«Если», 2004 № 9 - Журнал «Если»

Миссис Мидоуз открыла шкатулку и продемонстрировала несколько стоявших внутри баночек с краской. Затем она снова захлопнула крышку и щелкнула ногтем по верхней картинке.

— Это Моррис. Когда я его нарисовала, он жил у меня уже почти год. В конце концов я решила добавить еще нескольких котов, чтобы ему было не так скучно. Моррис прожил семнадцать лет и умер от рака гортани. И буквально на следующий день один мой приятель принес мне белого котенка. Он ровным счетом ничего не знал о моей шкатулке, и я подумала — это просто совпадение. Видишь, вот здесь, на боковой стенке?… Это и есть Снежок. Он жил у меня, пока мне не исполнилось… да, точно — сорок три года! Он был такой шустрый и вечно меня вылизывал! Я до сих пор помню, как его шершавый язычок прикасался к моему уху. Пахло от него, словно от сваренного вкрутую яйца, и, по совести сказать, Снежок казался ненамного умнее этого самого яйца — особенно по сравнению с Моррисом.

Следующая моя кошка — Поппи — черная, как августовская ночь. От рождения она была очень миниатюрной, но этот недостаток Поппи с избытком компенсировала предприимчивостью и умом. Человеческого ребенка с подобным темпераментом сочли бы гиперактивным и прописали бы ему успокоительное. А какой она была охотницей!.. Я уверена: Поппи проделала изрядную брешь в местной популяции мышей, кротов и землероек, а также ласточек, малиновок и воробьев. Тем не менее мне по-прежнему казалось, что ее появление сразу после Снежка — чистая случайность, хотя именно в таком порядке появлялись рисунки на шкатулке.

В тот же день Аманда узнала, что жемчужно-серая персидская кошка Сьюзи появилась у миссис Мидоуз, когда той исполнилось пятьдесят два. Разумеется, ни о каком совпадении уже не было и речи — именно так предсказывала шкатулка. Сьюзи могла похвастаться породой: согласно официальной родословной ее следовало именовать Луноцвет Данский, однако для выставки она не годилась. Правый нижний клык у Сьюзи отчего-то вырос кривым, и заводчик подарил ее миссис Мидоуз. Впоследствии выяснилось, что приплюснутый нос мешает Сьюзи как следует дышать, а это, в свою очередь, повлияло на зрение, однако кошка прожила у миссис Мидоуз пятнадцать лет. Под конец она начала мочиться где попало и мяукала при этом так, словно вдруг забывала, где находится. Как сказал ветеринар, Сьюзи страдала почечной недостаточностью. Вследствие болезни у нее развилось старческое слабоумие — совсем как у обитательниц дома для престарелых.

Место Сьюзи занял Даффи, который пришел в Брук-коттедж котенком. Казалось, он просто потерялся, однако никто не заявил на него свои права.

— Даффи появился у меня после Сьюзи, точь-в-точь как на шкатулке. Своими рисунками я предсказала будущее! — Миссис Мидоуз улыбнулась с оттенком гордости. — А теперь давай взглянем на твои картины, согласна?

Альбом Аманды, вне всякого сомнения, можно было считать образцовым. Во всяком случае, изображенные на его страницах стеклянные банки с торчащими из них карандашами и разнообразный кухонный инвентарь выглядели достаточно реалистично. То же относилось и к электрическим миксерам, а также к разнообразным инструментам из отцовского гаража. Тени и блики лежали практически безупречно; соответственно, и оценки были не меньше девяти — иногда даже девять с плюсом: мистер Питерс, школьный учитель рисования, являлся последовательным сторонником реализма и фотографической точности. И лишь на последней странице альбома красовалась попавшая туда словно по недоразумению изящная ваза, полная нарциссов.

— Вот настоящее искусство, — вслух подумала миссис Мидоуз, украдкой бросив взгляд на свои собственные картины, которые — спору нет — были более экспрессивны, но выполнены не столь умело. — И все же, мне кажется, твоим рисункам чего-то недостает… Быть может, волшебства?… Хотя нет, волшебство школьным работам противопоказано. Подумать только — все эти кухонные комбайны, миксеры, гаечные ключи!.. — Она доверительно наклонилась к Аманде. — Знаешь, что я думаю? Если бы ты разрисовала мою шкатулку моими красками, твои рисунки тоже могли бы ожить!

— Но, — заметила Аманда, — на шкатулке уже нет места!

— Это не беда. Достаточно только замазать все белой краской.

— Но шкатулка так красива!..

— Честно говоря, за прошедшие годы она здорово выцвела, поэтому, мне кажется, новые рисунки просто необходимы. В конце концов, старые картинки использованы все до одной.

Аманда вдруг заметила Даффи, расхаживавшего по лужайке за домом. Он осторожно понюхал воду в ручье, потом вернулся к двери и, привстав на задние лапы, с любопытством заглянул в комнату. В какой-то момент он даже вознамерился мяукнуть, но его жалобный зов так и не прозвучал, превратившись в сладкий зевок.

— Сейчас, Даффи, сейчас!.. — проворковала миссис Мидоуз. — Снежок, этот мой маленький глупыш, уже барабанил бы сейчас по двери лапами. Самой сообразительной из моих кошек была Поппи — ну и Моррис, конечно, — а вот Даффи умишка явно не хватает. Впрочем, не обращай внимания… Знаешь, Аманда, пожалуй, я сама выкрашу шкатулку в белый цвет. Если зайдешь ко мне завтра после школы, то сможешь ее забрать. Разрисуешь ее по своему вкусу — совсем как я когда-то…

Аманда задумалась.

— Как вы полагаете, что мне следует нарисовать?

— Все, что угодно! Абсолютно все! Если хочешь, считай это своим домашним заданием.

По дороге домой Аманда размышляла о том, отчего умирают кошки. Она думала об опухоли в горле, об отказывающих почках, о старческом слабоумии. С другой стороны, если миссис Мидоуз права, любимый кот, принадлежащий ей, Аманде, не умрет еще довольно долго, до тех пор пока ей не исполнится — страшно сказать! — тридцать лет. А ведь потом будут и другие… Нет, девочке совсем не хотелось, чтобы ее жизнь была заполнена только котами и кошками. Но чего еще она могла пожелать? Не через пятнадцать лет, не через тридцать или пятьдесят, а сейчас?

Эти мысли всерьез волновали Аманду. Вместе с тем она прекрасно понимала: слова миссис Мидоуз не более чем увлекательная выдумка. Несомненно, пожилая леди хотела, чтобы в рисунках девочки появилось волшебство, которого не хватало ее миксерам и разводным ключам, пусть и оцененным девятью баллами из десяти возможных. Впрочем, Аманда нисколько не чувствовала себя оскорбленной. Ведь ее школьные работы были безупречны! С точки зрения реализма, Аманда была настолько близка к совершенству, насколько мог пожелать ее отец-архитектор. Но чтобы разбудить волшебство, девочка просто обязана верить: раскрашивая шкатулку, она добьется каких-то необычных результатов. В конце концов, сам мистер Питерс однажды показывал ученикам найденные в пещерах рисунки первобытных людей. По его словам, с помощью таких вот наскальных изображений далекие предки призывали животных, чтобы охотиться на них ради пропитания.