Призрачно всё... - Алексей Мальцев

Оживление в классе было таким, что, если бы призраку полагалось сердце, оно наверняка наполнилось бы гордостью. Все же в юности Аркадий был парнем хоть куда: высоким, статным, интересным. Не то, что сейчас… Прошелся между рядами, здороваясь с одноклассниками, приветствуя одноклассниц, и уселся рядом с Жанной. Молодец!

Гордость помешала призраку задуматься над тем, почему он, собственно, продолжал оставаться призраком в то время, как его предшественник явился невредимым на урок. Он по-прежнему находился в «опасной близости» по отношению к девушке своего школьного сердца.

Когда к ним «подсел» Аркадий-младший, между «птенчиками» так «заискрило», что доктор-призрак забыл про все на свете, обратившись в слух. От докторского взгляда не укрылась испарина на лбу десятиклассника и едва заметная бледность. Все же восстановиться после удара ревнивца-мужа Доскина парню полностью пока не удалось.

— Оклемался, Ракеша? Более-менее? — прошептала Жанна, напомнив призраку давно забытое собственное прозвище.

— Скорее менее, чем более, — прозвучало в ответ.

— Это что за индюшка из подворотни к тебе клеилась на стройке? Натурально, фактически спрашиваю! Зачем надо было ее на стройку тащить? Колись немедленно!

По тому, как напряглись ноздри у будущей банкирши, доктор понял, что стройка для них являлась не только местом, где происходила закладка будущих объектов развитого социализма. Это нечто большее.

— Я первый раз эту Расторопшу вижу. Вернее, видел, — не совсем уверенно «заверил» подругу Изместьев-младший. — Думаю, она больше не сунется ко мне. Ты ей популярно все объяснила? Не так ли?

И вновь у призрака возникло ощущение, что Жанет утратила искренность.

— Она про какие-то сотовые телефоны мне манстрячила.

— Про что? Какие еще телефоны?

— Интеренеты, аськи — паутины всемирные… Ладно, неважно. Ты зачем ее на стройку притащил? Раз притащил, значит, того стоило, не так ли?

— Она много интересного рассказала, — поделившись сокровенным, Аркадий принялся доставать из портфеля все необходимое для урока. — Например, что нам с тобой надо держаться вместе.

— Это, предположим, я тоже слышала. Откуда, спрашивается, это ей известно? С ее-то фактическим интеллектом!

— Ты можешь не верить, но мне кажется, она из будущего.

— Ты сам-то понял, что сказал? — Жанна покрутила пальцем у виска. — Начитался Герберта Уэллса? Натурально!

Урок тем временем продолжался, Елизавета Петровна объясняла новый материал. Разумеется, она не могла не слышать перешептываний между Изместьевым и Аленевской, но по какой-то причине предпочла сделать вид, что не замечает этого.

Чувствуя свою безнаказанность, десятиклассники невозмутимо продолжали диалог. Особенно преуспел Аркадий:

— Я не знаю, верить ей или нет, но она моей матери такое наплела, что та уже пятую ночь без валерианки не засыпает. За базар я отвечаю. Как она могла все узнать про нашу семью, спрашивается? Да и про нас…

— Не бери в голову, Ракеша. Поговорим лучше о Халязиных. Ключи фактически готовы?

— Так точно. Все, как договаривались. Пацан с тренировки постарался, выпилил один к одному. Думаю, в ближайшее время проверить. Старик Халязин должен за пенсией сгонять, по моим прикидкам. В его отсутствие я и сопоставлю заготовку с оригиналом.

— Ну, слава богу, — вздох облегчения Аленевской, казалось, прокатился эхом по всему классу. — А то я грешным делом подумала, что ты не успел это сманстрячить. Значит, все остается в силе?

— Конечно, мы же договаривались! — Изместьев-младший развел руками, дескать, не надо меня обижать. — Брать в долю будем кого-то еще?

— Зачем? — Аленевская стрельнула зелеными глазами, словно двумя лазерными прицелами. — Что б потом с ними делиться? Тебе это надо? Лично мне — нет. Или тебе стремно в одиночку? Не справишься?

— Я? Не справлюсь! — от негодования, что его недооценивают, Аркадий зашевелил ушами, отчего побледнел еще больше. — Ну, ты даешь!

Ох, уж эта смесь максимализма и самолюбия!! Девушки — интриганки научились пользоваться ею раньше парней. Призрак смотрел на самого себя в молодости и сокрушался. Скольких ошибок удалось бы избежать, не будь он в юности столь чувствителен к намекам на трусость или какую-другую собственную несостоятельность!

Однако, слово за слово, но молодежь явно о чем-то договаривалась, чего доктор никак не мог вспомнить. Находясь сейчас между парнем и девушкой, он был в самом центре диалога, смысл которого был для него не ясен. В одно ухо влетал горячий шепот парня, в другое — более холодные реплики девушки. Парень, надо признать, чувствовал дискомфорт от присутствия призрака, то и дело оборачивался назад.

Внезапно Жанна напряглась: возле них оказалась Елизавета Петровна.

— А про какие галогены нам сегодня расскажет Аленевская?

— Про фтор, — вскочив, как ошпаренная, выпалила Жанна.

— Не здесь, — уточнила учительница с металлическими нотками в голосе. — У доски, пожалуйста.

Дальше доктор ничего не слышал. Подобно люстре он завис над классом, головой погрузившись в потолок. К чему готовились Аленевская и ее одноклассник Аркадий? Что они затеяли?

Догадка открылась вместе с чердачным окном, в которое он по инерции высунулся. Две кошки, сидевшие на чердаке, тотчас зашипели на него и сиганули прочь. Реакция животных ничуть не удивила доктора: кошки — те же медиумы, проводники сверхъестественного на земле.

Как он мог забыть о пробке от бутылки шампанского, «выстрелившей» ему в глаз в ту злополучную новогоднюю ночь! После удачной реанимации, проведенной дядей Стефаном, который по воле случая оказался за одним столом с ними, и спас ему жизнь, Аркадия продержали около недели в больнице. После этого у него наступила ретроградная амнезия: он забыл напрочь все предшествующие «выстрелу» события. Одноклассники, помнится, шутили и издевались над ним, как могли.

Сегодня какое число? Правильно, восемнадцатое декабря. Он просто не может помнить этого разговора. Пробка выбила это звено из цепочки памяти, зияющую пустоту восполнить нечем.

Погруженный в раздумья, он не заметил, как «вылетел» из чердака школы и начал подниматься над заснеженным городом. Будучи не в силах найти объяснение появлению живого и здорового семнадцатилетнего Аркадия сегодня в классе, он ругал себя последними словами за несообразительность. Почему тогда он, сорокалетний Изместьев, так и остается всего лишь духом, не более? Как это понимать? Ведь Аркашка… милый, родной предшественник живой, живехонький!

Догадка забрезжила в призрачном мозгу, когда городские кварталы внизу стали совсем неразличимы. Парень мог умереть и позже, не обязательно — в этот раз от удара в голову. Та же пробка от бутылки могла сыграть решающую роль. Удар Федунка вряд ли остался без последствий. И на этом фоне любое воздействие на голову могло оказаться роковым. Вот так! Следующая догадка показалась доктору знакомой. Кажется, она уже гостила в его туманном мозгу. Ко времени ее нового появления он витал в достаточно плотных слоях атмосферы.

Умирать парню совсем не обязательно! Этот окаянный Клойтцер в далеком и туманном будущем, облажавшись с Изместьевым, наверняка знает, что доктор «попал не туда, куда планировалось», и что в новогоднюю ночь тело десятиклассника окажется на несколько секунд вполне вакантно: занимай — не хочу.

Клойтцер не станет упускать такую возможность для решения своих задач. И этот кто-то, поселившийся в молодом Аркадии в новогоднюю ночь наступающего 1985-го, начнет жить совершенно по-другому. И уж наверняка не решит лететь обратно из 2008-го в 1984-й. Зачем это ему будет нужно?

Вот объяснение всех твоих метаморфоз последнего времени, доктор Изместьев! Здесь собака зарыта! Именно в этом месте, даже проверять не надо!

А что, если с самого начала Клойтцер поставил перед собой цель — втиснуть под Новый, 1985 год, в юную плоть десятиклассника своего человека? Выходит, Аркадий подарил этому выродку бесценную информацию о своей остановке сердца, сообщив точное время и место! Клойтцер стал, если можно так выразиться, обладателем эксклюзивной информации.

Но кто же мог знать?!

Надо как-то помешать своему предшественнику открывать шампанское под Новый год! Но как? Это — узловой момент всего. Если в новогоднюю ночь ничего не произойдет, у него появится шанс вернуться домой. К Ольге, к Савелию. Он окончательно одумался. Все, хватит. Налетался!

Как можно предотвратить надвигающуюся трагедию? Что может сделать бесплотный дух в мире живых, в мире сплошных контактов плоти? На первый взгляд, ничего… А если подумать?

Как потусторонний мир обычно влияет на решение смертных делать что-то или не делать, предпринимать или нет?