«Если», 2004 № 9 - Журнал «Если»

Примерно на середине Брук-лейн одинокий фонарь заливал желтым светом тротуар. Прямо под фонарем они увидели Даффи, который, шатаясь, падая и снова вставая, медленно ковылял прочь.

— Идем домой, — сказала Сара. — Иначе мы простудимся насмерть.

Стараясь не наступить на разбитую вазу и остатки букета, Уиттакеры осторожно поднялись в спальню Аманды. Действительно ли они видели настоящую кобру? Или их поразил массовый психоз, галлюцинация, к восприятию которой они были слишком хорошо подготовлены?

На полу возле кровати лежала открытая шкатулка, а рядом — тонкая, как карандаш, зеленая змейка длиной не больше восемнадцати дюймов. Она была мертва.

— Все очень просто, — объявил Пол. — Змея почувствовала тепло и проникла в кухню через кошачью дверцу, а потом заползла наверх. Вы понимаете?

Но Аманде все равно показалось, что отец не совсем уверен в собственных словах.

— Мне кажется, я догадалась, — медленно сказала она. — Настоящие звери убивали выдуманных. Боксер Паттерсонов загрыз Тави. Лисица задушила Августину и Банни. Должно быть, Даффи почувствовал кобру еще до того, как она материализовалась. А может, это была сама миссис Мидоуз. Но если Даффи, плод ее воображения, умер, значит…

— Ты не должна так говорить! — перебил Пол. — Ты сама не понимаешь, что ты несешь!..

— Пожалуйста, папа!.. — упрямо сказала Аманда. — Позвони в полицию и скажи, что мы очень давно не видели нашу соседку миссис Мидоуз и думаем самое плохое. Или лучше скажи: мы беспокоимся, что она могла заболеть или упасть и сломать ногу. Пожалуй, так действительно будет лучше.

Опустившись на колени, Аманда подобрала маленькую мертвую змейку и уложила в шкатулку, где стояли в беспорядке баночки с красками.

— Пожалуй, лучше закопать это в саду, рядом с другими… — Девочка с возмущением посмотрела на родителей. — Вы что, не знаете, как поступить? Ведь я была права насчет змеи, верно?

— Да, ты была права, — признал Пол. — Змейка в самом деле оказалась безобидной.

— А миссис Мидоуз умерла.

— Почему ты так думаешь?

— Ты и сам знаешь, что это правда, ведь все ее любимцы умерли… Знаешь, папа, мне кажется, миссис Мидоуз меня любила.

— Возможно, но не так сильно, как любим тебя мы, — сказала Сара со слезами на глазах.

— Я думаю, — проговорила Аманда, — люди живут, пока их кто-то любит. Несомненно, Даффи тоже любил миссис Мидоуз на свой кошачий манер. Мы-то ее совсем не любили, а ведь Даффи был всего-навсего ее сбывшейся мечтой. А потом он умер, спасая мне жизнь. Знаешь, мама, и ты, папа, тоже… вы оба не умрете, пока я вас люблю. И я никогда не должна на вас сердиться. Правда, дети вырастают, становятся взрослыми, и… Но я обещаю вам, — серьезно добавила Аманда, — что никогда, никогда не влюблюсь ни в какого мальчика и не выйду за него замуж!

— Мне только что пришло в голову!.. — воскликнул Пол. — У тебя уже целую тысячу лет не было приступов астмы!

— Миссис Мидоуз вылечила меня, папа. Ее зверюшки разбили мне сердце, но они избавили меня от болезни.

Голос, каким она это сказала, звучал странно, и на мгновение Аманда показалась своим папе и маме незнакомой.

Или просто взрослой…

Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН

Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко, Генри Лайон Олди

Пентакль

Дорогие читатели!

Когда Г. Л. Олди, М. и С. Дяченко и А. Валентинов впервые решились объединить свои усилия, результатом этого соавторства стал роман «Рубеж». Прошло несколько лет, и авторы снова отыскали творческую задачу, которую не грех распотрошить сообща. Одной из отправных точек послужил «Миргород» Гоголя — малороссийские истории, провинциальные байки, сложившиеся в Мир-Город, в картину Странного Мира…

Перед вами — шесть рассказов пяти авторов. Ни Олди, ни Дяченко, ни Валентинов не скажут вам по доброй воле, кому именно принадлежит каждый рассказ. Таков принцип построения новой книги — это единый цикл, состоящий из отдельных самостоятельных новелл. Единство места (Украина с ее городами, хуторами и местечками), единство времени (ХХ-й век-«волкодав») и, наконец, единство действия, можно сказать, даже взаимодействия пяти человек, желающих, соответственно, разного и по-разному видящих жизнь, но пишущих одну общую книгу. Словом, мы вольготно устроились в рамках классической драмы. Подобно тому, как у Луиджи Пиранделло шесть персонажей искали автора, мы вышли на поиски персонажа — однажды переступив порог кофейни, где вместе обсуждали замысел.

— Персонажи ищут автора? С точностью до наоборот. Авторы ищут персонажей.

— Шестеро? Ты себя за двоих посчитал?

— Смею напомнить, ничем хорошим у Пиранделло эти поиски не кончились. «Видимость! Реальность! Игра! Смерть! Идите вы все к черту! Свет! Дайте свет!..»

— Черт сидит за компьютером? Ведьма работает в парикмахерской? Упырь — председатель колхоза? Гоголевской Малороссии давно нет.

— Если ищешь чего-то необычного, можно выпрыгнуть в окошко. А можно просто перевернуть мебель. Так сказал Лир.

— Король?

— Король. Эдвард Лир, король нонсенса.

И мы разошлись до срока по разным улицам, чтобы в финале встретиться под часами на главной площади. Или в полдень у старой мельницы. Или в полночь возле разрушенной церкви…

Предлагаем ли мы сыграть в игру «угадай автора»? Разумеется. Хотя и не питаем иллюзий — искушенному читателю зоркости не занимать. Насколько цельной получится будущая книга? — покажет время. А пока предлагаем вашему вниманию фрагмент будущего цикла.

Искренне ваши,

Марина и Сергей Дяченко, Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (Г. Л. Олди) и Андрей Валентинов.

Сосед

Алевтина Антоновна продала квартиру. К этому давно шло — решилась бы и раньше, если б не страх перед проходимцами-маклерами, перед зловредными законами, так и норовящими выставить человека бомжем. А тут приехала дочка из Киева, у дочки дом в частном секторе, хватает жилплощади, и деньги очень нужны.

Ну и продали за пару месяцев.

Квартиру купил иностранец. Сейчас, говорят, в этом нет ничего удивительного — если живут здесь подолгу, то и покупают, чтобы не тратиться на гостиницы и не скитаться по чужим углам. А у Алевтины Антоновны хоть и запущенная, без ремонта, но очень удобная двухкомнатная квартира. И место удачное: зелено, почти в центре.

Артем, деливший с Алевтиной Антоновной маленькую лестничную площадку, заранее подготовил себя к евроремонту, который непременно затеет новый сосед (немец, как говорила консьержка). Может быть, эта безропотная готовность помогла ему сравнительно легко пережить месяц июль, когда в подъезде было не продохнуть от меловой пыли, строительный мусор вывозился грузовиками, стены дрожали, а молотки и какие-то визжащие электрические долбилки не затихали с утра до ночи. Артем тогда уходил в пыльный скверик напротив дома, садился на потемневшую от дождей скамейку и раскрывал книгу. Грыз кончик карандаша, сверялся с блокнотом, прикидывая планы будущих лекций. Наработавшись в удовольствие, бродил по трем узеньким аллеям, здоровался с мамашами и их детьми и мечтал о том времени, когда защитит докторскую, получит деньги под свой проект и развернет наконец работу как следует. Пусть придется дневать и ночевать в лаборатории — это ведь и есть настоящая жизнь, именно это, а не закольцованные воспоминания о разрыве с Ириной. И, уж конечно, не мелочи вроде соседского ремонта…