Оливковое дерево - Люсинда Райли

меня сильное расстройство желудка, и до конца недели пролежала в постели, приходя в себя.

– Так ты прошла через все это одна?

– Я не могла никому сказать, Уильям. Мне едва исполнилось шестнадцать, и я была перепугана до смерти.

– Ты даже не подумала сказать Алексису? Ты же могла написать ему? Он явно любил тебя, хотя как он мог принудить тебя ко взрослым отношениям, когда тебе было всего пятнадцать, я не понимаю. Иногда мне хочется свернуть ему шею, как ты понимаешь.

– Уильям, он не знал, что я несовершеннолетняя. Я сказала, что мне почти семнадцать. Я солгала, потому что знала: иначе он ко мне не прикоснется.

– А ты хотела, чтобы прикасался, – Уильям поморщился. – Прости, Хелена, прости, что с трудом перевариваю этот разговор.

– Поэтому я никогда тебе и не рассказывала, – прошептала она.

– Поэтому ты была так напряжена перед отъездом в Пандору? Думала, что Алексис, возможно, еще здесь и правда выйдет наружу?

– Отчасти поэтому, – согласилась она, – но не думала, что ты заметишь.

– Конечно, я заметил. Все заметили. Мы все беспокоились о тебе.

– Правда? Прости. Я просто… – Хелена покачала головой и постаралась сдержать слезы, которые не имела права проливать. – Я не знала, что делать.

– Лично я нахожу, что правда – путь даже мучительная – всегда лучше лжи. В любом случае, дорогуша, теперь я, по крайней мере, знаю, и мне очень жаль, что тебе пришлось пройти все это в одиночестве и такой юной.

– Пожалуйста, не извиняйся, Уильям. То, что я сделала, с тех пор терзало меня. Я никогда не смогу по-настоящему простить себя.

– Придется постараться, Хелена. Мы все совершаем ошибки, и даже ты должна понять, что, если вспомнить и подумать, ты все сделала правильно, – мягко добавил Уильям. – Если, конечно, не собиралась вернуться сюда и выйти за Алексиса.

– Это был летний роман… я… мы были из совершенно разных миров и так молоды. Я полностью порвала с ним. Думала, лучше ему никогда не знать.

– Так ты хранила секрет все эти годы и никогда никому не говорила?

– Никогда.

– И ты не связалась с Алексисом потом?

– Я только что сказала… я не могла, – у нее на глаза навернулись слезы. – Ты представить себе не можешь, как мне было стыдно… до сих пор стыдно.

– Ну, надеюсь, теперь, когда тайна раскрыта, это поможет тебе исцелиться. И осознать, что у тебя просто не было выбора. Я очень, очень сожалею о том, что случилось с тобой, дорогуша. Ты была совсем девочкой – ненамного старше Хлои – и, вероятно, даже не такая искушенная, как она. Как жаль, что ты не могла рассказать матери.

– Господи, Уильям! – Хелена пришла в ужас от такой мысли. – Она бы, наверное, выгнала меня из дома и отреклась от меня. Она была очень порядочная и старомодная. Больше, пожалуй, похожа на бабушку.

– Что ж, может быть, из-за того, что у тебя не было матери, которой можно довериться, тебе так трудно полагаться на других. И, что важнее, доверять им. Пожалуйста, дорогуша, – Уильям нежно сжал ее руку, – поверь: я на твоей стороне. На самом деле.

– Я знаю. И прости меня.

– Ну, еще один вопрос, пока мы проясняем недомолвки…

– Что?

– Ты уверена, что не хочешь сказать мне, кто отец Алекса? Я убедил себя, что это Алексис – и уверен, Алекс тоже, – и теперь снова придется начинать сначала.

– Уильям, пожалуйста! Я говорила тебе раньше, это был просто какой-то безымянный тип, с которым я переспала, – сказала Хелена, нахмурившись от напряжения.

– Я помню. Только я слишком хорошо тебя знаю – и особенно учитывая, что ты только что мне рассказала, в это трудно поверить. Не в твоем характере «просто переспать», Хелена. Если только тогда ты не была совсем другим человеком.

– Гулящей, ты хочешь сказать? – вздохнула она. – После сегодняшних откровений, уверена, именно так ты обо мне и думаешь.

– Конечно, нет. Тебе было двадцать девять, когда мы поженились… естественно, в твоем прошлом были мужчины. Мой послужной список с женщинами едва ли безупречен, как ты знаешь, так что, пожалуйста, не думай, что я осуждаю тебя. Я был женат на тебе десять лет, и мне просто хотелось бы знать правду, вот и все.

– Давай не будем от этом, Уильям. Я рассказала тебе то, что ты хотел знать, и… – слезы от утомления и раздражения наконец хлынули из глаз Хелены.

– Хорошо, довольно, – сказал он мягко, видя ее отчаяние. – Спасибо, что сказала мне о ребенке, дорогуша. Теперь худшее позади.

«Если бы», – печально подумала Хелена.

* * *

По дороге домой Уильям держал ее за руку над рычагом переключения передач, как когда-то, когда они только познакомились. Его лицо было спокойнее, он выглядел более расслабленным. Он остановил машину перед Пандорой, выключил двигатель и повернулся к ней.

– Я люблю тебя, Хелена, пожалуйста, поверь мне. Что бы ты ни сделала до меня, это не имеет значения. Ты чудесная жена, мать и человек, так что, пожалуйста, перестань себя мучить. – Он нежно поцеловал ее в губы и погладил по волосам. – Я хочу забрать тебя в постель. Прямо сейчас. Давай проскользнем через дверь в кухню, чтобы нас не отвлекли.

Руку об руку они пошли к задней двери.

Уильям открыл ее как можно тише, и они на цыпочках прокрались по темному коридору на второй этаж.

* * *

Позже Хелена лежала в объятиях Уильяма, чувствуя, как прохладный ветерок от вентилятора гуляет по обнаженной коже. Уильям, как всегда, сразу же уснул. За напряжением последних недель она забыла, какое утешение может принести занятие любовью. Она была спокойна и благодарна, что сказала ему, даже если того, чего он знать не мог, было куда больше.

На мгновение у Хелены промелькнула мысль, сможет ли остальная ее история остаться в тайне… сможет ли она наконец забыть обо всем, навсегда остаться вот так, в надежных объятиях Уильяма. Не страшась момента, когда он обнаружит правду. И бросит ее.

Хелена закрыла глаза и постаралась расслабиться. Этой ночью он был с ней и они снова были близки. Она должна быть благодарна за это. И наконец она уснула.

* * *

– Мамочка, ты проснулась? – шелковистые волосы Имми щекотали ей нос.

– Нет, я крепко сплю. – Хелена знала, что Имми смотрит на нее, внимательно изучая.

– О, но ты говоришь, значит, наверное, проснулась.

Фред ущипнул маму за руку, и та подскочила.

– Ой! Ты что делаешь?!

– Я тебя бужу, – объявил он логично. – Я хочу молока.

– Доброе утро, дорогуша, – Уильям протянул руку мимо Имми и погладил Хелену по плечу. – Я пойду вниз и сделаю чай. – Он уже встал и тянулся за трусами. – А вы двое мне поможете, – сказал он Фреду и Имми.

– Папочка, а почему на вас с мамочкой нет одежды? – спросила, двинувшись за ним, дочь.

– Ночью было очень жарко, – услышала Хелена его ответ, когда