Они делали плохие вещи - Лорен А. Форри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечер мог бы продолжаться в том же духе и закончиться вполне дружелюбно, если бы Оливер не сказал:
— Нам пора устроить вечеринку.
Приподнятое настроение сдулось, но Оливер, смеясь, отмахнулся от их неодобрительного молчания.
— Да ладно. Сто лет уже прошло! У нас не было ни одной вечеринки за семестр.
Ничего не говоря, они зашевелились на своих местах.
— Эй, ребята, я, конечно же, не имею в виду сегодняшний вечер. На следующей неделе, в конце семестра. Выпустим пар. Стильно попрощаемся с нашей чудесной Колдуэлл-стрит.
Если бы кто-то сразу сказал «нет», еще до того, как идея обрела плоть, предложение Оливера зачахло бы и умерло. Мэв знала, что может возразить. В конце концов, она спасла их от вечеринок в этом семестре, она могла высказаться и знала, что ее услышат, поскольку это было то, что они все хотели бы услышать.
— А что, отличная идея.
Головы повернулись к Элли. Мэв проглотила фразу, которую уже сочиняла.
— В самом деле? — спросила Лорна.
— Было бы здорово собрать вместе побольше наших друзей. И мы могли бы сделать все лучше, чем на других наших вечеринках. Например, каждый приглашает не более трех человек. И все должны принести свои напитки и еду. А закончиться все должно в час ночи.
Оливер поднял бровь:
— В час?
— Ладно, в два.
— В два тридцать, и по рукам.
Он протянул руку. Элли колебалась, затем пожала ее.
— Тогда вперед. А что остальные молчат? Устраиваем вечеринку по правилам Элли?
Мэв подумала, что, если она сейчас выступит против, ее сочтут размазней.
— По правилам Элли, — выпалила она так быстро, что брызнула слюной, и тоже протянула руку Оливеру. Он проигнорировал ее, и она завозилась с крошками у себя на тарелке.
Холлис вздохнул.
— По правилам Элли, да.
Лорна медлила с ответом.
— Ладно, как скажете.
Разговор перешел на другие темы — музыка, свидания, будут ли жильцы соседних домов жаловаться на шум. Тут входная дверь открылась, и появился Каллум. Он раскраснелся, как будто ему пришлось долго бежать.
— Тогда делай что хочешь! — крикнул он кому-то на улице. Женский голос что-то прокричал в ответ, но Каллум уже захлопнул дверь. Он умолк на полуслове, удивленный тем, что все собрались вместе.
— Значит, ты решила поесть дома? — спросил он у Мэв, с трудом переводя дух.
Мэв не могла ответить. Не могла даже посмотреть на него.
— Ну да…
Каллум разразился смехом, разорвав неловкое молчание.
— Ладно, я буду наверху. Желаю хорошо провести время.
Мэв окликнула его, но не двинулась с места, и Каллум не ответил.
Оливер присвистнул.
— О-о, у тебя проблемы с парнем, красавица?
— Он не мой парень.
Мэв слизала последнюю крошку с пальца и понесла тарелку в кухню.
— Не заводись! Я пошутил. — Оливер смял пустую пивную банку в кулаке.
Лорна, казалось, хотела что-то сказать, но промолчала и вскоре тоже удалилась.
Холлис унес в кухню столько мусора, сколько смог, и больше не возвращался.
Наконец-то, подумал Оливер, жизнь входит в нормальное русло. Хоть это и конец семестра, но лучше уж поздно, чем никогда.
— Неплохо повеселились, — сказал он без сарказма, посмотрев на Элли. — И спасибо, что поддержала меня с вечеринкой.
— Мне нужна от тебя услуга.
Тон голоса Элли не позволил ему отшутиться.
— Услуга за услугу, — добавила она.
От ее слов пошли мурашки по телу, и Оливер взвесил последствия отказа.
Элли ждала.
— Ну, о’кей, ладно. А что такое?
— Мне нужно, чтобы ты прочитал письмо.
Танцующим шагом она пошла к себе.
На следующее утро после той проклятой вечеринки — вечеринки Элли — Холлис будет первым, кто спустится вниз. Он спустится, чтобы взять апельсиновый сок, но вместо этого застынет у кресла, на котором Элли сидела накануне, как на троне. Он вспомнит, что когда-то, когда ему было одиннадцать лет, он нашел так на диване своего дедушку и подумал, будто тот спит. Но дедушка не спал. И как в тот день, когда он нашел своего дедушку, Холлис закричит и будет кричать до тех пор, пока не услышит, как открываются двери комнат наверху, как спускаются вниз его приятели, постанывая от мучившей их головной боли, вызванной похмельем.
Лорна придет следующей и начнет кричать на Холлиса, что он разбудил ее, и она первой поймет, почему он кричал. Она остановится в дверях и не подойдет ближе.
Следующими придут Мэв и Элли, и они тоже забросают Холлиса вопросами, но ответы вернутся им бумерангом, когда они взглянут на диван.
Оливер придет последним. Алкоголь в его крови замедлит рефлексы, так что он не сразу поймет, на что все смотрят. Для него все прояснится не сразу, постепенно, как поднимается туман с дороги.
Они увидят тело Каллума, увидят разбитую лампу, телефонную трубку, сброшенную с аппарата, и блокнот, в котором Каллум делал свои записи. Об этом блокноте они не знали, и, прочитав, что в нем, они поймут, что случившееся не было случайностью, а написанное в блокноте будет инкриминировано им всем. Они будут отрицать свою причастность и будут знать, что один из них лжет. И еще они будут знать, что записи в блокноте означают: лжецом мог быть любой из них.
В течение очень долгого времени никто из них не произнес ни слова. И хотя у всех на уме был один и тот же вопрос, никто не помнил, кто именно его задал.
— Что нам делать?
Они ничего не видели дальше своих собственных проблем и своих собственных ложных решений. Поэтому они не могли понять, что было не так с Каллумом. А ведь они могли ему помочь. Для него они были друзьями. Но для них он был источником их проблем, а его смерть — решением этих проблем.
9
Элли
Элли было стыдно за то, что она написала в дневнике. Какой взрослый не стыдился бы, перечитывая то, что написал, будучи подростком? Но не стыд заставлял ее проводить рукой по телу, проверяя, не пропал ли дневник. Она знала: если Мэв и Оливер прочитают написанное, они не воспримут это так, как воспринимала она сама, когда писала все это. Так, как
