Гамбит принца - К. С. Пакат

Последнее, что он услышал, были слова Лорена: «Позаботьтесь о моем Капитане. Сегодня ночью он должен получить все, что попросит».

* * *

Танцы и музыка до неузнаваемости изменили главный зал. Люди, разбившиеся на компании, смеялись и восторженно хлопали, не попадая в такт мелодии, и были жизнерадостно пьяны, потому что вино предшествовало ужину, который начали подавать только сейчас.

Кухни оживились. Повара готовили, слуги прислуживали. Домочадцы, поначалу нервничавщие из-за смены хозяина, успокоились, и чувство обязанности заменилось чувством готовности. Принц был юным героем, отчеканенным в золоте; взгляните на эти ресницы, взгляните на этот профиль. Простой народ всегда любил Лорена. Если Лорд Туар надеялся, что мужчины и женщины его форта будут противостоять Лорену, то надежды были напрасны. Больше походило на то, что простолюдины переворачивались на спину и ждали, когда им почешут брюшко.

Дэмиен вошел в зал, подавляя желание стянуть с себя рукава. На нем никогда не было столько шнуровки. Его новый статус предполагал аристократическую одежду, которую было труднее как надевать, так и снимать. Переодевание заняло у него почти час, и это после принятия ванны и всех видов ухода, которые включали стрижку. Он был вынужден слушать рапорты и отдавать приказы поверх голов слуг, которые дотошно завязывали его шнуровку. Последний рапорт от Гиймара и стал тем, что заставило Дэмиена сейчас тщательно изучать толпу в зале.

Ему сообщили, что небольшой отряд, который въехал в форт с оставшимися Патрассцами, был свитой Торвельда, Принца Патраса. Торвельд был здесь, сопровождая своих людей, хотя не принимал личного участия в сражении.

Дэмиен шел через зал и со всех сторон получал поздравления от людей Лорена: похлопывание по спине, пожатие плеча. Он не отрывал взгляд от светловолосой головы за длинным столом, так что почти с неожиданностью обнаружил группу Патрассцев в другом месте. В последний раз, когда Дэмиен видел Торвельда, тот шептал Лорену милые глупости на темном балконе, погруженном в ароматы ночных цветов белого и красного жасмина, цветущего в садах внизу. Дэмиен почти ожидал вновь застать его в интимном разговоре с Лореном, но Торвельд был со своей собственной свитой, и когда он увидел Дэмиена, то приблизился к нему.

— Капитан, — приветствовал Торвельд. — Это честно заслуженное звание.

Они поговорили о Патрасских солдатах и об укреплениях Рейвенела. В завершение Торвельд коротко сказал о своем пребывании здесь:

— Мой брат недоволен. Я здесь против его воли, потому что у меня личные интересы в вашей кампании против Регента. Я хотел встретиться с вашим Принцем, как мужчина с мужчиной, и переговорить с ним. Но завтра я отправляюсь в Базаль, и у вас больше не будет помощи Патраса. Я не могу продолжать действовать против приказов моего брата. Это все, что я мог сделать для вас.

— Нам повезло, что гонец Принца смог довезти кольцо с печатью.

— Какой гонец? — спросил Торвельд.

Дэмиен обдумывал политически осторожный ответ, но затем Торвельд добавил:

— Принц обратился ко мне с просьбой о людях еще в Арле. Я не соглашался, пока не покинул дворец на шесть недель. И, я думаю, ты знаешь, по каким причинам я согласился. — Он жестом подозвал одного из свиты подойти ближе.

Стройный и грациозный, один из Патрассцев отошел от компании у стены, упал на колени перед Дэмиеном и поцеловал пол у его ног, так что перед Дэмиеном открылся вид на ворох сияющих медово-золотистых кудряшек.

— Поднимись, — сказал Дэмиен по-акиэлосски.

Эразмус приподнял свою склоненную голову, но не встал с колен.

— Такой скромный? Мы одного ранга.

— Этот раб склоняется перед Капитаном.

— Я Капитан с твоей помощью. Я многим тебе обязан.

Застенчиво, после небольшой паузы, Эразмус ответил:

— Я говорил, что отплачу тебе. Ты столько сделал, чтобы помочь мне во дворце. И… — Эразмус, сомневаясь, посмотрел на Торвельда. Когда тот кивнул, позволяя Эразмусу говорить, он, так несвойственно ему, приподнял подбородок и сказал: — И мне не понравился Регент. Он обжег мою ногу.

Торвельд кинул на него взгляд, полный гордости, и Эразмус залился румянцем и снова пал ниц с непревзойденным изяществом.

Дэмиен подавил инстинктивное желание сказать ему подняться. Было странно, что обычные для его родины правила поведения теперь казались ему такими непривычными. Вероятно, это было из-за того, что он провел несколько месяцев в компании напористых, откровенных питомцев и непредсказуемых свободных Виирийцев. Он посмотрел на Эразмуса: сдержанная поза и опущенные ресницы. Дэмиен брал таких рабов — таких же гибких в постели, как и вне ее. Он помнил удовольствие от этого, хотя воспоминания были далекими, словно принадлежали кому-то другому. Эразмус был симпатичным, Дэмиен видел это. Эразмус, вспомнил Дэмиен, был обучен для него. Он был бы послушен каждому приказу, интуитивно чувствовал бы каждую прихоть и охотно ее исполнял.

Дэмиен перевел взгляд на Лорена.

Перед ним открылась картина холодного, недоступного расстояния. Лорен вел незначительную беседу, его запястье лежало на краю стола, а пальцы покоились на основании кубка. От его строгой, с выпрямленной спиной, позы до безразличного изящества золотоволосой головы, от его беспристрастных голубых глаз до высокомерия скул, Лорен был сложным и противоречивым, и Дэмиен не мог смотреть никуда больше.

Словно отвечая какому-то инстинкту, Лорен поднял глаза и встретил взгляд Дэмиена, и в следующее мгновение поднялся и двигался к нему.

— Ты не собираешься прийти и поужинать?

— Я должен вернуться и проследить за работой снаружи. У Рейвенела должна быть безупречная защита. Я хочу… я хочу сделать это для тебя, — ответил Дэмиен.

— Это может подождать. Ты только что выиграл мне форт, — сказал Лорен. — Позволь мне немного тебя испортить.

Они разговаривали, стоя у стены, и пока Лорен говорил, он прислонился плечом к рельефному камню. Тон его голоса был подобран для расстояния между ними — интимный и неторопливый.

— Я помню. Ты получаешь удовольствие от маленьких побед. — Дэмиен процитировал слова Лорена.

— Эта победа не маленькая, — ответил Лорен. — Впервые я выиграл партию против моего дяди.

Он произнес это бесхитростно. Свет от факелов играл на его лице. Болтовня вокруг них была тусклым нарастанием и убыванием звуков, смешивающихся со сдержанными красными, коричневыми и приглушенными синими отблесками пламени.

— Ты знаешь, что это не так. Ты выиграл его в Арле, когда убедил Торвельда забрать рабов в Патрас.

— Это не была игра против моего дяди. Это была игра против Никаиса. С мальчиками все просто. В мои тринадцать, — сказал Лорен, — ты мог бы обвести меня вокруг пальца.

— Я не верю, что ты хоть когда-то был прост.

— Представь самого неопытного невинного мальчика, с которым ты когда-либо развлекался, — сказал Лорен. И добавил, когда