Проклятие черного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина склонил голову, вдыхая аромат её кожи. Она погрузила ладони в его рыжие волосы, сжав пальцы, притянула его к себе. Жрец охнул, отнял её кисти. Перехватив хранительницу, он поднял её на руки.
Пели барабаны и бубны, стонали флейты. Опьянённые магией Ферихаль и силами Праздника гости, обнимая друг друга, плясали в кругу света.
Разноцветное пламя волшебных костров разгоралось всё ярче и горячее. Воздух стал невыносимо жарким. Одежды мешали, всё более стесняя движения и смущая чувства.
И словно лепестки цветов, с лёгким шелестом начали опадать к ногам ткани, со звоном срывались украшения. Утомлённые весельем эльфы и люди начали расходиться всё дальше от огней. Тенистые рощицы и дубравы манили их, обещая уединение, тишину и прохладу.
Львиная шкура упала под ноги хранителю пустынь. Бледно-зелёный шёлк скользнул на землю. Замер в травах шелест разноцветных перьев. Потонул в бело-лазоревых одеждах и венец с золотыми лучами.
Заметив его, девушка остановила танец, и, казалось, даже её дыхание замерло.
Ровная, неподвижная, как полированное зеркало, гладь озера разделяла их. Сияла луна. Ласково шептал водопад. Ночная тьма разливалась между плакучими ивами. Вокруг было тихо, даже пустынно.
Они стояли друг перед другом — нагие и прекрасные, словно боги у порога Творения.
Мужчина первым ступил на дорогу, образованную утопленными в воде валунами. Девушка робко шагнула ему навстречу, но остановилась. Её колени дрогнули, ноги лишь чудом не подкосились.
Маг видел это, даже в полумраке он видел выражение её зелёных глаз. Так много творилось в душе чародейки, что этого нельзя было не увидеть даже в полумраке ночи. Так много, что не выдержало бы ни одно человеческое тело.
Он не помнил, как оказался рядом с ней. Время восстанавливалось медленно, оно дрожало и подкашивалось, совсем как ослабевшие колени девушки. Лёд колол его веки, слёзы обжигали кожу.
Она протянула руку, мягко отёрла ледяную влагу с его лица, улыбнулась. И её тепло развеяло последние остатки зимнего холода.
Мужчина не сумел улыбнуться, вместо этого он обнял девушку, крепко прижав к себе. Она обхватила его руками, прижалась лицом к груди, всхлипнула. Не размыкая объятий, ни на миг не ослабляя хватки, будто боясь вновь потерять друг друга, они опустились на камни.
— Я нашёл тебя, — прошептал Сайрон.
— Я нашла тебя, — прошептала Дженна.
Они плакали, целуя слёзы на щеках друг друга, и что-то шептали. Но неизмерима была усталость обоих. И стоило им лишь на миг прикрыть глаза, как крылья сна объяли мага и чародейку.
Они уснули и не могли видеть, как на светлеющем небе постепенно блекла луна и прорисовывались очертания второго древа. Призрачно-светлые ветви Сэасим сплетались с чернильно-синими сучьями Элим, совсем как под сенью их крон сплелись в объятьях смуглые и белые руки мужчины и девушки.
* * *
Дыхание ветра смешалось со стоном земли, гулкая песня огня в кострах — с нежным шёпотом ручьёв. Чествуя Праздник Весны, в ветвях ворковали радужнокрылые голуби, и между камнями свивались в танце гибкие змеи. Тянули друг к другу ветви дриады. Сплетались в объятиях руки, сливались в поцелуях губы.
Ферихаль пел и танцевал всю ночь. А на восходе мелодия любви вместе с лучами солнца разлетелась по всем землям Севера.
На юге Свободных королевств таяли снега. Расправлялись освобождённые из ледяного плена деревья и травы. Раскрывали лепестки первые подснежники. Птицы перекрикивали друг друга, оповещая о начале весны.
В Гиатайне громкими песнями и хороводами провожали богиню Куолуму и славили сестру-близнеца Элему, поднося ей в жертву символ новой жизни — раскрашенные яркими красками и узорами птичьи яйца.
В Кривхайне ещё лежали глубокие сугробы, но морозы постепенно отступали. Дабы на смену им быстрее приходило долгожданное тепло, северяне пекли золотые и круглые, точно само солнце, праздничные хлеба и блины.
Все Свободные королевства ликовали, по-своему приветствуя смену цикла. Однако некоторым восходящее в утро Равноденствия солнце показалось особенно ярким, даже волшебным.
Где-то в лесах, задумчиво глядя на алеющее небо, улыбнулся в чёрную бороду воевода псоглавцев. Милостью хранителя в дни Праздника он получил отдых от своего проклятия. А вместе с тем обрела покой и истерзанная тоскою душа воина.
Из приятных размышлений его вывел восторженный возглас подруги. Девица была так заворожена необыкновенным восходом, что не сдержала крепкого словца.
Свидетелями таинственного зрелища стали и ведьмаки. В тот миг они как раз вышли на крыльцо своей избы, чтобы приветствовать наступление нового дня. Их рыжий пёс, обычно послушный, вдруг взвился и ни с того ни с сего залился громким лаем.
Где-то на озере в Дахудх'аре зеленокожий гигант указал своему ворчливому другу на появившийся из-за деревьев розовый шар солнца. Брауни к тому времени уже долго и тяжело болел. У него отказали ноги, поэтому книжник сидел в специально придуманной для него маленькой тележке.
От удивления Трох утратил и силу рук, как назло, выронив удочку в самый неподходящий момент. На мгновение оба рыбака забыли и про клёв, и про праздничную рыбную похлёбку, которую обещали состряпать для всей деревни брауни.
В то же время среди бушующих морских волн судьба подкидывала и швыряла тинутурильский таратаур. Цепляющийся за бесполезное весло мракоборец только что потерял свои очки и теперь едва ли мог разглядеть товарищей. Рассвет, впрочем, он увидел. И это наполнило его надеждой.
Юноша принялся молиться с удвоенной силой, прося то Единого, то Зоара, то морского беса о том, чтобы они позволили им в целости добраться до твёрдой земли. И, о диво, внезапно случилось нечто невообразимое! По морю разлился яркий свет зари. И, сорвавшись с изогнутого хребта очередной волны, корабль ухнул прямиком в сияющее неведомое.
В хижине на берегу реки Кенаш властвовали свои чудеса: с самого утра здесь пахло пряными травами, зельями, дрожжевым тестом и земляничным вареньем. Пожилой некромант и его жена тихо, по-семейному встречали Праздник Весны в объятиях друг друга.
Озёрный край звенел птичьими голосами. Тающие снега наполняли новой силой Кенаш и шепчущие водопады Айваллина. Пробуждался Каахьель. Солнце дарило своё тепло земле, равно согревая всех: и живых, и мёртвых.
Расцветали светоносные ль'иль, радуя уставшие от чтения глаза мороя. Древо Знаний Кутупаан, скрывающее величайшую из библиотек, молчаливо приветствовало союз своих собратьев Элим и Сэасим.
Золотисто-алые в лучах восходящего солнца ветви древа Любви взмывали ввысь и расправлялись вширь. Ещё на них не успела проклюнуться листва, но уже раскрывались бесчисленные метёлочки цветов. Насыщенное животворящей силой розовое кружево ласкали нежные порывы весеннего ветра.
И
