Омут памяти - Александр Яковлев

Только в 1984 году, то есть за год до перестройки, Советский Союз закупил на Западе более 45 миллионов тонн зерна и зерно-продуктов, 484 тысячи тонн мяса и мясопродуктов, более одного миллиона тонн масла животного и растительного, других продовольственных товаров. За рубеж были отправлены огромные валютные суммы, вырученные за продажу газа, нефти, леса, другого сырья.

Я наблюдал эти закупки, будучи послом в Канаде. Они сопровождались взятками, подчеркнутым ухаживанием за руководителями делегаций, далеко выходящим за рамки нормальных отношений.

Когда началась афганская авантюра в 1979 году, нам, как известно, отказали в продаже хлеба. Дома создалось тяжелое положение. Послы получили указание как-то уговорить руководителей государств продать хоть какое-то количество зерна. Я переговорил с министром иностранных дел Канады, но получил вежливый отказ.

Но однажды в воскресенье к моей резиденции в Роклиф-парке Оттавы подъехала машина, за рулем которой сидел премьер-министр Канады Пьер Трюдо. Стали пить кофе, разговаривать о разных разностях. Потом Трюдо говорит: «У вас, видимо, трудно с хлебом?» — «Конечно», — отвечаю. «Знаете, если без шума, то мы можем продать вам два миллиона тонн, только без всяких переговоров, пусть созвонятся ваши хлебные начальники с нашим „Пшеничным пулом“ и договорятся. Я им скажу об этом. Оформим потом».

Я немедленно послал телеграмму в Москву, рассказал о разговоре. Москва отреагировала быстро. Звонок из Москвы канадским «пшеничным начальникам» состоялся. Договорились. В портах стояли наши сухогрузы, пришедшие еще до начала афганских событий.

Но уже после отгрузки зерна зачем-то приехала большая делегация из Москвы для переговоров, хотя все вопросы были решены. У нас до сих пор любят туризм за государственный счет. Делегацию приняли на ура, поскольку продажа зерна была очень выгодным бизнесом. Номер в гостинице руководителя делегации состоял из целого этажа с сауной. Летали по Канаде на канадском правительственном самолете. Я был на прощальном приеме, который устроили в честь руководителя делегации. Такого ужина по богатству всякой снеди не помню. Даже руководителей государств принимали скромнее.

Обед давал министр сельского хозяйства. Он в своих речах любил шутить. Поднял тост за меня, наговорил всяких комплиментов, а потом сказал:

— Заслуги посла столь велики, что мы готовы дать ему канадское гражданство.

— Согласен, — ответил я, — но с одним условием. Вы назначите меня канадским послом в США.

Раздались аплодисменты.

Следующим вечером ко мне в кабинет буквально влетел резидент нашей разведки и сказал, что делегация отправила пароходом контейнеры с подарками.

— Что мне делать? — спросил он.

— Что тебе положено по правилам вашей конторы, то и делай.

Он послал телеграмму в Москву. На другой день получил ответ: «Не лезь не в свое дело».

Но самое интересное произошло позднее. Стороной узнаю, что все члены делегации и еще часть людей из Внешторга, не имевшая ни малейшего отношения к делу, были награждены высокими орденами, а руководитель делегации получил Героя Социалистического Труда. О посольстве и не вспомнили. Я читал записку министерства по этому поводу. Они, то есть министерские чиновники, якобы сумели договориться с канадцами, используя свои старые связи. Будучи в отпуске, спросил — как же так? В МИДе поулыбались и объяснили, что минторговцы вышли прямо на Политбюро, не спрашивая МИД. От радости, что закуплен хлеб, Брежнев подмахнул указ о награждении этих бездельников орденами.

Кроме всего прочего, сыграло свою роль и особое отношение Брежнева к Патоличеву — министру внешней торговли. Еще при Сталине в «Правде» появилась резко критическая статья о Брежневе, который был в то время секретарем Днепропетровского обкома партии. А Патоличев был секретарем ЦК по кадрам. Стоял вопрос о снятии Брежнева как развалившего работу в области. Но Патоличеву удалось спасти Брежнева. С тех пор они были дружны. Об этом все знали.

Закупки хлеба и других продуктов питания превратились в крупнейшие мафиозные операции. Например, когда привозили зерно в наши порты, сухогрузы стояли там месяцами неразгруженными. Почему? Да потому, что зерно привозили как раз во время уборки урожая, когда весь транспорт был занят. Зерно гнило. Потом секретари ЦК и руководители правительства раздавали это зерно по областям. Но не всем, а тем «вождям» регионов, которые считались наиболее приближенными к ЦК, славили Брежнева и Политбюро. Это были политические взятки протухшим зерном. Это была мафия, которая отнимала у страны золото и гнала его на Запад без какой-либо пользы для собственного народа.

То, что в верхнем эшелоне власти постепенно обостряются противоречия, до среднего уровня аппарата доходило обрывками — в виде слухов и сплетен. Но случались и утечки. Всеми обласканная, не раз награжденная китобойная флотилия «Слава» возглавлялась капитаном Соляником, Героем Социалистического Труда. Эта флотилия бороздила все океаны. О ее подвигах часто писали. Сообщали, что она выполняет и перевыполняет все планы по ловле китов.

Но однажды «Комсомольская правда» опубликовала статью Аркадия Сахнина. В ней рассказывалось, что Фомин — секретарь райкома в Одессе, куда входила партийная организация флотилии, поднял вопрос о том, что на одном из китобойных судов творятся разного рода безобразия. Там работает нелегальная артель резчиков по кости. Делают безделушки из китового уса, красивые сувенирные изделия. Продают их в Австралии, Новой Зеландии и других заморских землях. На вырученные деньги покупают дорогие вещи — ковры и прочие ценности, которые везут на Украину и в Москву, где все это куда-то исчезает. Кроме того, газета поведала о том, что на судне очень тяжелые условия работы, что труд резчиков является каторжным. Более того, один из косторезчиков не вынес рабских условий труда и покончил жизнь самоубийством.

Разразился скандал. В Москву пришли возмущенные письма от имени Политбюро ЦК Украины. Первый секретарь Шелест и другие обвинили газету в клевете, требовали официального расследования. Михаил Суслов поручил мне (я уже исполнял обязанности заведующего отделом пропаганды) организовать проверку. К ней были привлечены Прокуратура Союза, КГБ, КПК при ЦК КПСС и другие организации. В результате выяснилось, что газета права, что все факты являются верными. Обо всем этом я и доложил в ЦК.

Записку вынесли на рассмотрение Секретариата. Ко всеобщему удивлению, на заседание пришел сам Брежнев, что было впервые после того, как он стал генсеком. Он сел по правую руку от Суслова, который продолжал председательствовать. Обсуждение было закрытым. Сразу же сложилась какая-то тягостная атмосфера. Секретари ЦК выглядели хмуро, избегали смотреть на меня. Это был первоклассный спектакль, отражающий все тонкости политических интриг в высшем эшелоне власти.