Удивительные истории о 90-х - Татьяна Олзоева

что-то было. Разжав руку, Оксана прикусила губу. Соска! Как же Сереженька без соски? Ну не врываться же в операционную. Оглядевшись вокруг, она увидела в конце коридора длинную скамейку, обтянутую черным потертым дерматином. Кряхтя, подтащила ее к двери. Поджав ноги, села, засунула в рот соску и тихо зашептала: «Отче наш. Иже еси на небеси».

Глаза закрывались, голос постепенно затухал.

* * *

Вытирая руки белым полотенцем, Павел Леонидович вышел из операционной. Несколько секунд он ошарашенно разглядывал открывшуюся картину. На скамейке у стены, свернувшись калачиком, спала Оксана. Иногда она резко вздрагивала во сне, сжимала кулаки и непроизвольно поправляла торчащую между зубами соску.

* * *

Дверь громко захлопнулась за спиной. Оксана испуганно взглянула на сына. Но Сереженька лишь поморщился и протяжно вздохнул. Вот они и дома! Развязав ленту на одеяле, она положила сына в кроватку и обвела глазами комнату. Надо же, полтора месяца их не было, а ничего не изменилось. Даже вазон с сухим стеблем гибискуса стоял на том же месте.

Взяв вазон, Оксана понесла его на кухню. Вынула из шкафчика мусорное ведро. Сквозь прикрытые шторы прорвался луч солнца. И на сухом столбике что-то блеснуло. Вздрогнув, Оксана впилась глазами в гибискус. Почки! Зеленые! Блестящие! Опустившись на коврик у мойки, Оксана вытирала катящиеся по щекам слезы и счастливо всхлипывала. Жизнь! Вопреки всему! Она продолжается. А значит, все в этом доме будет хорошо.

Юлия Крынская

Успеть к алтарю, или Похищение невесты по…

Саня

Дышу часто, будто только пробежал с полной выкладкой марш-бросок. Рубашка мокрая от пота. Привожу себя наспех в порядок. Застегиваю верхние пуговицы и затягиваю узел галстука.

– Как думаешь, гости еще не разошлись? – Марина отпивает шампанское из зеленого горлышка. В глазах безумие и отвага. Шелковый лоскут разорванного рукава черной рубашки полощется по ветру, обнажая синяки на смуглой коже. Фата на растрепанных волосах съехала набок.

– Думаю, еще ждут. – Смотрю на подол черной мини-юбки Марины. – Эти ублюдки точно не тронули тебя?

– Нет. Уроды, конечно. Тридцать кусков! Цена моей жизни – пятнадцать твоих зарплат. – Марина достает из-за широкого пояса смятую красную пачку сигарет.

– Ты как, вообще, к ним попала? – Достаю зажигалку и щелкаю колесиком. – До свадьбы невеста дома сидеть должна. Не показываться никому.

– Ты в Ветхом Завете это вычитал? – Марина пускает дым кольцами. – С девичника возвращалась. Скрутили и затолкали в «девятку» красную, с черным крылом…

– Что же со страной сделали, пока я по горам бегал?

Цыган

Замираю в дверном проеме, глядя на прокуренный полутемный зал. Отжал под себя недавно ресторанчик. Денег вложить в ремонт, казино на втором этаже наладить, и нормально будет качать.

– Здорово, босс! – подваливает ко мне Рыжий, самый расторопный из моих бригадиров.

– Злой как демон сегодня. Хочу мяса и крови. Девственной. Но так устал, что согласен просто развалиться в кресле и слить негатив в рот хорошенькой телочке.

– Девок полный зал.

Оглядываю придирчиво разношерстную публику. Народ толпится у бара, а на танцполе зажигает стайка разгоряченных девиц под песню Маликова. Мой взгляд жадно выхватывает стройную фигурку в черном платье и туфлях на умопомрачительных каблуках. Фата на голове малышки возвращает меня к мыслям о девственнице. «Ты моей никогда не будешь» – заливается певец, и я берусь доказать обратное.

– Что за табор в моей харчевне? – Хватаю за шкирку пробегающего мимо халдея и киваю в сторону сцены.

– Девичник. – В блеклых, как у рыбы, глазах плещутся страх и подобострастие. – У той, что в фате, свадьба завтра.

– Дивно. – Стрелка барометра настроения ползет вверх. – Что за телка, кто жених? Слышал что?

– А как же! Я стол их обслуживаю. – Халдей облизывает губы. – Жених нищеброд, только из армии вернулся. Девки, как захмелели, давай отговаривать… Марину, если не путаю имя…

– А ты не путай, – напоминаю халдею, с кем дело имеет.

– Точно, Марина! Победительница конкурса красоты. Вся такая из себя фотомодель, а отказалась от западного контракта, чтобы замуж выйти за своего утырка.

– По залету, может?

– Так в том-то и дело, что целка до сих пор.

– А чего не поехала тогда бабла подзаработать?

– Жених больно идейный.

«Ты моей никогда не станешь!» – упивается своей немощью певец, а у меня аж в яйцах звенит от желания.

Музыка стихает, и подружки невесты облепляют барную стойку. Хлопаю халдея по плечу.

– Передай бармену, пусть фирменный коктейль забацает невесте. Двойной. Выпьет – бухло подругам за счет заведения.

– Слушаюсь, – халдей рысцой ретируется в сторону бара.

Рыжий кивает в сторону телок:

– Хороши чертовки.

– Да, особенно невеста, – цокаю языком и достаю сигарету. – Пойду посмотрю, чем дышит. Такую и украсть не грех.

– Только скажи. – Рыжий щелкает бензиновой зажигалкой и помогает прикурить. – Доставим в лучшем виде.

– Мне нравится ход твоих мыслей. Пойду пощупаю товар, – подмигиваю ему и двигаю в сторону барной стойки.

Народу полно, но меня хорошо знают местные завсегдатаи и расступаются в страхе.

– Вот это не «Амаретто Дисаронно», – понтуется перед барменом Марина, потягивая из бокала коричневую смесь. – В нем будто водки влито литр. Я пила настоящий, знаю.

«Тоже мне, барный аналитик выискался, – ухмыляюсь про себя. – Конечно, в нем водка. И ее много». – Вы большой дока! – Белобрысый бармен ловит мой взгляд и замешивает термоядерную смесь в шейкере. – За счет заведения вам наш фирменный коктейль.

– Вау! – хором вопят две тощие брюнетки-близняшки в кожанках и джинсовых шортах.

– Круто! – закатывает глаза конопатая дылда.

Бармен подает стакан Марине:

– Если залпом приговорите, то за выпивку до конца вечера можете не платить! И подруги тоже.

– Нет. – Смех у Марины мелодичный. – У меня свадьба завтра. Должна быть бодрячком.

Я встаю за ее спиной и касаюсь, будто невзначай, шелковистого локона. Так и намотал бы сейчас ее волосы на руку да в отдельный кабинет затащил.

– Ну, Марина, – канючит рыжая толстуха. – Сэкономим на выпивке. И так гуляем на последние.

– Когда еще соберемся так? – обнимает Марину блондинка с жуткими стрелками и фиолетовыми тенями. – Муженек тебе быстро мальца заделает с армейской голодухи.

– Уговорили. – Марина вытаскивает трубочку и, запрокинув голову, медленно опустошает бокал. Грохает толстым дном о стойку, хватает воздух ртом и хрипит: – В нем сколько градусов?

Я кладу руку Марине на плечо. Мне не терпится забрать подарок судьбы на эту ночь.

– Пойдем потанцуем!

– А я не танцую. – Марина разворачивается на высоком табурете.

Мерит меня презрительным взглядом, облокотившись на стойку. Поплыла девка.

– А я не спрашиваю. – Сдергиваю ее со стула и, придерживая, чтобы не упала, тащу к сцене.

– Люблю дерзких мужчин! Заскочу в туалет