Тайна Тёмного Оплота (СИ) - Ольга Куно

Сама Тамира заразиться не боялась. Её организм, хвала богам, был крепким, к тому же она регулярно принимала кое — какие травки в качестве профилактики. Нелишняя предосторожность для человека, который просто не может позволить себе не работать. Однако так уж выходило, что Эдвин задерживался в её доме на неопределённый срок.

Как бы ни относилась к этому факту Тамира, пациента он беспокоил. Поэтому однажды, после того, как температура в очередной раз спала, Эдвин спросил:

— Скажи, ты когда‑нибудь проходишь мимо заброшенной мельницы?

На 'ты' они перешли довольно быстро. Как‑то странно звучала церемонность в их ситуации.

— Бываю, — сказала Тамира, недоумевая, какое значение это может иметь.

— Сможешь оставить там записку?

— Записку?! Кому, зайцам?

— Не зайцам, — лаконично ответил Эдвин, усмехнувшись.

— А — а-а, — понимающе протянула девушка. — И что там будет написано, в этой записке? 'Дорогие подельники! Это я, беглый преступник. Вы можете найти меня в Вехском Лесу, в доме травницы по имени Тамира'? То‑то стражники обрадуются, когда такое послание попадёт к ним в руки! А мне так и вовсе большая радость.

— Ничего такого там не будет, — заверил Эдвин. — И записку стража не найдёт. Но если даже они в силу невероятного стечения обстоятельств её заполучат, ни о чём не догадаются. Вот.

И он протянул Тамире обрывок бумаги.

Тамира повертела бумажку в руках, затем недоверчиво покосилась на пациента, прикидывая, точно ли у того спал жар. На обрывке, в лучших традициях пятилетних мастеров, были нарисованы три кривые ёлки и несколько загогулин непонятного назначения.

— Может быть, тебе стоит бросить политику и заняться живописью? — предложила девушка. — Это ничего, что поначалу не получается. Зато учёба надолго тебя займёт.

— Я понял твой тонкий намёк, можешь не продолжать, — усмехнулся Эдвин. — Но у меня немного другие цели. По этой бумажке меня смогут найти свои, и никто, кроме них.

— Хочешь сказать, что здесь даны точные координаты?

Тамира скептически сдвинула брови.

— Точных нет. Только общее направление. Но этого будет достаточно.

Тамира молчала, всем своим видом давая понять, что не считает такой ответ исчерпывающим, и Эдвин продолжил:

— Один мой товарищ — он что‑то вроде телепата. Мысли не передаёт и не читает, но найти меня на ментальном уровне сможет. Если будет знать в общих чертах, где искать.

— Ну хорошо. И зачем конкретно ты хочешь, чтобы тебя нашли? Мне здесь, знаешь ли, собрание подпольщиков совершенно не нужно.

— Тебе и одного подпольщика слишком много, — сменив тон на предельно серьёзный, ответил Эдвин. — Точнее, беглого преступника. Моё присутствие для тебя опасно, к тому же я — порядочная обуза. Раньше я думал, что день — другой — и смогу уйти сам. Но, похоже, пока мне это не под силу. Так что пусть лучше мне помогут.

— Да переживу я уж как‑нибудь твоё присутствие лишних несколько дней, — фыркнула Тамира. — Если смогу, передам твои художества, но это уж как получится. На рожон лезть не стану. А тебе даже полезно посидеть спокойно и подумать. Может, хоть дурь из головы повыветрится.

— Ты это о чём? — нахмурился Эдвин, передавая ей бумажку с 'художествами'.

— О чём, о чём, — пробурчала Тамира, возвращаясь к печке и чайнику. — Как тебе вообще в голову взбрело, что нам надо дружить с теми, кто в своё время чуть не загнал нас всех в могилу?

— Знаешь что, вот только не надо учить меня жизни, — огрызнулся пациент.

— А ничего, — невозмутимо возразила травница. — Ты у меня дома живёшь, я тебя лечу, так что немножко нравоучений потерпишь. От тебя не убудет. А если хоть что‑то примешь к сведению, то вообще выйдет сплошная польза.

— А что ты в этом понимаешь? — Глаза Эдвина ожили, болезненно засверкали. Он поднялся повыше и даже скинул одеяло. — Посмотри, как ты живёшь!

— Нормально живу, — огрызнулась Тамира.

— Нормально? — С каждым словом пациент заводился всё больше. — Нормально? Ты действительно так считаешь? Ты еле — еле сводишь концы с концами, при том, что работаешь, не покладая рук. Думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Не знаю, как ты рано встаёшь и как поздно ложишься, до глубокой ночи портя глаза над своими порошками? И что ты со мной последним куском делишься, а сама понятия не имеешь, появится новый кусок назавтра, или придётся на тех же травах перебиваться?

— И что с того? — Тамира сама не заметила, как тоже начала заводиться. — Так все живут!

— И это, по — твоему, хорошо? Это нормально? Так вот, я тебе расскажу: ты ошибаешься. Человек, который работает так, как ты, должен и жить соответственно. У него должно быть не только всё необходимое, но и хоть немного лишнего. И вообще, красивые девушки не должны жить в одиночестве в дремучем лесу. Они должны получать от жизни удовольствие. На мероприятия ходить — выставки, спектакли, да мало ли! У них должны быть подруги, соседки — сплетницы, поклонники наконец!

— Вот только сплетниц мне не хватало, спасибо на добром слове! — рассердилась Тамира. — И потом, с чего ты решил, что у меня нет поклонников? Может, по мне полгарнизона сохнет! И вообще, мы не о том речь завели. В конце концов, наша жизнь и правда не сахар. Но кто в этом виноват? Те самые светлые, с которыми ты и эти твои подпольщики так хотите водить дружбу! Именно они нас сюда и загнали!

— Ты когда в последний раз заглядывала в календарь? — язвительно осведомился Эдвин. — Знаешь хотя бы, какой сейчас год? И сколько веков прошло с тех пор, как они нас сюда загнали?

— Да сколько бы ни прошло! — Тамира решительно не понимала, как он может так упорствовать в таком очевидном вопросе. — Хочешь сказать, что двести лет назад они были зверьми, а сейчас — вдруг! — стали все из себя белые и пушистые?

— Не белые и пушистые. — Пациент утомлённо вздохнул. То ли начало сказываться состояние здоровья, то ли он просто устал повторять разным людям одни и те же аргументы. — И мы тоже не белые и пушистые. Но и не звери.

— Однако мы не способны на то, что двести лет назад устроили они!

— О, ты удивишься! — Эдвин скривил губы в невесёлой усмешке.

— Вот только не надо сравнивать! — вскинулась травница, отлично поняв, что он намекает на собственное недавнее положение. — Ты сам загнал себя туда, где отказался. Тюрьма — это ни в одной стране не сахар.

— Хочешь совет? Не распространяйся о тех вещах, о которых ничего не знаешь.

— И чего же я такого не знаю?

— Да я не собираюсь тебе рассказывать. Меньше знаешь, крепче спишь.