Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидя у ночного костра, он думал о том, зачем он вообще здесь. Ведь он чужд этому миру, и, должно быть, это вовсе не его война. Его война осталась там, бой со спиртным, с коррумпированным и корыстным обществом, с безликой, бездумной и бездушной толпой, и с частицей этой толпы – с собой. Это была его война, в которой он бы проиграл, уступая сражение за сражением. А значит, он сбежал, как трус, признав себя слабее своего противника. Сбежал, чтобы начать новую, но чужую войну. Ему слабо верилось, что он мог быть рожден для этих событий, для этой жизни. А если же это было ему предначертано, то он не видел смысла в борьбе, ведь кто-то уже прошел этот путь, когда писал его судьбу. Но ему не хотелось верить в судьбу и предначертанность событий, это лишало смысла всякую борьбу и действие.
Огонь тихо трещал свежим хворостом, или Паше казалось, что трещал он тихо. Ночь, укрыв землю призрачным одеялом с россыпью звезд, была чарующе спокойна, а звезды перемигивались в небе, будто посылая сигнал о том, что они живы. И так далеки.
«А зачем они идут за мной? Кто я для них?»: внезапно задался вопросом Павел, окинув взглядом спящих спутников. Он подумал, что если сам не уверен в своих действиях, то как он может вести за собой людей, и как они это позволяют. Что они видят в нем? Он всегда лишь хотел быть лидером, но никогда им не был, укрывая страх и неуверенность за излишней веселостью или бессмысленной храбростью, обусловленной то ли принципом, то ли делом чести. Паша был слабее сложившихся обстоятельств и не мог их изменить, пребывая ведомым, а не ведущим. Быть может это и есть его судьба, ее сила.
Паша уже не в первый раз шел в объятья смерти без всякой в этом нужды. По большому счету ничто и никто не заставлял его это делать, но он шел. А теперь он вел за собой людей, и этот факт, странным образом, придавал ему уверенности. Ровно столько, сколько было нужно, чтобы не повернуть назад. Он принял на себя ответственность, принимать которую его не просили. Он думал, что Мигэль и Ясмина отдали свои жизни в его руки, хотя все могло быть с точностью до наоборот, но ему хотелось считать вожаком себя. Вожаком, который готов идти в бой, пусть и бессмысленный.
***
От болот веяло затхлым, с примесью гнили, запахом. Изредка встречающиеся остатки доспехов, костей, а иногда и полуразложившихся трупов вызывали чувство ирреальности происходящего. Подобного Паша не видел даже в этом мире, все походило на какой-то фильм ужасов о ненасытном болотном чудище. Однако и этот пейзаж, каким бы он ни был ужасным, стал привычным. В конечном итоге, кроме отвратительного запаха и неприятного для глаз зрелища, болото ничего в себе не несло. А человек быстро привыкает ко всему, что не несет моментальной смерти, особенно если нет другого выхода.
Следов компании, которая отправилась на поиски неприятеля, видно не было. Паша так и не смог нагнать их, хоть и торопился. А значит, торопились и они. «Глупцы, торопились умереть»: думал Павел, осматривая окрестности. Но найти никого не удавалось, и это скорее радовало Павла, ведь они продвинулись глубоко в болота, а свежих трупов и чудищ не встретили. Вокруг были лишь чавкающие топи, кочки, да поросшие травой тропы. Паша даже начинал подумывать, что особых причин для беспокойства у жителей крепости нет, они просто выдумали те полчища нечисти, что должны были бы обитать здесь.
Глядя в полученную от волхва карту, Паша понимал, что абсолютно ничего не понимает. Вокруг не было никаких ориентиров, а закорючки, начертанные на плотном листке бумаги, никак не походили на окружающий его пейзаж. Не было искомой рощи, ни холмов, ни деревьев. Начинало смеркаться, и Паша спрятал карту в сумку, решив полагаться на собственное чутье.
Найти хвороста для костра не удалось, пришлось разводить костер с помощью хитрого заклинания. Оно медленно стягивало болотные газы к очагу. Непривычно синий огонь тускло освещал мерцающий круг у костра, но тепла давал достаточно, чтобы согреться и высушить отсыревшие вещи.
На болотах снега не было, хоть и чувствовались крепко, особенно ночью, схватывающие землю заморозки. Но, несмотря на это, погода на болотах царила осенняя, невероятно сырая. Это было куда хуже, чем сухой морозец. Влажными пальцами, холод пробирался сквозь одежду и леденящими касаниями щупал уставшие тела, делая путешествие невыносимым.
Наутро Паша понял, что уже завтра он окончательно застудит спину и будет побежден без боя, одной лишь атмосферой болот. В подобном положении пребывали и Мигэль с Ясминой, хоть спать им было и теплее.
– Полнолуние было еще вчера, – заметил Мигэль, – Тебе не кажется, что мы выбрали неверный путь?
– Не кажется, – отрезал Паша, который и сам чувствовал неладное, но не хотел этого признать.
Мигэль промолчал, Ясмина тоже не решилась встревать со своей язвительностью, слишком сосредоточенным выглядел Паша.
«Все ведь верно, и по ощущениям и даже по этой нелепой карте, что же не так?»: думал он, стараясь разглядеть хоть какие-то различия в окружающем пейзаже. Однако уже через полчаса пути они наконец-то натолкнулись на остатки костра, выделяющиеся на местном фоне. Того самого костра, вокруг которого они грелись прошлой ночью.
– Мы ходим по кругу? – то ли действительно спрашивая, то ли утверждая, воскликнула Ясмина.
– Да, – улыбаясь, Паша посмотрел на Ясмину.
– Чего ты улыбаешься, что здесь смешного? – возмутился Мигэль.
– Теперь все понятно, – не прекращая улыбаться, ответил Павел.
– Что понятно? – Мигэль все
