Эффект бабочки - Василий Сергеевич Панфилов

уголовники турецкие!? Да я лучше последние годы в тюрьме проведу за их убийство, чем позволю преступным иностранцам преследовать наших ребят!

Достав ружьё впечатляющего калибра, старик споро зарядил его и засуетился.

– Полицию я уже вызвал, давайте пока чаю. Вот… конфеты есть…

Герр Мюллер суетился и хлопотал вокруг, а я не мог отделаться от странного ощущения, будто в мире что-то пошло не так…

* * *

– Факультет искусств… хм, – покусав губу, – всё-таки вычёркиваем. Приспичит, можно будет на лекции походить ради развития кругозора.

– Остались экономика, юриспруденция, химия и инженерные направления, – подытожил профессор Ланцер, кидая на кафедру влажную тряпку, – по юриспруденции могу помочь с решением прямо сейчас.

– Весь внимание!

– Есть желание заниматься политикой или публичной деятельностью?

Отрицательно мотаю головой, на что Шарнье смеётся, отставив бокал в сторону.

– Минус, – произносит Ланцер, выводя его мелом на доске. Заниматься юридической практикой? Тоже нет? Тогда зачем тебе может понадобится юриспруденция, поясни.

Задумываюсь, непроизвольно сложив ладони домиком. А действительно, зачем? Честно награб… добытые деньги ныне в Швейцарии. Фонд, который купил другой фонд, который купил частный банк… Схема запутанная, но достаточно надёжная, выйти на владельца, то есть меня, проблематично даже Рокфеллеру.

Не то чтобы у того нет возможностей… есть, ещё как есть! Просто в финансовом мире не принято слишком пристальное внимание к таким фондам. Нехорошо это, не по правилам.

Крупный капитал часто балуется подобным образом. Уход от налогов, возможность иметь средства, движение которых не смогут проследить конкуренты и так далее.

Имея собственный банк, можно продолжить потихонечку инвестиции в месторождения. Осторожно, не привлекая внимания… запутаю следы – благо, знаю как. Имея большие средства, можно влиять на политику и экономику в больших масштабах. Если всё пройдёт удачно, году этак к тридцать третьему[119] получится стать песчинкой…

Инженерные специальности интересны, но… возиться в мастерских и лабораториях самому, имея масштабный финансовый инструмент, попросту глупо. Это эскапизм[120] какой-то, а не попытка изменить хоть что-то в надвигающейся Мировой Бойне! Проще нанять специалистов, указав им нужную дорогу.

Ковыряться в мастерской, пытаясь получить новый двигатель, кубик рубика или более подвинутую версию акваланга, особенно не будучи технарём по образованию и имея только самое приблизительное понимание как оно должно получиться… глупо. Интересно, но глупо. В конце-концов, можно выбрать это в качестве хобби.

– Экономика. Спасибо, господа.

Профессора переглядываются и смеются:

– Знал бы ты, как часто мы помогаем молодым людям сделать нужный выбор! – С ностальгией говорит Ланцер и они снова смеются.

* * *

Герберт Херман вышел из больницы и подставил лицо под дождь. Капли воды, смешавшись со слезами, стекали по его щекам на воротник дешёвого пиджака. Только что в бесплатной больнице Нью-Йорка умерла дочь, маленькая Эва…

Мысли в голове самые безрадостные, жить не хочется. Мигрант, в поисках работы перебравшийся после поражения Германии в США, он так и не прижился здесь.

Жена умерла от туберкулёза два года назад, а сегодня и дочка… Машина одного из приближённых Меера Лански сбила девочку на тротуаре. Тощая пачка денег на лечение, тут же вытащенная из кармана бандитом, не помогла ребёнку выжить.

А пока дочка лечилась, Герберт всеми правдами и неправдами добывал средства. Бандитская подачка быстро закончились, да и было их… так, карманные деньги не слишком крупного бутлегера[121]. Средства быстро закончились, а из имущества остался только дешёвый костюм да древний револьвер с двумя патронами. Только застрелиться…

Нащупав в кармане револьвер, мужчина усмехнулся криво.

– Удачно… – негромко сказал он, вытаскивая оружие и приставляя к виску, – всё меньше работы служителям морга.

– Лучше бы с пользой, – донёсся равнодушный голос на немецком.

Повернув голову, Херман увидел пожилого мужчину с явственно офицерской выправкой, кричащей о поколениях прусской муштры.

– Да что вы знаете… – вырвалось у Герберта, на что офицер только усмехнулся криво уголком рта.

– Знаю? Знаю, что если люди начнут не стреляться и травиться, а уходить из жизни, забрав с собой обидчика, мир станет намного чище.

Двадцать минут спустя Герберт сидел с дешёвой закусочной и рассказывал прусскому офицеру историю своей жизни.

– Люди Лански? – Нахмурился пруссак, – и здесь он… Может, это и к лучшему. Хотите уйти пусто или как воин?

Заданный в лоб вопрос заставил мужчину опешить замешкаться, глаза офицера давили.

– Как воин, – медленно сказал наконец Херман, решив для себя всё. Благодарю, герр…

– Без чинов! – Прозвучал ответ, уверивший бывшего ефрейтора, что перед ним как минимум отставной майор, – кем на фронте?

– Пулемётчик, – сидя выправился немец. Офицер сжал тонкие губы в полоску.

– Что ж… тем лучше. Тем лучше…

Старый, но вполне надёжный пулемёт Максим у окна квартиры, пять тысяч патронов в лентах к нему, запасной ствол, вода в кожухе. Усмехнувшись, Герберт погладил пулемёт ласково, как бывало, гладил свою таксу.

Карабин Манлихера в углу, патронов почти две сотни. Люгер с двумя обоймами, гранат пять штук. Дюжина банок консервов, вода в канистрах.

Всё, как тогда, на войне. Долговременная огневая точка. С такими запасами… Предусмотрительный герр майор… настоящий немец! Не понадобятся запасы, но… а вдруг!? Порядок прежде всего!

Прильнув к биноклю, мужчина уселся на стуле, поглядывая на дверь клуба. Сухой закон породил множество химер, и одна из них – вроде-как-тайные-клубы, в которых можно получить выпивку не в чайных и кофейных чашках, а как положено – в стаканах и бокалах.

О существовании клубов знают все, и где они находятся – тоже. Но правила игры диктуют своё и клубы вроде как скрываются, переезжая время от времени.

Вот и этот, излюбленный Лански, расположен в не самом презентабельном спальном квартале. В нормальном районе попробуй пронести пулемёт, пусть даже и в разобранном виде, без габаритного противопульного щитка! А здесь всем наплевать, а если кто и заметит, то боязливо закроет глаза, ведь все знают, что этот район держит Лански и соответственно – это его люди. Ну а кто ж ещё!?

– Зашевелились, – пробормотал немец, напрягая зрения, – кто… нет, мимо пока. Подождём…

Постоянно грызя зёрна кофе, спать мужчина не хотел, а сердце колотилось, как после пробежки к вражеским окопам. Ждать пришлось почти до самого утра, но вот наконец и Лански… это лицо сложно перепутать.

Выйдя из клуба, один из влиятельнейших мафиози ненадолго стал на тротуаре, что-то с улыбкой рассказывая красивой женщине. Слова его прервала тяжёлая пуля, попавшая прямо в голову, а затем короткие очереди прошлись по всем, стоящим у входа.

Меньше тридцати секунд понадобилось пулемётчику на уничтожение почти полутора десятка человек. Небольшой перерыв… и пулемёт застрекотал снова, разнося неподвижные тела в