Мельница желаний - Анна Гурова

Вяйно выразительно покосился на Тапио. Тот выглядел не особенно удивленным.

— Вот мы и нашли источник похъёльской заразы в Тапиоле, — негромко сказал колдун. — Ишь, Тиира, старый барсук, как ловко притворялся выжившим из ума!

— А что Тиира? — с вызовом воскликнул Тапио. — Ну да, я о нем наслышан. И что он поселился в проклятом месте, и что с ним самим давно уже что-то неладно. Но при чем тут Похъёла? А если он зачем-то родную правнучку погубил — так чего же еще ожидать от колдуна, который отверг всех богов, кроме Калмы? Да хоть бы он придушил ее собственными руками — это все их человеческие дела, которые меня никак не касаются.

— А когда похъёльцы убивают людей в Тапиоле, тебя это касается?

— Опять ты за свое?! Да такое за последние сто лет случилось всего-то один раз, и то я просто немного опоздал…

Вяйно усмехнулся.

— Эй, девушка. Поди сюда!

Скотница послушно приблизилась. Вяйно отодвинул платок с ее сломанной шеи и показал Тапио именно то, что ожидал увидеть, — следы зубов.

— Это что еще такое? — воскликнул Тапио с изумлением. — Какой это зверь сделал?

— Я тебе скажу — это пообедал тун. Тиира вступил с ним в сговор и отдал ему правнучку… на закуску. Ты по-прежнему скажешь, что в Тапиоле ничего особенного не происходит?

Мрачный Тапио хотел что-то сказать, но тут дверь снова приоткрылась.

— Кого там хийси принесли?! — заорал Лесной Владыка, готовясь сорвать злость на незваном посетителе.

В щель заглянул давешний ворса. Вид у него был испуганный.

— Господин, плохие вести!

— Что там еще? — с тяжким вздохом спросил Тапио. — Еще одну девку оборотни сожрали?

Ворса повернулся к Вяйно и пропищал:

— Вашу гору захватил неведомый колдун!

— Что? — воскликнул Вяйно.

— Пришел с севера через Тапиолу, да и поселился прямо в вашей избе!

На лице Тапио появилось озадаченное выражение. Вяйно впился взглядом в недоброго вестника. Всё что угодно он ожидал, но только не это. Какой еще колдун? Неужели это опять похъёльцы? Что за неведомая сила стоит за ними, если они так откровенно и дерзко бросают ему вызов?

— Каков он из себя? Он человек?

— Человек — молодой, с виду похож на саами. Из оружия при нем только копьецо. Ах, да — еще кантеле. Странное такое, вроде бы костяное.

При слове «кантеле» Вяйно покачал головой.

— Значит, рунопевец… Он там один? — спросил он, с тревогой вспомнив про Ильмо, которому не велел покидать гору.

Ворса развел лапками — лесные соглядатаи Тапио про второго человека не сказали ни слова, как будто его там и не было.

Неожиданно Тапио радостно расхохотался, вся его мрачность улетучилась на глазах.

— Ну что, старик, — выговорил он, хихикая, — ты, видно, знал, о чем говоришь, когда меня хаял! В своем доме ты тоже не хозяин!

Он разлил остатки пива по кружкам.

— Стал ты теперь нищий и бездомный, — довольным голосом сказал он, протягивая кружку старому чародею. — Можешь, так и быть, пожить у меня в батраках. Работенку тебе подыщем…

— Не спеши меня жалеть, — проворчал Вяйно, — насколько я понимаю, это вызов на поединок.

Глава 20 ЙОКАХАЙНЕН ИЗ ПОХЪЁЛЫ

Одним из самых удивительных и недоступных человеческим колдунам волшебных свойств Тапиолы были ее тайные тропы. Тропы эти находились в полном распоряжении Тапио, и только он в редких случаях мог дать по ним пройти хорошо заплатившему колдуну или особенно угодившему ему райдену. Отыскать тайную тропу самостоятельно, распознать ее по каким-либо признакам или же выйти на нее случайно было невозможно. Но если милостью Тапио либо кого-нибудь из его домочадцев колдуну указывали такую тропу, то понятия «далеко» для него больше не существовало. На тайной тропе действовало время богов, и потому путь по ней длился ровно столько, сколько хотелось самому путешествующему. Из деревянной усадьбы Хозяина Леса было одинаково близко и до горы Браге, и до горы Вяйно, и до самого Закатного моря.

Вяйно входил в то ничтожное число колдунов, которые умели передвигаться тайными лесными тропами сколько угодно без согласия Тапио. Именно так он часто удивлял жителей Калева, неожиданно появляясь чуть ли не в нескольких местах одновременно. Это было проще и быстрее, чем превращаться в ворона, но действовало только в пределах Тапиолы. Но на сей раз Вяйно шел тайной тропой с ведома Тапио, и шел не один — за ним, почти не скрываясь, следили чуть ли не все обитатели лесной усадьбы, которым удалось отлынить от работ в поле и в доме, включая и самого Тапио. Лесные создания, заскучавшие в обыденных трудах, предвкушали редкостное по нынешним временам зрелище — колдовской поединок.

Дорога Вяйно от околицы усадьбы Тапио до собственного забора заняла девять шагов. Только что в воздухе висело зеленое марево и волнами накатывала глухая тишина, мгновение — и березовый лес сменился бором, поредел, среди сосен блеснуло Кемми, и над кустом можжевельника показался высокий конек родного дома. Солнце склонялось к закату. Навязчивое внимание лесной нечисти вдруг перестало ощущаться, как будто исчезло. Вяйно почувствовал, что вышел из Тапиолы. Он остановился у изгороди, разглядывая пустой двор.

Колдун был порядком встревожен. Его все больше беспокоило исчезновение Ильмо. Кроме того, в избе хранилось немало предметов, которые не предназначались для постронних глаз. Если захватчик успеет покопаться в его вещах и кое-что найти — жди беды. Впрочем, сам захват дома беспокоил колдуна меньше, чем его возможные причины. И еще — в глубине души колдун ни за что не признался бы себе, что ему ничуть не меньше, чем Тапио и его холопам, интересно, кто поджидает его в избе.

Упомянутые ворсой слова «саами» и «кантеле» особенно раздразнили любопытство Вяйно. Он знавал многих сильных саамских нойда, но никто из них не применял кантеле для колдовства. Это был обычай карьяла. И тунов.

От размышлений Вяйно отвлек скрип двери и звук шагов. Захватчик смело вышел на крыльцо и остановился, в упор глядя на Вяйно и давая ему возможность рассмотреть себя. Саамский рунопевец оказался совсем молодым парнем — небольшого роста, худощавый, кривоногий, с плоскими татуированными скулами и невозмутимыми сизо-карими глазами. Лицо юного колдуна говорило о гордости и полной уверенности в своих силах. Его сальные черные волосы жгутами рассыпались по спине ниже лопаток. Пряди выглядели так, отметил Вяйно, будто колдун только что расплел косы, — это было в обычае воинов саами и свидетельствовало о серьезности намерений.

Одет саами был с ног до головы в тисненую кожу, расшитую кусочками меха и костяными бусинами, пестро раскрашенную. Незамысловатое, на первый взгляд, переплетение волнистых и ломаных линий являлось весьма действенными колдовскими знаками, в которых саами знали толк. Эти узоры превращали кожаную куртку до колен с ушастым капюшоном в доспех получше варгской кольчуги: с той разницей, что об варгскую кольчугу стрелы ломались и мечи с нее соскальзывали, а саамская куртка отводила глаза противнику, и в ее владельца было просто невозможно попасть, даже стреляя в упор.