Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина застыл с опущенной головой. Некоторое время они сидели друг напротив друга, не двигаясь и не говоря ни слова. Наконец Дженна глубоко вздохнула и, открыв лицо, медленно протянула Сайрону руку.
— Я твоя, — еле слышно шепнула она.
Маг улыбнулся краешками губ, но между его бровей залегла морщинка. Пожалуй, Дженна медлила чуть дольше, чем он ожидал.
Сайрон взял тонкую девичью кисть и вложил чёрное перо в её ладонь. Дженна ощутила, как от его прикосновения по телу пробежала дрожь.
— Ты тоже должна произнести это, — Сайрон вернул девушке её подарок.
Дженна приняла браслет из золотых волос и вновь протянула его мужчине.
— Сайрон, — задыхаясь от волнения, изрекла она, — я прошу тебя, будь моим…
— Я твой, Дженна, — ответил маг, вновь принимая её дар. — Отныне я твой, — повторил мужчина, сжимая её ладони в своих. — А ты моя. Мы едины. И в этом я клянусь тебе…
— И в этом я клянусь тебе, — ответила Дженна. — Пока смерть не разлучит нас?
— Смерть, — повторил маг, — не разлучит нас, любимая. Ибо мы сплели свои души, а они не знают смерти. И даже после гибели наших тел мы навсегда останемся едины, мы останемся в памяти друг у друга. В этом заключена сила надежды — величайшее счастье, но и не меньшее горе…
— Но смерть разлучила тебя с твоей первой супругой, с вашим сыном, — осторожно напомнила Дженна.
— Не смерть, — глухо произнёс маг. — Ничто… Их души поглотило ничто… Мой мир поглотило ничто.
— Прости, я не хотела… — пролепетала девушка.
— Но хотел я, — отрезал Сайрон. Он посмотрел на Дженну в упор, поймав её губы, поцеловал коротко, быстро и горячо. — Я прошёл через величайшее горе, — сказал он, отпуская чародейку. — Однако ты помогла мне понять, что даже это горе не может быть абсолютным… Поэтому, — он помедлил, — в этот счастливейший из дней я скажу тебе кое-что и о горе… Как твой учитель я настаивал, чтобы всякое знание ты получала из собственного опыта, но этот случай — исключение. Ты видишь, древо Сэасим и Элим неразлучны? Любовь и смерть неразлучны… Я не знаю, сколь долгим будет наш совместный путь…
— Сай, не надо, — попросила Дженна дрожащими губами.
— Запомни, Дженна, — мужчина до боли стиснул её пальцы, — никогда не теряй надежду… Потеряв одно счастье, мы ещё можем обрести другое. Только теперь я понял это, спустя столько лет…
— Сай, пожалуйста, — заплакала Дженна, но он не внял её просьбе.
— Если что-то случится с нами, не бери пример со своего глупого учителя, не теряй времени на жалость к себе. Никогда не отчаивайся! Никогда не сдавайся! Слышишь? Обещай!
— Слышу, — вздохнула чародейка сквозь слёзы. — Я обещаю… — она стиснула зубы. — Тогда и я… я требую того же от тебя!
— Обещаю, — мужчина притянул её к себе.
Дженна обвила его руками, прильнула к нему всем телом, мельком взглянув вверх. Ветви Элим переплелись в объятиях с Сэасим. Иссиня-чёрное и бледно-золотистое древа были едины. Они в самом деле принадлежали друг другу. Но волшебные деревья принадлежали и одному миру… А они?
Сайрон был странником, чью сферу поглотило ничто. Дженна отреклась от своей родины. Они были такими разными; что могло ждать их? Смогут ли они исполнить свои клятвы?
«Помни о смерти, но не думай о будущем, — напомнила себе чародейка, растворяясь в ласках мужчины. — Только так можно жить по-настоящему — радуясь каждому драгоценному мгновению, проведённому вместе».
Супруги завершили священный ритуал, снова и снова отдаваясь друг другу. Они любили — помня о смерти, — любили ещё более нежно и страстно, любили до изнеможения.
Вместо эпилога[8]
Пир
Labra id, non palatum rigat[9].
Из дневника мракоборца Григо Вага Бесстрашного,
смиренного слуги и носителя истины Единого,
самолично побывавшего на том волшебном пиру
Всё было готово для торжества. Столы, накрытые прямо посреди леса, буквально ломились от яств. Между ними с блюдами и кувшинами на плечах сновали изящные служанки эльфочки. Высокие и статные демоны в человеческом обличье чинно наблюдали за порядком. Под ногами у них бегали и резвились рыжие и серые лисы. В раскидистых кронах дерев, затеняющих поляну, устроились цветочные феи и гномы.
Народу собралось немало, как того и требовал обычай. Самые важные гости прибыли все до единого и даже успели отойти от первого изумления. Индрик в белоснежной тунике как раз развлекал толпу игрой и пением, когда появились они.
Маг и чародейка вышли из леса рука об руку. При виде них, одетых в алые цвета новобрачных, гости в изумлении умолкли. Разумеется, все знали, что они приглашены на необыкновенный праздник, однако повод его до последнего мига оставался загадкой. Теперь же пелена тайны начала развеиваться со скоростью, зависевшей от сообразительности каждого из них в отдельности.
На непроницаемом лице Сайрона, как и всегда, не промелькнуло ни единой эмоции. А Дженна, как это было ей свойственно, распахнула глаза, раскрыла рот и, казалось, от переизбытка чувств сейчас рухнет навзничь. Индрик знал, что ей понравится его сюрприз. Однако теперь он забеспокоился, как бы излишне впечатлительную чародейку не хватил удар.
Музыкант бросил короткий взгляд на Дэрея Сола и понял, что тот думает о том же. Верховный жрец немного растерялся и как будто забыл, для чего он держит в руках медвежью шкуру. Об обязанностях священнослужителя ему напомнила хранительница Добура. Ишчель Маяуэль, плавно проследовав мимо, незаметно ткнула мужчину локотком в бок.
Жрица богини Тонан первой приблизилась к новобрачным и закрепила в волосах Дженны венок из живых цветов.
— Приветствуем тебя, о прекрасная богиня, — произнесла она голосом, полным торжества.
— Приветствуем тебя, о могучий бог, — громогласно сказал Дэрей Сол, возлагая на плечи друга медвежью шкуру.
— Как ночь за днём, так зима за летом, как луна за солнцем, так тьма за светом, — вместе пропели жрецы, — как смерть за жизнью, пусть следует богиня за богом, а жена за мужем в неразрывном единении, — с этими словами хранители повязали руки молодожёнов красной лентой. — И пусть цикл этот никогда не прервётся!
Дженна, имевшая своё представление о красных лентах, опасливо покосилась на лесные заросли. Но в следующий же миг полоса ткани растаяла у них на запястьях, навеки связав магов, но освободив их руки для принятия поздравлений.
Первыми из гостей тишину нарушили тинутурильцы. Наёмники не зря славились своим бесстрашием, не
