Кровь среди лета - Оса Ларссон

Нет, вся проблема Ларса-Гуннара заключалась именно в том, что он был слишком добр и переоценивал окружающих его людей, например Еву. Конечно, он не снимал и с себя вины. Ведь ему сравнялось пятьдесят, когда он познакомился со своей будущей женой, а до этого жил один, потому что не умел держаться с женщинами. С юности Ларс-Гуннар чувствовал себя неловко в их обществе, как будто стыдился своего большого тела. А Ева клала ему на грудь голову, которая могла бы уместиться в его кулаке. «Мой маленький человечек», — называл жену Ларс-Гуннар.

А потом, когда ее терпение кончилось, она просто ушла от него и бросила сына.

Ларс-Гуннар плохо помнил первые месяцы, прожитые без жены. Этот период его жизни в памяти был словно окутан мраком. Он догадывался, что сельчане шепчутся за его спиной. Интересно о чем?

Винни тяжело перевернулся во сне. Скрипнула кровать.

«Я должен…» Не закончив мысль, Ларс-Гуннар смутился.

Концентрироваться на повседневных делах становилось все труднее. Но жизнь должна продолжаться, и в этом весь смысл.

«Я съезжу в магазин», — решительно договорил про себя Ларс-Гуннар. Молоко, крекеры, варенье — все закончилось. Он спустился на первый этаж и позвонил Мимми.

— Я отправляюсь в город, — сообщил он ей. — Винни спит, и я не хочу будить его. Если он придет к тебе, накорми его завтраком, хорошо?

~~~

— Он на месте?

Анна-Мария только что набрала номер кабинета судебной медицинской экспертизы в Лулео. Ей ответила криминалист-патологоанатом Анна Гранлунд, однако инспектор Мелла хотела поговорить с главврачом Ларсом Похьяненом. Анна Гранлунд опекала его, словно мать больного ребенка. Она содержала прозекторскую в идеальном порядке, вскрывала за него трупы, вынимала органы, потом клала их обратно, сама накладывала швы и писала за него большую часть рапортов.

— Ему надо помочь, — говорила она Анне-Марии. — Ты же знаешь, со временем коллеги привыкают друг к другу, как муж и жена. Я не хочу работать без него.

Ларс Похьянен передвигался с трудом и страдал одышкой, ему было тяжело разговаривать после перенесенной несколько лет назад операции, когда у него обнаружили рак легких.

Анна-Мария хорошо представляла его себе, разговаривая теперь с Гранлунд. Должно быть, главврач отдыхает в комнате для персонала на мохнатом диванчике модели семидесятых годов, накрывшись зеленым хирургическим халатом вместо одеяла. А на полу, рядом с его поношенными деревянными сабо, стоит пепельница.

— Да, он здесь, — ответила Анна Гранлунд. — Минуточку…

Наконец в трубке послышался скрипучий голос Похьянена.

— Ну, рассказывай, — потребовала Анна-Мария Мелла. — Ты же знаешь, как я не люблю читать.

— Там не так много, — запыхтел доктор. — Один выстрел спереди в грудь, затем с очень близкого расстояния в голову. Края выходного отверстия как будто от разрывной пули.

Он тяжело вздохнул, а затем Анна-Мария услышала тихий свист, словно доктор дышал через трубку.

— Поры расширены… — продолжал он. — Вы ведь знаете, когда он пропал?

— В ночь на субботу.

— Думаю, с тех самых пор он и лежал в озере. На участках кожи, не прикрытых одеждой, имеются небольшие ранки. Это укусы рыб. Больше ничего нет. Вы нашли пули?

— Нет, мы ищем. А как насчет следов борьбы? Больше никаких повреждений?

— Нет.

— То есть это все?

— Да, я же сказал. — В голосе Похьянена послышалось раздражение. — В конце концов… попроси кого-нибудь, пусть почитают тебе мой рапорт вслух.

— Прости, я не думала, что тебе это будет трудно…

— Ладно, — смягчился доктор, — пустяки.

Поставив машину на парковку и не выходя из нее, Свен-Эрик Стольнакке набрал номер судмедпсихиатра. Он хотел ее слышать. Он уже привык к теплым интонациям и медленному течению ее голоса. Большинство женщин в Кируне говорили слишком быстро и громко, словно строчили из пулемета. Ни малейшего шанса вставить словечко. Последняя фраза вызвала в памяти Свена-Эрика недавний разговор с Анной-Марией. Она жаловалась на медлительность своего мужа Роберта. «Ни малейшего шанса получить разумный ответ в разумные сроки, — говорила инспектор Мелла. — Я всего лишь спрашиваю его „как дела?“, а он надолго погружается в размышления, прежде чем ответить, что все хорошо. Так трудно выдавить из него лишнее слово!»

А сейчас Стольнакке слышал в трубке голос судмедпсихиатра. Казалось, она шутила, хотя речь шла о серьезных вещах. Инспектор сразу почувствовал себя на несколько лет моложе.

— Нет, — ответила врач на вопрос, который он задавал ей в прошлый раз. — Я не думаю, что здесь действовал имитатор. Тело Мильдред Нильссон вывесили на всеобщее обозрение, в случае же Стефана Викстрёма преступник, по-видимому, вообще не хотел, чтобы труп нашли. И нет ничего, что свидетельствовало бы об охватившем убийцу приступе ярости. Здесь что-то совсем другое… Итак, ответ на ваш вопрос отрицательный, — подытожила она. — В высшей степени невероятно, что Стефан Викстрём пал жертвой серийного убийцы, вдохновившегося расправой над Виктором Страндгордом. Так же сомнительно, что преступник страдал каким-либо психическим расстройством или находился в состоянии аффекта. Здесь нечто совсем иное, может быть, имеется более, я бы сказала, реальная причина.

— Что же это может быть?

— Убийство Мильдред больше похоже на эмоциональный срыв, в то время как расправа над Стефаном Викстрёмом…

— Приведение в исполнение сознательно вынесенного приговора… — задумчиво произнес Стольнакке.

— Именно! Однако здесь чувствуется и эмоциональная подоплека. Я всего лишь рассуждаю… сейчас попробую выразиться точнее… дайте мне собраться с мыслями, хорошо? — Доктор задумалась.

— Ладно. — Инспектор Стольнакке приготовился ждать.

— Понимаете… — продолжила наконец доктор. — Представьте себе мужа, который сначала убивает жену в состоянии аффекта, а затем более хладнокровно расправляется с ее любовником.

— Но ведь жертвы не состояли в любовной связи, — возразил Стольнакке. — Насколько нам известно, — добавил он, помолчав.

— Я и не намекаю на это, — ответила психиатр. — Я просто думаю…. — Она замолчала. — Не знаю, что я думаю, — решительно продолжила доктор, выдержав паузу, — но между этими убийствами должна быть какая-то связь. Полагаю, это дело рук одного и того же человека, быть может, психически нездорового, но это совершенно необязательно. Разве не таким образом люди и перестают воспринимать реальность адекватно?

Пришло время заканчивать разговор, и Свен-Эрик нехотя попрощался с доктором.

Ему сразу стало грустно и почему-то вспомнился Манне.

~~~

Ребекка Мартинссон вошла в кафе Мике, где завтракали трое посетителей. Старший из них оценивающе взглянул на нее и улыбнулся. Да здравствует женская красота, это всегда в цене! Мике протирал пол.

— Привет, — обратился он к Ребекке, отставляя в сторону ведро и швабру. — Пойдем со мной.

Она последовала за ним на кухню.

— Прости, — сказал он ей, — но ты должна меня понять. Когда Ларс-Гуннар начал о тебе рассказывать, я просто остолбенел от неожиданности. Так это ты убила тех священников в Йиека-ярви?

— Да, точнее, двух священников и одного…

— Я знаю. Сумасшедшего, да? Об этом писали газеты. Но твое имя нигде не упоминалось. О том, как звали священников, тоже нигде не говорилось, но здесь, в поселке, все знали, что речь идет о Томасе Сёдерберге и Весе Ларссоне. Должно быть, потом тебе пришлось тяжело.

Она кивнула. Что правда, то правда.

— Тогда, в субботу, я подумал, что Ларс-Гуннар прав и ты действительно приехала сюда, чтобы шпионить за кем-то. Ты уже говорила мне, что ты не журналист. Однако это не значит, что ты не работаешь на газету, ведь так?

— Нет-нет… — решительно замотала головой Ребекка. — Первый раз я действительно оказалась здесь случайно, просто мы с Торстеном Карлссоном решили пообедать.

— Это тот тип, с которым ты тогда приехала?

— Да, я не люблю вспоминать о том, что со мной было в Йиека-ярви. Это… просто так получилось. И вот я приехала сюда, чтобы немного успокоиться. Я не решалась одна ехать в Курраваара взглянуть на дом моей бабушки и поэтому взяла с собой Винни… чтобы было не так страшно.

Последнюю фразу она произнесла с улыбкой.

— Я пришла, чтобы заплатить за комнату. — Ребекка протянула Мике деньги.

Мике взял плату и отсчитал сдачу.

— Это с учетом того, что ты у меня заработала, — сказал он. — Кстати, что твой шеф говорит по поводу того, что ты устроилась здесь посудомойкой?

Ребекка рассмеялась.

— Сказал, что ты умело взял меня в оборот.

— Попрощайся с Винни, — напомнил Мике, — ты ведь будешь проезжать их дом. Справа от часовни…