересохло. — Сова…

Ответа не было, игнорируя мои жалкие стоны, парень продолжал свой кошачий концерт. Я прокашлялась и набрала полные легкие воздуха.

— Со…

Тут вдруг за углом глухо бахнуло. Зажав уши руками, я шлепнулась на матрас и запищала. Первая мысль была почему-то о землетрясении, хотя в здешних местах его отродясь не бывало. Но, когда после секундного перерыва я услышала продолжающего петь Сову, эта версия отпала. Никакой другой я придумать не успела, потому что загрохотало снова, с небольшими перерывами: бах, бах…

«Да это выстрелы, — вдруг сообразила я и села. — Похоже, комната изолирована… Мы в тире, что ли?» Мою догадку через мгновение подтвердил сам Сова. Он возник возле решетки и, элегантно помахав большим черным пистолетом, уточнил:

— Ну что, дура, испугалась?

Небрежно хмыкнув, я возвела очи к потолку:

— Мы вроде договорились, что я умная?

— Тогда догадайся, умная, что я сейчас сделаю? — зашипел Сова и прицелился мне в голову.

Сердце ухнуло вниз, а я сочувствующе вздохнула:

— И ты тогда догадайся: что с тобой потом сделают?

«В яблочко!» Скрипнув зубами, Сова убрался. Я потихоньку перевела дыхание. Начинать сердечные беседы со столь неуравновешенным субъектом мне расхотелось.