Охота - Кирилл Цыбульский

еще не рассказал свой секрет. Мальчик плакал, но скрывал это как настоящий мужчина.

Денис согнулся, корчась от боли, и положил ладонь на плечо Олега:

– Я тоже по тебе скучал. Больше я никуда не уйду. Я останусь тут, и мы будем ходить друг другу в гости.

– У мамы итак всегда гости, – сказал мальчик, потирая глаза.

– Тогда ты будешь ходить ко мне. У меня довольно много места для игр, ты возьмешь свои игрушки и научишь меня с ними играть.

Никогда еще столь явственный свет не сходил с уст иностранца. Вычеркнутый из списка этого мира, отвергнутый и избитый, выброшенный на периферию, Денис создавал вокруг себя тепло. Он разводил огонь там, где казалась выжженная пустыня. Внутри светилась искра под грудой пепла, под острыми иглами разбитых надежд. Этот малыш прикладывал лед к горящим костям Дениса, к его полыхающим гневом мыслям.

Мальчик обнял ногу Дениса. Он простоял так некоторое время, всхлипывая, пока иностранец трепал его по волосам и боялся пошевелиться, чтобы не прервать момент. Олег выпрямился и сказал:

– Не ходи в свою квартиру. Там опасно.

Мужчина оглядел мальчика, который был еще слишком мал, чтобы врать, а затем дверь, ведущую в съемную квартиру. Та же дверь, что и все эти годы. Ничего особенного. Однако после слов Олега что-то хрустнуло за дверью, что-то зашептало изнутри. Мозг пытался поверить, убедить в истинности слов ребенка, создавая нелепые образы.

– Что ты имеешь ввиду, Олег?

Малыш оставил блестящую полосу от локтя до запястья, вытерев расстроенный нос. Он видел. Он точно видел. Хотя после вопроса друга, Олег засомневался. Оранжевый костюм, человек в белой маске и капюшоне, вглядывающийся в дверь напротив той, какую открыл без ключа. Такие страшные глаза. Такие страшные, что малыш не мог их забыть. Он видел их. Но где? Может быть, это снова дурной сон, те видения, с которыми Олег встречался куда чаще, чем с другом?

От правой ноздри к указательному пальцу тянулась липкая паутинка. Мама всегда ругала Олега за то, что он ковыряет в носу. Била его по рукам так, что из носа иногда шла кровь.

– Там кто-то был. Я видел, – сказал мальчик.

– Кто-то заходил в мою квартиру?

Олег кивнул, боясь расстроить друга таким ответом. Он вытянул из носа что-то съедобное и положил на язык. Действительно, съедобное.

– Можешь рассказать мне все, что ты видел, Олег? Для меня это очень важно.

Сжав зубы так, что те едва не раскололись, Денис уселся на лестнице. Ошеломленный словами мальчика, иностранец не решался открывать дверь квартиры, хотя и понимал, что внутри нет ничего, кроме затхлого запаха виски и табака. Если бы его хотели убить, сделали бы это на улице, на лестничной клетке, сбросив труп на первый этаж как пакет с мусором. Денис вытянул ноги и выдохнул. От чертовых обезболивающих тянуло спать, он вот-вот отключится.

Мальчик сел рядом. Коснувшись колена друга, он привлек его внимание, и начал рассказывать все, что видел:

– Кажется, это было вчера. Я услышал, как хлопнула твоя дверь, и сразу же посмотрел в глазок. Но тебя уже не было, – Олег гладил свои голубенькие штанишки с пушистыми облаками, ангельские ручки бегали по шелковой ткани, обводя узоры. – Наверное, ты оставил дверь открытой, Денис.

– Почему ты так решил?

– Потому что тот человек легко открыл дверь. Как будто…

– Как будто что? – спросил мужчина.

– Как будто он знал, что она не заперта, – ответил Олег. – Он пришел, когда тебя не было. Потом ушел, когда тебя не было.

Малыш всматривался в лицо друга. Он разглядывал его глаза. Он сравнивал их с теми, что глядели на него тогда через глазок.

– Сколько он был в моей квартире? – спросил Денис.

– Я не знаю.

– Ты слышал что-нибудь, пока он был там?

– Да. Один раз я услышал хлопок, – сказал Олег и стал мять пижаму. – Он очень странно выглядел…

Сон как рукой сняло. Мальчик рассказывал то, отчего волосы по всему телу вставали дыбом. Болван Терри не запер дверь, потому что потерял ключи в одну из прошлых пьянок. А может быть, он выбросил их в окно с двадцать шестого этажа. Об этом уже никто не узнает.

Иностранец понимал лишь одно: убежища больше нет. Его нашли.

Мысли крутились в черепной коробке, словно протоны в адронном коллайдере, расщепляясь на более мелкие частицы, известные одному только Терри. Вопросы, терзающие вот уже полгода, прояснялись как на фотографии в комнате с красным освещением. В квартире иностранца, забившегося в самую глубокую нору во всем Санкт-Петербурге, побывал тот, кто отравил Монику в царство вечной мерзлоты. К нему приходил убийца. Он хотел поставить на лбу Терри Коула ту же точку, что зияла третьим глазом на голове шлюхи.

– Он был в оранжевом костюме, – сказал Олег, вернув Дениса в реальность. – В таком… В таком как ходят охотники за приведениями, наверно. У тебя есть приведения, Денис?

Они преследуют его всюду, но мужчина решил промолчать. Иностранец взглядом показал мальчику, чтобы тот продолжал.

– На его лице была маска. Белая. Зачем он ее надел? – спросил Олег.

– Плохо себя чувствовал, наверно, – ответил Денис.

– Я думал, когда плохо себя чувствуешь, надо сходить к доктору, и он тебя вылечит… Зачем он пришел к тебе? Ты доктор, Денис?

Поколебавшись, собрав на языке всю скопившуюся дрянь, иностранец проглотил ее. Проглотил, чтобы посмотреть Олегу в глаза и ответить:

– Нет, малыш, я не доктор. Ума ни прилажу, кто и зачем ко мне приходил. Единственный гость, которого я жду – это ты.

Денис подмигнул здоровым глазом. С него хватит подробностей. Слишком уж много пришлось пережить, действительно пережить, за последние дни. Кто бы ни пришел к нему, будь то охотник за приведениями или пациент, Денис предпочтет соблюдать с ним дистанцию. Чтобы не заразиться. Не стать приведением.

– Почему ты посреди ночи бродишь до дому? – спросил мужчина, подыгрывая себе заботливым взглядом. – Дети в это время должны спать.

– Мне приснился плохой сон, – сказал Олег. – Он снится мне каждую ночь.

Его взгляд был серьезным. Нет. Он был взрослым. Таким, какого порой не хватало самому Денису, и таким, от которого его бросало в пот. Что пришлось пережить этому малышу, раз за ним уже гонятся ночные кошмары? Что скрывается за этим чистым сознанием? Какие бесы успели поселиться в нем?

Денис не знал ответов на эти вопросы, но догадывался, что на них сможет ответить мать Олега. Та стонущая во весь голос женщина, что выбрала член вместо собственного ребенка. Именно она заставляет роиться все эти ужасные мысли в голове мальчика.

– Что ты там видишь, Олег? – спросил мужчина, подтянувший колени к груди, словно ощутив весь этот кошмар на себе. – Можешь рассказать мне.

Отпустив мятые облачка, малыш замер, а затем смерил взглядом человека рядом. Окровавленное лицо, разбитые руки. Один глаз скрывался где-то за надутой