Мемуары торрека (СИ) - Пир Томас

— Здорово, прям обхохочешься, — пробурчал я, растирая лоб ладонью, чтобы шишка вдруг не вскочила. Потом я упрямо встал и начал плести новые кружева. В этот раз я провозился куда дольше, пока тонкая паутинка не выросла в однородную шайбу.

— Давай ещё разок.

— Андрей, ты уверен? Нет, мне, конечно, не жалко тебе ещё разочек заехать, но может быть ну его… а? — заупрямился вдруг Медведь.

— Ага, размечтался, — осадил его я, убирая шайбу от лица. — Теперь по ладони бить будешь.

На этот раз Медведь размахнулся как следует, вложившись в удар от души. Но как только его кулак встретился с щитом весь пыл куда-то девался. Медведь покраснел, надулся, запрыгал на месте, потрясая ладонью. Я молча следил за возмездием. Спустя минуту Медведь успокоился, а рука его уже не болела. Удар у него поставлен как надо, так что переживать было нечего.

— Ну как?

— Сильно… — Пропыхтел парень. — Нужно попробовать что-то серьёзнее кулака.

— Что? — насторожился я.

— Ну, скажем, нож… или вот — пистолет, — злорадно улыбаясь, расстегнул он кобуру.

— Совсем обалдел? Смерти моей хочешь? — насторожился я ещё больше.

— Да ладно тебе. Попробуй набросить щит на бревно, а я его расстреляю.

— На бревно, говоришь? — задумчиво протянул я, пытаясь приладить шайбу к коре, но ничего не вышло. Когда я выталкивал щит за облако своей ауры, он тут же начинал распадаться на кружевные волокна и спустя половину минуты полностью растворялся в пространстве.

— Не выходит, — натужно пропыхтел я.

— Да я вижу, — ответил Медведь. — Жаль, интересно посмотреть, насколько эта штука крепкая получилась.

— Сейчас посмотрим, — решительно ответил я и начал растягивать энергетическую шайбу щита в продолговатый блин. Получалось не очень удачно, блин выходил корявым и не таким прочным, как было раньше, но лучше уж так. Затем я схватил двумя пальцами поделку за край и прислонил её к бревну.

— Если промахнёшься, я не знаю, что с тобой сделаю.

Медведь не ответил. Прислонил дуло пистолета к блину, взволнованно посмотрел мне в глаза и потом только выстрелил. Пуля пробила щит, разнесла в щепы кусок коры и распласталась на дереве, превращаясь в сплюснутую свинцовую пластинку.

— Тебе не больно? — взволнованно проговорил Медведь.

— Нет, а что, должно быть больно?

— Нет… просто я тут только подумал… это ведь мы твою энергию сейчас дырявим, мало ли?

— Всё в порядке, я ничего не почувствовал, кроме вибрации. Давай ещё разок, теперь просто в бревно.

Медведь кивнул, вскинул пистолет и в упор расстрелял бревно. Пуля глубоко вошла в дерево.

— Здорово, — возбуждённо выдохнул Медведь. — Слушай, Ник, я тут размышлял… может ты меня легонечко стукнешь, а?

— Чего?

— Ну… ты ведь научился касаться к энергии после того, как Борис тебя вырубил? Вдруг и я таким же очнусь?..

— Ха-ха-ха! ну ты и выдал… ха-ха! Нет, я понимаю, если бы это Рыжий просил, но ты!.. ты!.. ха-ха-ха!.. Извини друг, но давай чуть позже!.. сегодня я точно не в форме, ха-ха-ха!

— А чем я хуже Рыжего?.. ха-ха-ха?!

— Вы что вытворяете? — раздался за спиной взбудораженный голос капитана. — Кто стрелял? Что случилось?

— Эм… товарищ капитан, тут такое дело… — Стушевался Медведь.

— Да… да… мы тут… просто… мы тут… — Изо всех сил поддержал его я.

— Долго рассказывать, в общем… всё в порядке, мы тут работали, — собрался Медведь.

— Работали, значит? — прищурил один глаз капитан. — Ладно, потом расскажете. А сейчас пулей в посёлок. Шева и Старый вышли на связь. По тракту прошёл большой отряд всадников. Несколько сотен мечей насчитали. Видно, пленённый Тимом разбойник не соврал. Пора бы встретить гостей.

Старый Тракт был как всегда неприветлив. Хотя, тракт — это, наверное, уже не то название, которое подойдёт для этого перегона. На месте некогда широкой и просторной дороги, мощённой ровным камнем, с боковыми водостоками да пригожей обочиной — теперь на север убегала узкая тропка, вся поросшая травой да мелким кустарником. Люди здесь давно не ходили. Только обозы с провизией, да новые каторжники.

Над головой нависали мудрые млисы, кокетливые чисхи да озорные куи, разбавленные частыми елями и сосняком. Наверное, и других деревьев здесь хватало, но любоваться природой было не к месту. На уши давила мёртвая тишина. Ни пичуг, ни зверья слышно не было. В лесу так не бывает, но, видать, кроме Старга безмолвие никого не пугало.

Вот уже несколько дней трактом шла длинная вереница всадников, что двигалась на верную смерть. Старг точно знал, что торрек их покарает, но кто ж его, Старга, будет слушать? Эти болваны, точно стадо одурманенных храсов, спешили нарушить волю Керита, не ведая об уготованной им судьбе. Над парнишкой воины лишь насмехались. Как же, ведь сам столичный жрец говорит, что Кроны молчат, а значит Старг всё наврал. Испугался, поди, бросил своих на погибель, а историю о пришельцах придумал.

Но парнишка не сдавался. Без конца говорил с теми, кто его ещё слушал. Жаль, таких осталось немного. Глупцы. Старг точно помнил ту страшную ночь, ясно видел силу и колдовство Керитовых колдунов. А ещё он помнил строгий наказ не ставать у них на пути. Старг больше не верил жрецам. Раз уж тот боров проспал появление торрека, значит никакой он не глашатай священной воли Керита. Значит Кроны с ним не говорят. Выходит, вот-вот все погибнут. Хотя смерти Старг уже не боялся. Молния колдуна очистила его дух, выжгла всю скверну, все грехи и проступки, так что Керитов суд больше паренька не страшил.

Тропа резко расширилась, стало светлее. Дорога вывела путников на широкую поляну, окружённую густым кустарником. Впереди, в полусотне ломтей, из земли торчал очень странный куст кохи. Растение насторожило командира и передовых всадников. Колона остановилась. Кохи всегда растёт густыми зарослями, за всю жизнь Старг никогда не видел такого одинокого кустика. К тому же, листья на ветках иссохли, скукожились, вот-вот опадут. Будто кустарник вырвали с корнем и специально усадили на пути у отряда.

— Эй, вы двое, — выкрикнул Дори, командовавший вылазкой, оборачиваясь к двум новичкам. — Посмотрите, что это там такое.

Новички двинули с места, неспешно направили лошадей к центру поляны. Но к кустарнику они не доехали. Перед ним они резко потянули поводья, развернули коней и, что было духу, припустили назад. Но было уже поздно. Страшный, душераздирающий рёв пролетел над поляной. Мёртвый куст разлетелся трухой. Из него вырвалась громадная тень.

Огромная тварь, трёх ломтей в высоту, выпрыгнула на всадников. Один из новичков зазевался, его лошадь жалобно взвыла и рухнула на траву. Наезднику повезло больше: он вылетел из седла, неуклюже перевернулся, подскочил и начал убегать от монстра на своих двоих. Пятки неудачника сверкали, что лопасти ветряных мельниц в ураган. От такой прыти рябило в глазах.

— Краал! Это краал! — перекосило лица остальных всадников. Многие развернули коней, попытались вернуться на тракт, но не успели. Громоподобный треск раздался за спиной. Огромный млис завалился на поляну, перекрывая проход пышной кроной. Большинство всадников остались на тракте, и лишь малая горстка неудачников предстали перед неистовым монстром. Старгу не повезло быть со вторыми.

Краал времени зря не тратил. До монстра было далековато, но Старг видел, как тварь размахивает когтистыми лапами над тушей мёртвой кобылы. Паренёк тут же представил, как острые клыки впиваются в тёплую плоть, как когти беспощадными саблями рвут в клочья несчастную лошадь, а во все стороны разлетаются бордовые фонтаны, щедро орошая землю кровью добычи, и от тех мыслей парню стало нехорошо.

Воины спешились и бросились врассыпную. Многие поспешили к упавшему млису. Старг тоже спрыгнул на землю. Рядом с крильисовыми тварями лошади часто сходили с ума.

— Стать в строй. В строй. Скорее, фурсу вам в жёны, — разрывался Гори. В прошлой жизни он был стражником, но за пьяный дебош его погнали со службы, а потом навесили чужой грабёж. Как и другие, Гори клялся, что невиновен, но то было неважно. Важны сейчас были только навыки строевого сражения, которыми Гори мог похвалиться. Жаль, что остальным хвалиться было нечем. Никто и не думал его слушать. Люди сгрудились у поваленного млиса, вжались в густые ветви и обречённо дожидались своей участи, в надежде, что монстр пройдёт мимо.