Гадюка в сиропе - Дарья Донцова

Дома были все те же – Маша Гаврюшина и Лиза. А на столе издавал аромат кекс жуткого вида, кривой на один бок.

– Вот, – гордо заявила Гаврюшина, занося над ним огромный нож, – испекли коврижку, праздничную!

– А какой у нас праздник? – поинтересовалась я, осторожно откусывая кусочек.

Бедный, бедный мой желудок! Он уже сегодня получил от хозяйки кусок фанеры! Но неожиданно отвратительное на первый взгляд детское творение оказалось вкусным.

– Ну, Лампа, – обиженно протянула Лиза, – всем праздникам праздник! Четверть закончилась, каникулы начались!

– Ой! – всплеснула я руками. – Забыла!

– Ничего, – успокоила Маша, – у меня папа зимой дневник подписывал и говорит: «Ну вот, доченька, как время бежит, ты уже в пятом классе».

Лиза засмеялась:

– А как он отреагировал, когда узнал, что ты уже в восьмом?

Маша вздохнула:

– Я ему не сказала, пусть и дальше так думает, а то рассердится, старый уже, вот и забывает.

– Сколько лет папе? – поинтересовалась я.

– Тридцать пять, – спокойно ответила Гаврюшина и набила рот кексом.

– Ну-ка, – потребовала я, – тащите дневники!

Лиза моментально шлепнула на стол свой. Во всех графах радовали глаз сплошные пятерки. У Маши дневник выглядел по-иному. Математика «три», русский «три», география «три», словом, кругом одни «удовлетворительно», и только по пению красовалась жирная пятерка.

– Гаврюшина, – строго сказала я, – в этой ситуации ты еще и поешь?! Используй каникулы, чтобы набраться знаний. Прекращай печь пироги и кексы и немедленно принимайся за русский. А тебе, Лиза, должно быть стыдно. Лучшая подруга еле-еле на трояках едет. Между прочим, мы в свое время брали отстающих на буксир!

– Мне русский и алгебра по фигу, – заявила Маша. – Вообще после девятого класса я из школы уйду!

– Куда?

– В цирковое училище, – спокойно пояснила она, наливая чай. – Тетя Лампа, да вы ешьте коврижку!

– Кто же тебя туда возьмет? Надо талантом обладать и определенной физической подготовкой.

– Гавря, покажи, – велела Лиза.

Маша оставила с сожалением чашку и пробормотала:

– Наелась зря.

– Ничего, – ответила Лиза, – ты немножко…

– Ладно, – согласилась Гаврюшина и в мгновение ока вылезла из джинсов, оставшись в драных колготках.

– Давай, Гавря! – приказала Лиза.

Маша расставила ноги и начала прогибаться назад. Я смотрела на нее во все глаза. Руки девочка держала перед собой, тело ее, словно резиновое, клонилось вниз, наконец голова коснулась пола. Гаврюшина просунула ее между ступнями и улыбнулась. Потом уперлась руками в линолеум и выгнулась самым невероятным образом.

– Маша, прекрати! – испугалась я. – Сломаешь позвоночник. – Но Гаврюшина, по-прежнему улыбаясь, повторила упражнение в обратном направлении.

– На полный желудок тяжело, – пояснила она, принимая нормальный вид. – Я еще и не так могу. У меня целый номер, называется «Каучук».

– Кто тебя научил?

– У нее все в цирке работают, – гордо пояснила Лиза, – дедушка, бабушка, мама, папа, а Машка по выходным иногда выступает. Понимаешь теперь, что ей уроки по фигу?

Я кивнула. В бытность арфисткой я часто сталкивалась за кулисами с балетными и цирковыми людьми. Высокопрофессиональные в своем деле, они, как правило, оказывались глубоко безграмотными. Однажды на моих глазах группа акробатов готовилась к выходу, у них был специфический реквизит – подкидные доски, качели и перши, такие большие палки, которые ставят на лоб или плечи. За кулисами носилось множество актерских детей и все норовили покачаться. В конце концов один из цирковых повесил бумажку: «Кочели не хвотать». Я хмыкнула и заметила:

– Ну ты и грамотей! И не стыдно, исправь немедленно.

– Че? Неправильно? – удивился акробат.

– Конечно. Качели не хватать. У тебя по русскому что в школе было? Ноль с минусом?

Парень спокойно превратил «о» в «а» и парировал:

– Кабы ты, арфистка, с одиннадцати утра до одиннадцати вечера на манеже ломалась да за год штук двадцать городов объехала, посмотрел бы я на твои успехи…

– И химия не нужна, – перечисляла Маша, – и физика, буду в цирке работать со своими, в семейном номере, и Лизку возьму!

– Не надо! – испугалась я. – Лизе уже поздно начинать тело разрабатывать, с детства нужно упражняться.

– Мы ее в дрессуру пристроим, – серьезно ответила Маша, – к собачкам или обезьянам. Пусть сначала клетки убирает, кормит животных, все с этого начинали. Мы хотели на каникулах попробовать.

– Нет!

– Лампочка, – умоляюще сложила руки Лиза, – Машина бабушка, она уже старая, но еще работает с собачками, говорит, из меня выйдет толк, и она меня обучит.

– С чего бы ей в голову такая идея пришла!

– Потому что Лизке нравится, как за кулисами пахнет, – пояснила Маша, – знаете, иногда приходят люди и носы морщат: фу, у вас воняет потом, лошадьми и опилками, фу, как вы такое нюхаете! А Лизка только зашла и спрашивает:

– Чем это пахнет? Не пойму никак, но очень здорово. Цирком, наверное.

И вот бабуля утверждает: кто подобное говорит, тому судьба на арене работать. Ну, тетя Лампа, ну разрешите на каникулах…

– Значит, ты уже успела за кулисами побывать?

Лиза кивнула:

– Недолго. Мне понравилось, Андрюше тоже.

– И Андрей был?

– Ага, он собак любит и животных вообще.

Я молчала в растерянности, не зная, что сказать. Лиза и Маша смотрели на меня умоляющими глазами.

– Ладно, я согласна.

– Ура! – завопили девчонки. – Класс, прикольно.

– Но с тремя условиями…

Девицы сразу погрустнели.

– С какими?

– Только на каникулах, только до восьми вечера и только без Андрюши.

– Почему? – удивилась Лиза. – Он мог бы нас домой привозить, на машине лучше, чем на метро.

– Не надо превращать Андрея в шофера, – нашлась я. – Он занят на работе, у него бизнес, ремонтная мастерская, бензозаправка, нехорошо эксплуатировать его доброту.

– Верно, – согласилась Лиза, – и на метро хорошо.

Но тут раздался звонок в дверь, и появился сосед. Улыбаясь изо всех сил, я принялась угощать его чаем. Сейчас, когда я точно знала, кто его отец, увидела потрясающее сходство между ним и Лизой. И как только я не замечала раньше! Одинаковый цвет волос и глаз, форма носа и бровей… Да они даже морщатся похоже, и этот слегка удивленный взгляд, вот-вот, сейчас просто копия друг друга.

– Лампа Андреевна, – кашлянул Андрей, – никак заболели?

– Нет, – удивилась я, – что, я так плохо выгляжу?

– Ну лицо такое, – забормотал бандит, – странное, словно зубы ноют!

– И скалишься, будто гиена, – хихикнула Лиза. – А и правда, что с тобой?

– Вот пристали! Да ничего, просто стараюсь выглядеть мило и привлекательно, вот и улыбаюсь изо всех сил!

Глядя, как все едят кекс, я села у стола и стала терпеливо ждать, пока завершится процесс. Как назло, присутствующие никуда не торопились. Сначала они доели кекс, потом скормили крошки Рамику, затем принялись делать в огромной сковородке попкорн…

Наконец Маша взглянула на часы и ойкнула:

– Домой пора.

Андрюша потянулся за пиджаком.

– А ты куда? – спросила Лиза. – Посиди еще!

– Гаврю отвезу, темно на улице, – пояснил парень.

– Не надо, – начала отбиваться Гаврюшина, – я не хочу эксплуатировать твою доброту.

– Ну Гавря! – протянул парень. – Как навалится на тебя за углом отморозок да насует чего не надо, я потом остаток жизни щуриться стану, что тачку завести поленился и тебя добросить. Нет уж, без базара, у меня воспитание не то, чтоб гирлу одинешеньку по ночи выпустить. Да если хочешь знать, и биксу какую тоже б не выгнал. Совесть то есть.

«Да, – подумала я, глядя, как он подхватывает туго набитую школьную сумку Гаврюшиной. – Интересно, кто же тебе привил столь джентльменские принципы и как с ними соотносится милая привычка убивать людей?»

Не успела за ними захлопнуться дверь, как я немедленно приступила к допросу Лизы. Для начала я предложила:

– Ты, наверное, устала? Давай разберу постель?

– Сама могу, – удивилась Лиза, – что я, больная?

В детской она стащила с покрывала десятка два плюшевых игрушек и ловко расстелила большое пуховое одеяло.

– Странно, – стала я издалека подбираться к цели разговора, – странно, что вы раньше не были знакомы с Андреем…

– Он приходил к папе иногда, – спокойно пояснила Лиза, вытаскивая из шкафа пижаму, – папа ему книги подписывал и в шутку называл своим консультантом.

– Почему?

– Ну он же бандит, – зевая, пояснила девочка, – всякие порядки их знает, правила, а папе это для книг требовалось. Только Лена его терпеть не могла. Они даже с отцом поругались. Папа утверждал, будто Андрюша бедный, запутавшийся мальчик, и потом, он же бросил разбойничать, теперь бизнесмен, и вообще, вон в Думе полно людей с криминальным прошлым, и ничего. А Лена злилась и орала, что он все равно негодяй и нас всех перестреляет.