Мемуары торрека (СИ) - Пир Томас

— Вызови посёлок, пускай пришлют кого-то другого, — невзначай обронил Тим. Он давно устал подкалывать страдальца, да и смешного теперь было мало.

Тим и Калаш караулили хлеборобов, копавшихся в земле в километре от поселения. Поляна была небольшой, а почва рыхлой и глинистой. Солнце до пашни почти не дотягивалось, потому и будущий урожай выглядел скромно. Если бы не звонкий ручеёк, что пересекал поляну по диагонали, семена бы точно пропали.

Поле огородили плетёным забором до пояса, чтоб мелкое зверьё не шалило, и поставили пугало от пичуг. От края загородки тянуло свиным и коровьим навозом: общинники каждый день вычищали сараи, чтобы собрать у полей компостные кучи. Наравне со взрослыми гнули спины и малые дети. Ребятня прорывала траву на ровных грядках с диковинными для землян овощами. Мужчины таскали воду в кожаных бурдюках и аккуратно поливали очищенные рядки. Работали люди весело: то и дело пели песни, да оглашали поляну заливистым хохотом.

— Не выйдет, — выпалил раздражённый Калаш. — Рация сдохла. Не знаю, кто её должен был заряжать, но в ухо он у меня сегодня схлопочет.

— Ну, тогда просто иди домой.

— Точно? Ты справишься?

— Конечно. Мы и так тут от скуки маемся, так что не велика потеря. Если что, буду палить, не считая патронов… прислушивайтесь там.

— Ну спасибо, Тим. Я твой должник, — обрадовался Калаш, встал и потопал в посёлок.

— Постой, — спохватился вдруг Тим. Калаш остановился и обернулся к нему. — Ты это… только Циркуля сюда не присылайте.

— Ладно, — хмыкнул Калаш и пошёл дальше.

Тим на посту остался один, но это ерунда — до вечера не так много осталось. После выходки Бориса глядеть за округой приходилось в оба. На подходах к поселению обустроили скрытые наблюдательные точки. Там сутками торчали подростки — они должны были заметить врагов издали и просто поднять шум.

Вооружённые курсанты дежурили у ворот. Землепашцев тоже не оставили без присмотра, выделив на каждое поле по двое охранников. Тиму с Калашом ещё повезло — они были рядом с деревней, — а вот Рыжему и Косу досталось самое дальнее поле, до которого приходилось добираться полдня, так что ребята уже несколько дней ночевали в палатках.

Когда Андрей пришёл в себя, споры разгорелись нешуточные. Было много разговоров о крепости. Торрек рогом упёрся, и слышать ничего не хотел об Угрюмой, тогда как остальные ребята, подбиваемые Борисом, уже почти согласились с наёмником, что крепость нужно захватить и установить в ней свои порядки.

«У нас под одной крышей собралось четыре сотни крестьян и ремесленников» — говорил Борис, — «Чем мы их будем кормить? Все надежды поселенцы возлагали на землю, но вы сами видели — в лесу ни черта не растёт. А когда сюда придёт большой отряд воинов, когда они осадят посёлок — кто выйдет на стены? Кто, кроме нас, сможет сражаться? Вы видели наших общинников в деле. Нас ничто не спасёт: ни сила, ни оружие, ни твои фокусы», — кивнул он Андрею, — «Так что другого выхода я не вижу. Если мы не можем одолеть врага силой, придётся взять его хитростью. Иначе погибнут многие… очень многие», — договорил наёмник, невзначай кивая на Тири и Пету, притаившихся в уголке и затаивших дыхание.

Крыть такие доводу Андрею было нечем, да и последнее слово осталось за капитаном. Игорь Викторович согласился с Борисом и началось…

С раннего утра и до позднего вечера Тим и Калаш пропадали в лесу. Дни потекли одинаково скучно. А сегодня и подавно. Калаш отравился ягодами и пришлось его отпустить. Тим забросил в карман бесполезную рацию и устроился поудобнее. Всё же на душе было как-то неспокойно. Лёгкое волнение всё нарастало, собиралось в груди и вылилось наружу нервной дрожью.

Порой в такие моменты Тиму казалось, что он сходит с ума. Все чувства обострялись: зрение, слух, обоняние… но главное — он начал видеть вещи, скрытые от взоров других.

Тим видел Ульму. Призрак девушки приходил к нему уже не впервые. Она всегда появлялась внезапно и смотрела на него печальными глазами. Одета девица была в своё самое нарядное белое платье, расшитое на переднике красно-синими узорами и подпоясанное тонкой лентой на талии. Смоляные волосы были собраны в пышную косу, а изумрудные глаза выглядели очень уставшими. Такой Тим увидел Ульму впервые, такой она приходила во снах — такой же явилась ему и теперь.

Она никогда с ним не говорила. Тим пытался просить прощения, просто заговорить, вытянуть хотя бы слово, но все попытки проходили впустую. Девица молчала. Тим не решился рассказать ребятам о своих видениях. Он предпочитал сохранить эти свидания в тайне и просто любоваться красотой лесной нимфы, которую он так подвёл.

Но сегодня всё было иначе. Силуэт Ульмы несколько раз вздрогнул, пошёл волнами и рябью. Она резко развернулась к лесу и указала рукой на стену деревьев. Тим подобрался и начал всматриваться в ту часть леса. Не прошло и пары мгновений, как из гущи начали выбираться разбойники. Один, два, три… Тим насчитал полтора десятка врагов.

Разбойники выглядели так же скверно, как и предшественники. В сальные бороды набилось мусора и травы, грязные платья походили на лохмотья, а лица казались рваными от прыщей и нарывов. Пока убийцы тихо крались к пашне, беспечные селяне продолжали усердно трудиться, не замечая угрозы.

Всепоглощающая, неистовая ярость обуяла Тима. Вот так же и прошлый отряд застал поселенцев врасплох. Чем тогда всё закончилось напоминать было не нужно. Ему не забыть тот день никогда.

Тим подскочил, припал на колено и вскинул к плечу автомат. Щёлкнув затвором, привёл оружие в боевую готовность и выдал длинную очередь по разбойникам. Но вместо громыхания кучных выстрелов, послышался только щелчок.

Осечка.

Пистолет остался в посёлке, а разбирать автомат времени не было. Тим разочарованно взвыл, отбросил бесполезное оружие, подскочил на ноги и одним прыжком оказался в центре поляны, встав между убийцами и селянами.

— Уходите, скорее, — выкрикнул он, обращаясь к общинникам. — Бегите.

За спиной послышались крики — люди разбегались по лесу. Разбойники уже хотели броситься их догонять, но Тим преградил им дорогу.

— Сначала вам придётся пройти мимо меня, — оскалился пришелец, доставая массивный штык-нож из кожаного чехла. Как ни пытался он выглядеть грозно, всё же получилось не очень. Тим жутко разволновался и его подвёл голос, сменивший тональность в самый неподходящий момент, руки подрагивали, а зубы постукивали так громко, что Тим вообще пожалел, что начал говорить.

Разбойники несколько мгновений изумлённо таращились на внезапного защитника, а потом взорвались диким хохотом:

— Ха-ха-ха! Вебята, вы слыфали это? — скрипучим басом взревел здоровенный детина с тремя гнилыми зубами во рту.

— И как же ты нас остановишь, воробышек? — проговорил другой с прыщавым лицом и рваным шрамом над переносицей.

— Вы только гляньте на этого воина, ха-ха-ха! — кричал из-за спин третий.

— Ох, я не могу, ха-ха-ха, он этим ножичком драться собрался?

Тим не отвечал, лишь покрепче ухватился за пластиковую рукоять и выставил штык перед собой. Один из разбойников — пожилой воин на голову ниже пришельца, но гораздо шире его в плечах — вышел вперёд и обнажил короткий меч — хотя в сравнение с клинком Тима его оружие было втрое длиннее.

Тим был сильнее и быстрее любого аборигена, даже мог похвалиться некими навыками рукопашного боя, но вот драться взаправду, до смерти… ещё и на мечах — он был не готов.

Воин атаковал внезапно и слишком проворно. Резкий выпад едва не проткнул грудь пришельца. Тим чудом успел среагировать и отскочить назад, неуклюже размахнувшись руками. Мечник воспользовался его оплошностью, сделал молниеносный шаг в сторону и выбил штык из ослабшего хвата соперника. Дальше вражеский меч скользнул по предплечью. Острая боль вмиг заглушила все чувства, порезанная рубаха промокла, а по руке потекла тёплая алая струйка.

— Давай, Шори. Покончи скорей с этим червяком. Ну же, чего ты копаешься? — гремели возбуждённые голоса.